Выйти замуж за Феникса - Татьяна Форш

Какое-то время Змей упорно молчал, только камни, послушные его когтистым лапам, глухо падали в траву, словно выполняя какой-то тайный ритуал. Наконец, когда я уже отчаялась получить ответ, он лениво, будто делая мне одолжение, заговорил:

— Принцесса, а зачем ты сначала спросила обо мне? Только для завязки разговора? Ну и говорила бы напрямую… Спрашивай, что конкретно ты хочешь узнать о Белоглазом?

От такой проницательности я почувствовала смущение и досаду. А еще — как наливаются жаром мои щеки. Но крыть было нечем. Мне действительно наплевать на то, что когда-то произошло с Афанасием, плевать на Белоглазого, но нежно скрываемые тайны Ника хотелось узнать так, что сводило скулы. Вот только, если уж я хочу вызнать их у Змея, нужно подкупить того неподдельным вниманием и интересом, и в первую очередь к его персоне.

— Белоглазый меня интересует только как пособие по самообороне. На тот случай, если фишка с поиском кольца не увенчается успехом.

— Значит ли это, что ты не веришь, будто мы найдем «Султан желаний»? — Змей даже перестал прокладывать окошечко в «загробный мир» и, сложив лапы на мощной груди, уставился на меня выпуклыми жабьими глазами.

— Найти колечко как раз не проблема. Оно в сокровищнице шамаханского шаха, ждет своего часа. — Я отмахнулась так небрежно, будто колечко ждало своего часа уже у меня в кармане. — Не-эт! Меня больше волнует то, что будет потом.

— Ты это о чем? — Выпуклые глаза Змея превратились в щелки.

Пришлось пояснять:

— О том, что мой муж может и передумать раздаривать подарки направо и налево, и вместо желаемого вас будет ждать какая-нибудь пакость.

— Например? — Змей уверенно изображал тугодума, предоставив мне живописать ему всевозможные кошмары.

— Например, не станет Феникс тебя превращать в человека, и что тогда?

— Фе… Белоглазый? — Змей почему-то упорно не желал называть главного злодея по имени. — Это еще почему?

— А вот, например, потому, что не захочет муженек облагодетельствовать такую ораву. Отпустит меня с богом, а вас…

— Что «а нас»?.. — Мне на миг показалось, что Змей сейчас перекрестится, так убедительно выглядела его вскинутая лапа.

— А вас предпочтет не заметить! — Что-то его неуверенные переспросы начинали меня откровенно злить. — Но все может быть куда более печально, а я вам даже помочь не смогу. Потому что я не знаю, ни кто мой муж, ни что он такое, ни как с ним бороться! Хорошенькая перспектива?

— Знаешь, хорошо бы тебе и дальше ничего не знать, — вдруг осадил меня Змей, скинул еще один булыжник в траву и посоветовал: — Лучше ведьму нашу упокаивай, чтобы сегодня крепче спать.

Я стиснула зубы так, что они скрипнули, и звук этот в сгущающемся вечернем сумраке показался мне весьма устрашающим. Не зная, что хочу больше — бояться или злиться, я прошла к бойнице, возле которой стоял Змей, и не глядя сунула порядком измочаленную травину в полумрак получившегося могильника. Так… что же там сказать-то надо было?

— Спи не просыпайся, лебедой укрывайся, — чуть слышно забормотала я, едва мне на ум пришло тетушкино четверостишие (явно собственного сочинения). Не дай бог кто-нибудь услышит… — Чай лимонный пей, нам голову не… а-а-а-а-а-а! — Визг, вырвавшийся из моей глотки, напугал даже меня. Еще бы! Я вдруг почувствовала, как на моей руке аккуратно сцепились холодные зубы, и вслед за дернувшейся рукой из могильника показалась ведьма, болтавшаяся у меня на запястье как заправский буль-буль — дорогущий пес сторожевой породы, считавшийся гордостью папочкиного королевства. — Сгинь! Фу! Пошла!

— Ща! Вще брошу и пойджу! Ага! — прошамкала Кудыка, попутно жуя мою руку. — Пока ты меня тут дурадшкими жаговорами ижгоняешь!

— Сама виновата! Нечего на людей кидаться! — Я несколько раз честно попыталась ее скинуть, но пальцы проходили через призрачную плоть как сквозь плотный туман. — Лучше плюнь! По-хорошему!

— Ежели я плюну, не утрешься! — Ведьма даже подбоченилась, но руку жевать не перестала. И пусть боли я от ее призрачной вставной челюсти не испытывала, но ощущение холода, все сильнее опутывавшего руку, пугало. Чего там… я честно пыталась шевелить пальцами, но не чувствовала их. — Эх, не съим, так понадкусаю! Ишь чего удумала — меня со свету сживать! Некромантка, тоже мне! А может… ты меня провела? С муженьком своим? Может, тебе этот Пепельный, как и мне когда-то, только прислуживает, а ты уж про брак наговорила, чтобы жизнью своей не делиться? А? Признавайся, куделька породистая!

— От кудельки слышу! — не стерпела я. Нет, ну какова наглость! Мало того что все руку обмусолила, так еще и обзывается! Ну все! Я злая! — Пошла прочь, лахудра приставучая! Не знаю, за что тебя Пепельный грохнул, но жаль, что не добил!

— А ты не думала, что он специально меня в призраках оставил? Сторожем сделал между мирами. Чтобы и за живыми следила, и мертвым спуску не давала? А чичаза скажи — где он? Почему бросил тебя одну-одинешеньку? — Ведьма перестала жевать мое запястье, протянула ко мне костлявую руку, и я почувствовала, как холод мертвых пальцев сжался на моей шее. — А может, мы с ним по старой памяти договоримся? Какая ему разница, кто его утешит да предсказанного родит?

Ведьма что-то едва слышно забормотала, и я с ужасом почувствовала, как неведомая сила снова потянула меня прочь из тела, из жизни…

То, что произошло потом, мне показалось чем-то нереальным. Бредом, кошмаром… Иначе чем можно объяснить появление не одного, а целых двух Фениксов?

Впрочем, расскажу по порядку. Первым начал действовать Змей. Не знаю, каким чутьем он понял, что мои мгновения сочтены. Мигом оказался рядом и, выдернув из заледеневших пальцев куст лебеды, поспешно швырнул его в оконце могильника. Затем бросился вокруг пепелища, срывая попадавшиеся на пути травины лебеды и шпигуя ими склеп.

И вот когда я уже поняла, что не в силах сопротивляться заклинанию ведьмы, случилось нечто такое, что заставило меня смириться с тем, что я бы назвала посмертными видениями. У самого обрыва я увидела Феникса. В памяти осталось его обожженное лицо и серебристые глаза, смотревшие прямо на меня.

А еще губы… Губы шевелились так сосредоточенно, что мне даже показалось, будто я слышу: «Спи не просыпайся, лебедой укрывайся. Чай лимонный пей, нам голову не грей!»

Еще одного Феникса я увидела возле себя. Он появился из ниоткуда, рядом с самозабвенно колдующей Кудыкой. Его черный балахон будто соткался из вечернего тумана. Руки покрылись огненными язвами и впились в призрачное лицо ведьмы. Та выпучила глаза, будто только сейчас его заметив. Ее вспыхнувшее золотым огнем лицо исказилось от крика, но ни звука не просочилось из разверстого рта…