Скатерть английской королевы - Михаил Борисович Бару
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Центр Шацкой провинции
Ну а как стала жизнь мирной, так к ней и потянулись мирные люди, которые до сей поры жили севернее, за Окой. Да и как не потянуться, если земля плодородная, леса, если их оценивать по шкале дремучести, были еще вполне, дичи в них тоже не убавилось, дикого меда тоже. Часть мирных людей, любивших дремучие леса больше открытых пространств и лесную свободу больше… Короче говоря, часть мирных людей стала разбойниками. Сбивались они в шайки, рыли в лесу землянки и даже устраивали целые земляные городки. Бежали они в эти места от рекрутского набора, от своих помещиков, от непосильных налогов…
Кстати, о налогах. При Петре Алексеевиче, которому постоянно не хватало денег на корабли, на пушки и на строительство новой столицы, податями крестьян не только обложили, но и почти задушили. Брали деньгами подушные и промышленные налоги. Брали деньги на выкуп пленных. В армию забирали не только солдат, но и подростков – солдатских детей. Брали плотников, ямщиков, каменщиков и кузнецов на строительство Петербурга. Брали их с семьями на вечное поселение. В семьсот третьем году брали работных людей по одному человеку с шестнадцати дворов. Брали подводы с проводниками, брали с каждого двора крупу, овес и сухари. Хорошо еще, что в новорожденном Петербурге не было большого количества мышей и крыс, а то повелел бы царь с каждых пяти или десяти дворов брать по кошке или коту на вечное поселение.
Понятное дело, что платить такие подати не хотели. Понятное дело, что убегали в лес, в Дикое поле, на Украину и на Дон к тамошним казакам. Убегали целыми деревнями. Понятное дело, что правительство присылало карательные воинские команды для взимания недоимок, для битья батогами злостных неплательщиков и для отправки их в каторжные работы. Впрочем, некоторых неплательщиков еще надо было изловить. Некоторые неплательщики были вооружены до зубов и передвигались по лесам в составе, как сейчас бы сказали, вооруженных бандформирований. Некоторые неплательщики и сами могли напасть на воинские команды и оружие у них отобрать. Что они, надо признать, регулярно и делали.
Растущее население между тем собирало смолу, гнало деготь и делало поташ – другими словами, сводило лес, в котором росли вековые дубы и корабельные сосны. Корабельный лес царь Петр ценил больше своих подданных, поскольку он куда медленнее воспроизводился, а потому учредил в Шацке провинциальную Валдмейстерскую канцелярию. Провинциальную потому, что Шацк в тысяча семьсот девятнадцатом году по царскому указу стал центром Шацкой провинции в составе Азовской губернии136. В ведении канцелярии было четыре засеки, которыми заведовали три валдмейстера. Власти не только прекратили все незаконные порубки леса, но и содержали в полном порядке все засеки, острожки и заставы. Не столько от нападений татар с ногайцами, сколько в карантинных целях. Во время эпидемий чумы и холеры ворота в засеках закрывались.
В связи с тем, что Шацк стал административным центром, количество чиновников в нем увеличилось. Завелись в воеводской канцелярии секретарь, копиисты числом три, канцеляристы, казначеи, которых теперь нужно было называть камерирами, писцы, асессоры, то есть судейские, комиссары для уездных судных дел, при них четыре копииста, провиантмейстеры, рентмейстеры, то есть казначеи рангом помельче, подчинявшиеся камерирам, еще писцы, надсмотрщики в крепостной конторе, еще канцеляристы, еще два сторожа и один фискал. Куда же без него. И это не все. Еще три с половиной десятка офицеров и унтер-офицеров при канцелярии служили для караула и рассылок. И пошла контора писать… дело о сыске и высылке в Москву в Соляную контору соляных голов Шацкой провинции, которые к отчету не бывали и которые, подав книги и не дав отчету, самовольно уехали из Москвы, дело о сказках бортников о количестве у них ульев, дело об отписках в Шацкую канцелярию из разных уездов и станов Шацкой провинции о получении императорского указа об учреждении при сенате должности генерала-рекетмейстера137, дело об измерении в государево орленое ведро и заклеймлении винокуренных кубов, имеющихся в Шацком уезде у всякого чина людей для собственного пользования и на продажу, и о взятии с них поведерной пошлины в Шацкой камерирской конторе, дело о невзыскании с опустелых дворов деревни Алферовой казенных податей…
Со всем тем царь о Шацкой провинции заботился. К примеру, увидел он в Риге, что хлеб убирают не так, как у нас, и тотчас же написал шацкому воеводе Федору Ляпунову: «Понеже в здешних краях, как в Курляндии, так и в Пруссии у мужиков обыкновение такое, что хлеб снимают вместо серпов косами с граблями, что перед нашими серпами гораздо спорее и выгоднее, так что средний работник за десять человек сработает, из чего видеть возможно, какое великое подспорье будет в работе, для чего хлеба умножать будут». Петр знал, что просто предлагать и даже приказывать не имеет никакого смысла, а потому заранее выписал из Курляндии десяток немецких мужиков с косами и граблями и уже отослал их в направлении Шацка, чтобы они по прибытии «наших мужиков обучили хлеб снимать такими косами с граблями: и понеже, хотя что добро и надобно, а новое, то наши люди без принуждения не делают, того ради распоряди сам и пошли верных людей, чтоб конечно сегодняшним летом выучить. Сколько выучишь и сколько кос и грабель сделано у мужиков буде и сколько сим образом скосят, где и чьи мужики, о том отрапортуй сентября в последних или октября в первых числах, ибо взыщется на вас…». Представляю, как обрадовался шацкий воевода, читая царское письмо. Представляю, как обрадовались крестьяне, которым вместо привычных серпов немецкие учителя вручили косы с граблями и научили работать за десятерых каждого, представляю, какими словами наши мужики… В Шацком краеведческом музее138 мне показали деревянную насадку из четырех тонких палочек, которая представляет собой грабли, которые насаживали на косу, которой косили… или откосили… или отрапортовали, как приказал царь… или накормили, напоили немецких мужиков, потом еще напоили и в таком виде спровадили домой, в Курляндию, а сами взяли серпы… и отдали их бабам. Интересно, о чем Федор Ляпунов писал царю? О том, что нынешний год такие дожди, что рожь полегла и ее только серпом и жать, что грабли,
