Миддлмарч - Джордж Элиот

Честь, оказанная священнику приходов Типтон и Фрешит, привела к тому, что в группе лиц, наблюдавших за похоронами Фезерстоуна из окна комнаты на втором этаже Лоуик-Мэнора, находилась и миссис Кэдуолледер. Она не любила бывать в этом доме, но, по ее словам, обожала коллекции редких животных, вроде тех, которые соберутся на эти похороны, а потому уговорила сэра Джеймса и молодую леди Четтем отвезти ее с мужем в Лоуик, чтобы этот визит стал совсем уж приятным.

"Я поеду с вами, куда вы захотите, миссис Кэдуолледер, - ответила Селия, - но я не люблю похорон".

"Ах, душечка, раз у вас в семье есть священнослужитель, вам следует переменить вкусы. Я проделала это очень давно. Выходя замуж за Гемфри, я твердо решила, что полюблю проповеди, и начала с того, что с удовольствием слушала самый конец. Затем это чувство распространилось на середину и на начало, так как без них не было бы и конца".

"О, разумеется", - величественно подтвердила вдовствующая леди Четтем.

Удобнее всего смотреть на похороны было из той комнаты на втором этаже, в которой проводил время мистер Кейсобон, когда ему запретили работать. Однако теперь он вопреки всем предостережениям и предписаниям уже почти вернулся к привычному образу жизни и, вежливо поздоровавшись с миссис Кэдуолледер, ускользнул в библиотеку, чтобы продолжать пережевывать жвачку ученой ошибки, касавшейся Куша и Мицраима.

Если бы не гости, Доротея тоже затворилась бы в библиотеке и не увидела бы похорон старика Фезерстоуна, которые, как ни далеки они казались от всего строя ее жизни, впоследствии постоянно вставали перед ней, когда что-то задевало некие чувствительные струны ее памяти, - точно так же, как собор святого Петра в Риме был для нее неразрывно слит с ощущением уныния и безнадежности. Сцены, связанные с важнейшими переменами в судьбе других людей, составляют лишь фон нашей жизни, но, как поля и деревья в особом освещении, они ассоциируются для нас с определенными моментами нашей собственной истории и становятся частью того единства, в которое слагаются самые яркие наши впечатления.

Такое приобщение чего-то чуждого и малопонятного к заветнейшим тайнам души, невнятное, как сонное видение, словно отражало то ощущение одиночества, на которое обрекала Доротею пылкость ее натуры. Провинциальная знать былых времен обитала в разреженном социальном воздухе: из уединенных приютов на горных вершинах они взирали на кишевшую внизу жизнь близорукими глазами. Но Доротее было на этих высотах тоскливо и холодно.

- Я не стану больше смотреть, - сказала Селия, когда процессия скрылась в дверях церкви, и встала позади мужа, чтобы тайком касаться щекой его плеча. - Возможно, это во вкусе Додо: ведь ей нравятся всякие печальные вещи и безобразные люди.

- Мне нравится узнавать новое о людях, среди которых я живу, - ответила Доротея, следившая за похоронами с интересом монахини, отправившейся странствовать но белому свету. - Мне кажется, мы ничего не знаем о наших соседях, кроме самых бедных арендаторов. А ведь невольно задумываешься над тем, как живут другие люди и как они смотрят на мир. Я очень благодарна миссис Кэдуолледер за то, что она приехала к нам и позвала меня сюда из библиотеки.

- И есть за что! - отозвалась миссис Кэдуолледер. - Ваши богатые лоуикские фермеры занятны не меньше всяких буйволов и бизонов, а ведь в церкви, полагаю, вам их приходится видеть не так уж часто. Они совсем не похожи на арендаторов вашего дяди или сэра Джеймса: настоящие чудища фермеры, которые владеют собственной землей. Даже непонятно, к какому сословию их относить.

- Ну, в этой процессии лоуикских фермеров не так уж много, - заметил сэр Джеймс. - По-моему, это наследники из Мидлмарча и всяких отдаленных мест. Лавгуд говорил, что старик оставил не только землю, но и порядочный капитал.

- Только подумать! А младшие сыновья хороших фамилий иной раз не могут даже пообедать на собственный счет! - воскликнула миссис Кэдуолледер. - А! - произнесла она, оборачиваясь на скрип двери. - Вот и мистер Брук! Меня все время мучило ощущение, что тут кого-то не хватает, и вот объяснение. Вы, разумеется, приехали посмотреть эти странные похороны?

- Нет, я приехал взглянуть на Кейсобона, посмотреть, как он себя чувствует, знаете ли. И сообщить одну новость, да, новость, милочка, объявил мистер Брук, кивая Доротее, которая подошла поздороваться с ним. Я заглянул в библиотеку и увидел, что Кейсобон сидит над книгами. Я сказал ему, что так не годится, я сказал ему: "Так не годится, знаете ли. Подумайте о своей жене, Кейсобон". И он обещал подняться сюда. Я не сообщил ему мою новость. Я сказал, чтобы он поднялся сюда.

- А, они выходят из церкви! - вскричала миссис Кэдуолледер. - До чего же удивительная смесь! Мистер Лидгейт... как врач, я полагаю. Какая красивая женщина! А этот белокурый молодой человек, наверное, ее сын. Вы не знаете, сэр Джеймс, кто они?

- Рядом с ними идет Винси, мидлмарчский мэр. По-видимому, это его жена и сын, - ответил сэр Джеймс, бросая вопросительный взгляд на мистера Брука. Тот кивнул и сказал:

- Да, и очень достойная семья. Винси - превосходный человек и образцовый фабрикант. Вы встречали его у меня, знаете ли.

- Ах да! Член вашего тайного кабинета, - поддразнила его миссис Кэдуолледер.

- Любитель скачек! - заметил сэр Джеймс с пренебрежением любителя лисьей травли.

- И один из тех, кто отнимает последний кусок хлеба у несчастных ткачей в Типтоне и Фрешите (*100). Вот почему у его семейства такой сытый и ухоженный вид, - сказала миссис Кэдуолледер. - Эти темноволосые люди с сизыми лицами служат им отличным фоном. Ну, просто набор кувшинов! А Гемфри! В белом облачении он выглядит среди них настоящим архангелом, хотя и не блещет красотой.

- А все-таки похороны - торжественная штука, - сказал мистер Брук. Если взглянуть на них в таком свете, знаете ли.

- Но я на них в таком свете не гляжу. Я не могу все время благоговеть, не то мое благоговение скоро истреплется. Старику была самая пора умереть, и никто из них там никакого горя не испытывает.

- Как это ужасно! - воскликнула Доротея. - Ничего более унылого, чем эти похороны, мне видеть не доводилось. Из-за них утро словно померкло. Страшно подумать, что кто-то умер и ни одно любящее сердце о нем не тоскует.

Она собиралась сказать еще что-то, но тут вошел ее муж и сел в некотором отдалении от остальных. В его присутствии ей было трудно говорить. Нередко у нее возникало ощущение, что он внутренне не одобряет ее слова.

- А вот кто-то совсем новый! - объявила миссис Кэдуолледер. - Вон позади того толстяка. И пожалуй, самый забавный: приплюснутый лоб и выпученные глаза. Ну настоящая лягушка! Да посмотрите же! Наверное, он другой крови, чем они все.

- Дайте я погляжу! - сказала Селия, с любопытством наклоняясь через плечо миссис Кэдуолледер. - Какая странная физиономия! - И внезапно с удивлением, но уже совсем другим тоном, она добавила: - А ты мне не говорила, Додо, что приехал мистер Ладислав!

Сердце Доротеи тревожно сжалось. Она тотчас повернулась к дяде, и все заметили, как она побледнела. Мистер Кейсобон не спускал с нее глаз.

- Он приехал со мной, знаете ли. Как мой гость - он гостит у меня в Типтон-Грейндже, - объяснил мистер Брук самым непринужденным тоном и кивнул Доротее, словно она была обо всем осведомлена заранее. - И мы привезли картину, привязали ее к верху кареты. Я знал, что вы будете довольны моим сюрпризом, Кейсобон. И он совсем как живой, то есть я имею в виду Фому Аквинского. Очень, очень мило. Вам надо послушать, как говорит о картине Ладислав. Он прекрасно говорит, указывает на то и на это... Весьма осведомлен в искусстве, ну и так далее. И превосходный собеседник: может поддержать разговор о чем угодно. Мне давно требовалось что-нибудь такое, знаете ли.

Мистер Кейсобон поклонился с холодной учтивостью. Он справился со своим раздражением, но настолько лишь, чтобы промолчать. Он, как и Доротея, прекрасно помнил о письме Уилла и, не обнаружив его среди писем, которые разбирал после своего выздоровления, заключил про себя, что Доротея известила Уилла, чтобы он не приезжал в Лоуик, а болезненная гордость не позволила ему вновь коснуться этой темы. Теперь он решил, что она попросила дядю пригласить Уилла в Типтон-Грейндж. Доротея догадывалась о его мыслях, но сейчас было не время для объяснений.

Миссис Кэдуолледер оторвалась от созерцания кладбища и, увидев не вполне понятную ей немую картину, не удержалась от вопроса:

- А кто такой этот мистер Ладислав?

- Молодой родственник мистера Кейсобона, - тотчас ответил сэр Джеймс. Сердечная доброта делала его чутким: он заметил взгляд, который Доротея бросила на мужа, и понял, что она встревожена.

- Очень приятный молодой человек, и всем обязан Кейсобону, - объяснил мистер Брук. - И вполне оправдывает ваши затраты на него, Кейсобон, продолжал он, одобрительно кивая. - Надеюсь, он погостит у меня подольше и мы разберем мои документы. У меня есть множество идей и фактов, знаете ли, а он как раз такой человек, который может придать им надлежащую форму... Умеет подобрать подходящую цитату - omne tulit punctum [снискал всеобщее одобрение (лат.)], ну и так далее - и придает предмету особый поворот. Я пригласил его некоторое время тому назад. Когда вы хворали, Кейсобон, Доротея сказала, что вы никого не можете принять у себя, и попросила меня написать.