Памятники Византийской литературы IX-XV веков - Сборник

Византийская эпиграмма IX–XII вв .

На поприще эпиграмматической поэзии все византийцы, кто имел хоть какое–нибудь отношение к поэтическому творчеству, пробовали свои силы. В сборнике «Памятники византийской литературы VI–IX вв.» (М., 1968) можно найти образцы эпиграмм, сочиненных и учеными богословами, как Григорий Назианзин или патриарх Софроний, и светскими писателями, как Агафий Миринейский.

Что же касается того периода литературы, который охватывает данный сборник, то здесь, по сравнению с периодом ранневизантийским и периодом предиконоборческим, мы можем наблюдать существенное изменение тематического облика эпиграммы. Наряду с темами библейскими и евангельскими все чаще появляются темы бытовые и моралистические. Немало эпиграмм посвящается античному наследию: поэты стремятся выразить в поэтической форме свои впечатления от великих произведений античных философов и даже от научной литературы древности.

Наиболее талантливыми поэтами IX в. были астролог и медик Лев Философ, Арефа Кесарийский, которого рукописи называют «Диакон», и ученый грамматик Комита Схоластик. К X–XI вв. относится творчество наиболее выдающихся эпиграмматистов — Иоанна Геометра и Христофора Митиленского, творчество которых подробно охарактеризовано во вступительной статье. Несколько позже, в середине XI в., появляются эпиграммы известного богослова и педагога Иоанна Мавропода. В это же время происходит забавная стихотворная перепалка Михаила Пселла с неким монахом Иаковом (см. подробности на стр. 448).

Большое место занимает эпиграмма в разностороннем творчестве Феодора Продрома, который, при всей своей тяге к светскому творчеству, в этой области отдает дань тематике духовной.

Интересным и незаурядным поэтом–эпиграмматистом XII в. был Николай Калликл — константинопольский врач, занимавший при императорском дворе во времена первых Комнинов должность «магистра медицины». В стихотворениях его часто упоминается семья Палеологов, к которым он был, видимо, близок. В большинстве случаев это эпитафии знатным византийцам. Возможно, что он писал эти надгробные стихотворения своим бывшим пациентам.

ЛЕВ ФИЛОСОФ [400]

(IX В.)

В любви несчастной целомудренную жизньПоказывает Клитофонтов нам рассказ.А скромности вершина — жизнь Левкиппина.Всех изумляет, как побои лютыеОна, волос лишенье, униженияИ, молвить страшно, трижды смерть перенесла.А если, друг, захочешь скромным быть и ты,Нескромных эпизодов не касаясь здесь,Усвоить надо главную романа мысль,Что брак венец есть целомудренной любви.

Феона с Проклом книга велемудрая [402].Земли и неба в книге измерения:Феон — небес пространства, землю мерит Прокл,Земные страны Прокл, Феон — небесные.Они достойны оба высших почестей,Ведь оба друг по другу строят выводы.На основанье Прокла мудрых тезисовИсчислены Феоном звезд течения,А Прокл, приняв Феона указания,По ним уже свои выводит тезисы.Хвала обоим мудрецам великая.Хвала тебе, Феону велемудрому,Венчающему ныне Александра град,Хвала и Проклу, и крови Сарпедоновой [403],Кого повсюду прославляют смертные.

Это — механики книга. Над нею Квирин потрудился [404]Вместе с Маркеллом, ему помогавшим в этой работе.

Таинства мне приоткрыв божественной Феба науки,Их постигать научил звездочет прославленный Павел [405].

Словес своих, Порфирий, ты багрянкою [406]И губы красишь и принаряжаешь ум.

Ты благосклонна, Судьба, Эпикурову мне безмятежность [407]В дар уделяя сладчайший и душу спокойствием теша.Что за нужда мне в делах и заботах людей недосужных?Я не хочу ни богатств, ни друзей, и слепых и неверных,Да и почета: почет — одно сновиденье пустое.Прочь от меня, черный мрак пещеры Цирцеиной! СтыдноМне, порожденью небес, жрать желуди, точно скотине.Родины я не предам за сладкую снедь Лотофагов,Пенье коварных сирен–соблазнительниц я презираю,Но для спасенья души стремлюсь получить я от богаМоли–цветок [408] — отворот от помыслов злых, и надежноВоском уши заткнув, детородной страсти избегнуть.Так вот бы мне говорить и писать до самой кончины!

Я — книга полная во чреве, милый друг [409],Пучиной трудноодолимой мудрости,Доступной водолазу лишь делосскому [410],А если кто в глубины вновь нырнет моиИ бездну будет тщательно исследовать,То первым станет между геометров он,И мудрецом, бесспорно, все сочтут его.Тому свидетель–поручитель сам Платон [411].

Феб, Пиерид предводитель, далеко мечущий стрелы,Молви сестре [413], чтоб она своих мощных зверей побудилаКинуться так на людей, чтобы радостно голосом громкимВ праздник народ закричал, но и так, чтобы я, получившийЗевса благого престол, человеческой смерти не видел.

КОМИТА СХОЛАСТИК

Стал я расслабленным весь, от самой поясницы до пяток,Прежней силы моей долгое время лишен.Я ни живой, ни мертвец, сосед ближайший Аида,Только всего, что дышал, а в остальном был, как труп.Мудрый, однако, Филипп, которого образ ты видишь [415],К жизни меня возвратил, окочененье изгнав.Вновь Антонином я стал, как и встарь: по земле я ступаю,Я на обеих ногах снова теперь человек.

Нашел Комита рукопись Гомерову,Негодную, без знаков препинания;Засев за труд, он все прилежно выправил,Отбросил искажения негодные,Добавил пояснения полезные.Отныне для усердных переписчиковПособие готово достоверное.

АРЕФА КЕСАРИЙСКИЙ

(IX–X вв.)

Хоть поспешила мне смерть погасить моей жизни лампадуФакела свет моего блеска живого лишив,Но тем не менее злость утолил своей ярости демон,Бедами обременив всю мою краткую жизнь.Сделал меня он вдовой, когда грудью дитя я кормила,И не играл на руках милый младенец моихНа утешенье своим родителям сладкое. Горе,Не одолимое мной, жгло меня знойным огнем.Двадцать три года еще не минуло мне, как могила,Гостеприимный приют нашего рода, меняСкрыла. И подняли тут старики–родители общийПлач и седины свои начали в горести рвать.Высокородные братья всем хором стенали по АннеИ поминали добром прелесть ее красоты.

ИОАНН КИРИОТ (ГЕОМЕТР) [417]

(X–XI ВВ.)

Должен свято хранить три блага муж непорочный:В сердце своем — чистоту; тихую скромность — в очах;Сдержанность — в речи спокойной. Кто все соблюл и усвоил,Много богаче, поверь, Креза лидийского тот [418].

Сходны жизни и моря пучины: соленая горечь,Чудища, зыби и мрак; в гавани краток покой.Моря дано избежать: но на каждого демон воздвигнетБури мирские, увы, много страшнее морских.

Ты — храбрость, юность, бодрость, клад, отечество:Для трусов, старцев, хилых, нищих, изгнанных.

Природа о природе и о мысли мысльРекли свой суд устами Аристотеля.

Платон, ты душу объявил бессмертноюИ тем себе в веках стяжал бессмертие.

Платон, чье имя значит «простирающий»,Простер свой ум, простер свое учениеИ тем простер по свету славу громкую.

Хвалитесь вашей древностью, афиняне,Сократами, Платонами, ПирронамиИ славьте с Эпикуром Аристотеля;А нынче вам остался лишь гиметтский мед [421],Да тени предков, да могилы славные,А мудрость — та живет в Константинополе.

ХРИСТОФОР МИТИЛЕНСКИИ