Великая война. Верховные главнокомандующие - Юрий Никифорович Данилов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Глава 5
Посещение Верховным главнокомандующим проходивших через Ставку санитарных поездов.
Когда армии Юго-Западного фронта продвинулись вперед, то через Ставку стали проходить санитарные поезда с ранеными. Прибытие первого санитарного поезда составило целое событие как в жизни штаба, так и в жизни всего местечка Барановичи.
Мне было сообщено Янушкевичем, что Великий князь едет встречать раненых, чтобы я захватил с собою достаточное количество Георгиевских крестов и медалей и взял несколько офицеров. Когда мы приехали на вокзал, то вся платформа была занята жителями местечка с лотками, корзинами и ящиками со всевозможным угощением. Тут были и прекрасные булки, и пироги, и молоко, и фрукты, словом, жители хотели хорошо, чем могли, угостить раненых. Когда пришел поезд, то Великий князь в сопровождении старшего врача, дававшего необходимые пояснения, и свиты начал обходить вагоны. Его Высочество разговаривал с ранеными, и тяжело раненных награждал Георгиевским крестом. Легко раненным Великий князь давал крест на 5–8 человек, причем они тут же сами решали, кому именно давался крест; в большинстве случаев это решалось жребием. Мои офицеры тут же записывали имя, фамилию и войсковую часть, к которой принадлежал награжденный. О таких награждениях отдавалось в приказе Верховного главнокомандующего. Конечно, надо сознаться, что такой способ награждения был далек от идеала, ибо, как потом выяснилось, в числе легко раненных всегда было немалое число «самострелов» или «пальчиков», как называли в армии тех, которые, дабы эвакуироваться с фронта, наносили себе легкие раны, в большинстве случаев стреляя себе в пальцы левой руки. Эти «пальчики» не только не заслуживали награждения, но подлежали суду за уклонение от службы, а тут они получали патент на героя. С другой стороны, нельзя было, чтобы посещение поезда Верховным главнокомандующим ничем бы не ознаменовалось.
Великий князь отдал распоряжение, чтобы о проходе через Ставку каждого санитарного поезда ему докладывалось. Пока поездов шло не очень много, Великий князь выезжал почти на каждый поезд, причем, так как большей частью поезда проходили по Александровской дороге, то приходилось ехать на автомобиле около четырех верст, от Ставки до военной платформы.
Иногда бывали случаи, что о проходе санитарного поезда почему-либо не сообщали заблаговременно, а когда поезд чуть ли не подходил уже к станции. Великий князь приказывал подать автомобиль и ехать; мне вдруг докладывали, что мой автомобиль стоит перед управлением и что Верховный главнокомандующий уже выехал; приходилось бросать все, чем бы ни был занят и, взяв Георгиевские кресты и бывших под рукой офицеров, лететь догонять Великого князя, а ездил он быстро, так что приходилось развивать бешеную скорость, чтобы поспеть вовремя.
Потом поездов с ранеными стало проходить очень много, кроме того, посещение поездов Великим князем задерживало их обыкновенно дольше, чем полагалось по расписанию, что нарушало правильность движения и было, конечно, нежелательно. Поэтому само собой установилось, что Великий князь стал посещать только некоторые поезда – имени Государыни Императрицы, Наследника Цесаревича, великих княжон. Не могу не отметить, что оборудованы были эти «именные» поезда действительно прекрасно: они состояли из светлых, просторных пульмановских вагонов,[271] где раненым лежать было удобно, и в них были и операционная, и перевязочная, хорошо устроенные.
Конечно, для раненых была огромная разница попасть в такой поезд или в обыкновенный санитарный, состоящий почти только из теплушек. Поэтому было указано брать в эти именные поезда более тяжело раненных, но такая сортировка была возможна только при спокойной, планомерной эвакуации, а не при той горячке, которая происходила во время боя.
Однажды под вечер через Барановичи проходил поезд Великой княгини Виктории Федоровны,[272] супруги Великого князя Кирилла Владимировича, которая сама ехала с поездом, кажется в роли заведующей поездом. Великий князь представил меня; было очень темно, и я не мог рассмотреть лица Ее Высочества, но на меня произвел впечатление ее чисто походный костюм и мужественный вид: она была в кожаной куртке, простой короткой юбке и высоких сапогах.
Глава 6
Мои поездки в 13-й и 15-й корпуса.
В Самсоновской катастрофе погибли почти целиком два корпуса, – 13-й и 15-й. Оба командира корпуса со штабами попали в плен, и только небольшому числу офицеров и солдат удалось выйти из окружения. Для сбора этих разрозненных остатков были назначены два находящиеся в тылу города: Лида и Гомель, в которых были казармы. Мне было поручено осмотреть собранные в этих пунктах остатки этих двух корпусов.
Сначала я поехал в город Лиду, где были части 13-го корпуса. Старшим оказался начальник штаба 36-й пехотной дивизии, полковник Генерального штаба [А. А. Вихирев].[273] Кроме него, было еще человек 15 офицеров и сотни полторы солдат. После общего разговора с офицерами, я отдельно выслушал полковника [Вихирева], который подробно рассказал мне все, очевидцем чего ему пришлось быть. По его словам, сначала было какое-то бесцельное мотание частей, какие-то приказания, получавшиеся постоянно с опозданием и тотчас же отменявшиеся. В результате корпус совершенно неожиданно оказался со всех сторон окруженным неприятелем; корпусный командир сдался в плен. Полковнику [Вихиреву] удалось собрать около себя часть офицеров и солдат, и с ними он начал отходить. Здесь полковник [Вихирев], который все время своего рассказа страшно волновался, окончательно не выдержал и разрыдался, – нервы были еще слишком натянуты после всего виденного и пережитого.
С тяжелым чувством покинул я Лидские казармы, – какими-то беспомощными, беззащитными показались мне эти люди; видно было, что среди них нет никого, кто бы их объединил, подбодрил, о них позаботился. Затем я поехал в Гомель. Здесь было иное. Начальнику 6-й пехотной дивизии, генералу Торклусу, с частью дивизии удалось после трудного отступления вырваться из этого ужасного, как бы заколдованного круга, где они постоянно натыкались на блокгаузы, оплетенные проволокой, из которых их обстреливали. Прибыв с остатками корпуса в Гомель, генерал Торклус тотчас же стал приводить в порядок эти разрозненные части, назначил всюду временных начальников и явился душой корпуса. Когда я приехал в Гомель, оказалось, что у него уже были подготовлены все соображения к пополнению корпуса и снабжению его всем необходимым. Кроме того, им самостоятельно начаты уже были работы по приспособлению помещений для размещения частей и пополнений по их прибытии.
Генерал Торклус просил, прежде всего, о том, чтобы для пополнения корпуса были назначены исключительно новобранцы, а не набранные в тылах солдаты. Одно – воспитать будущих солдат
