Гражданская война. 1918-1921 - Николай Какурин

В боевом отношении с лучшей стороны в смысле стойкости и боеспособности показали себя дивизии, сформированные в Познани, затем дивизии из бывшей армии ген. Галлера, которая в конце мировой войны формировалась попечением Франции на Французском фронте мировой войны из польских эмигрантов и военнопленных, и, наконец, дивизии легионеров, сформированные из уроженцев и солдат бывших австрийской и русской Польши. Наиболее слабыми в боевом отношении оказались так называемые литовско-белорусские дивизии, которых было две (1-я и 2-я). Эти части давали наибольший процент перебежчиков и дезертиров.

Положение польских сил, глубоко вторгшихся в пределы Белоруссии к концу 1919 г., являлось по отношению к тылу малообеспеченным. Коммуникационные линии чрезвычайно [375] удлинились. Служба железнодорожного транспорта протекала с большими перебоями. Закрепление тыла встречало затруднения как в силу этих причин, так и в силу, главным образом, враждебного отношения основной массы населения к польской армии.

Несмотря на все отмеченные недостатки, польская армия к весне 1920 г. представляла из себя серьезную боевую силу. В этом отношении чрезвычайно интересно привести ту характеристику, которую дал польской армии командовавший красным Западным фронтом т. Тухачевский после первых боевых столкновений с нею. «Управление войсками у противника отличное, — писал т. Тухачевский. — Как состав штабов, так и способ ведения войны обращает на себя внимание в смысле подготовленности и постановки дела на масштаб регулярной маневренной войны... Тактическая подготовка также хорошая. Отдельные единицы — дивизии, полки и батальоны — прекрасно маневрируют. Все это указывает на тактическую слаженность частей и высокий уровень командного состава». В заключение командзап подчеркивал, что «от польской армии веет европеизмом».

Последовательное нарастание польских сил на их Восточном фронте началось еще с зимы 1919 г. К 1 января 1920 г. силы польского Восточного фронта насчитывали в своем составе 121 200 штыков и сабель при 594 орудиях, 2910 пулеметах и 95 самолетах; из этого количества на Белорусский театр приходилось 59 800 штыков и сабель.

В течение февраля и марта польский Восточный фронт усилился тремя пехотными дивизиями и четырьмя кавалерийскими полками, освободившимися от оккупации спорных между Германией и Польшей областей, и, кроме того, было влито 53 438 чел. пополнений. В апреле ожидались еще пополнения в количестве 60 000 чел. К концу апреля общая численность польских вооруженных сил на Восточном фронте достигала 369 887 чел.{164}. Наши же разведывательные данные исчисляли общее количество сил противника на его Восточном фронте между 1 и 15 мая 1920 г. всего лишь в 115 700 штыков и сабель, причем эти силы, согласно [376] данным нашей разведки, группировались преимущественно на Белорусском театре, а именно: на Белорусский театр приходилось из этого количества 65 500 штыков и сабель, а на Украинский — 50 200 штыков и сабель. Исходя из соображений, что 1 января 1920 г. общая численность едоков на польском Восточном фронте составляла 213 320 чел., причем штыков и сабель из них было 121 200, можно приблизительно считать, что при возрастании количества едоков к 1 апреля 1920 г. до 369 887 чел. количество штыков и сабель должно было также хоть сколько-нибудь возрасти, и таким образом, расчеты наших разведывательных органов оказывались значительно преуменьшенными{165}. Последующие события также показали, что к середине апреля 1920 г. центр тяжести сосредоточения этих сил был перенесен на Украину, а не в Белоруссию{166}.

В общем, в середине апреля 1920 г. польское Главное командование закончило на своем Восточном фронте сосредоточение всех тех сил, которые предназначались им для ведения кампании.

Советское Главное командование приступило к планомерному усилению красных армий Западного и Юго-Западного фронтов лишь тогда, когда неизбежность продолжения войны с Польшей стала очевидной. Это обстоятельство, в связи с общим расстройством транспорта, обусловило запоздание во времени сосредоточения главной массы наших сил на Польском фронте. Так, за три месяца — с марта по май включительно — он был усилен 5 1/2 стрелковыми и одной кавалерийской дивизиями, а за июнь 1920 г. усиление красных армий Украинского и Белорусского [377] театров выразилось цифрой в 13 стрелковых и 6 кавалерийских дивизий{167}.

С самого начала сосредоточения наших сил против Польши Главное командование четко проводило линию преимущественного усиления Белорусского театра, придавая ему главное значение{168}. К середине апреля 1920 г. общая численность наших сил на Польском фронте не превышала 86 338 штыков и сабель; из них на долю Белорусского театра приходилось 70 684 штыка и сабли и на долю Украинского театра — 15 654 штыка и сабли.

Таким образом, нетрудно видеть, что к началу решительных действий на Польском фронте противник, в силу вышеуказанных нами причин, располагал значительным численным превосходством по сравнению с красными армиями. Ставя очередной целью своей внешней политики распространение пределов польской государственности на востоке до границ 1772 г., польское правительство, считаясь с общественным мнением народных масс Европы и своей страны, не могло открыто провозгласить эти цели единственными причинами дальнейшего продолжения войны. [378]

Поэтому в польской литературе о сущности польского плана войны мы находим не указания на эти цели, а целый ряд предлогов, оправдывающих переход польской армии в наступление. В общем же, польский план войны сводился к следующему. Желая упредить своим наступлением удар советских войск, Пилсудский решил нанести свой удар на Украине, подкрепляя свое решение следующими соображениями: на Украине находилась, по его мнению, главная масса советских сил; на Украине представлялось более легким разрешить все вопросы по довольствию войск; при операциях на Украине правый фланг польских армий обеспечивался территорией дружественно-нейтральной Румынии, примыкая к ней. Кроме того, мыслилось, нанося удар на Украине, создать продовольственные затруднения для Советской России, лишив его украинского хлеба, и привлечь к себе симпатии украинского населения, объявив независимость Украины.

Пилсудский отказывался от нанесения главного удара на Белорусском театре, потому что в таком случае сильно растягивался его левый фланг, причем не исключалась возможность нанесения по нему удара литовской армией с тылу. Польские армии втягивались в разоренный и лишенный продовольственных запасов край с враждебно настроенным населением{169}.

Исходя из этих предпосылок, Пилсудский отдавал предпочтение второстепенному Украинскому театру за счет главного. В одной из последующих глав мы подробнее остановимся на тех последствиях, какие повлекло за собою это решение, продиктованное, главным образом, соображениями политического порядка, и приведем мнения по этому вопросу польской военной литературы. Здесь же обратим внимание читателя на искусственность мотивов, приводимых Пилсудским для обоснования своего решения. [379]

Как мы показали цифрами, на Украине вовсе не было никакого сосредоточения главной массы советских сил. Лишение украинского хлеба в 1920 г. не могло быть особенно чувствительным для Советской России, так как в это время в его распоряжении были уже богатые хлебом области Северного Кавказа и Сибири.

В основу плана войны советского Главного командования против Польши легли соображения, вытекавшие из общей оценки советским правительством внешней политической обстановки 1920 г. Эта оценка учитывала в числе наших активных противников на западе, кроме Польши, еще Литву и Латвию, поскольку с двумя последними государствами еще не было заключено мира. Основным театром военных действий должна была явиться Белоруссия. Красные армии Западного фронта должны были нанести главный удар в направлении Игумен — Минск, демонстрируя и отвлекая силы противника на Полоцком и Мозырском направлениях. Армии Юго-Западного фронта, усиливаемые 1-й конной армией, получали первоначальную задачу активно сковать противника. На них же выпадала задача уничтожения армии Врангеля. Мыслилось, что выполнение последней задачи не представит особых затруднений.

Последующие события кампании показали, что наше Главное командование вполне правильно оценило значение Белорусского театра. В своей оценке обстановки оно исходило из очень осторожных политических предпосылок о возможности выступления Латвии и Литвы на стороне наших врагов, но зато недооценило значения и боевого удельного веса армии Врангеля, которая создала для нашего командования ряд затруднений в течение лета и ранней осени 1920 г. По расчетам Полевого штаба РККА, для успешного разрешения задачи на Польском фронте там надлежало сосредоточить 225000 штыков и 16000–18000 сабель, причем 122000 штыков и сабель из этого количества предполагалось развернуть севернее линии Барановичи — Могилев-на-Днепре. Эти расчеты полностью не оправдались, главным образом, в силу причин, приведенных нами выше. Из дальнейших глав будет видно, что только в июле 1920 г. общее количество сил на всем Западном фронте удалось довести до 108 000 штыков и сабель. [380]