Параллельная мифология - Джон Френсис Бирлайн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Карл Густав Юнг родился в семье протестантского священника в немецкоязычном кантоне Базеля; всю свою жизнь он прожил в Швейцарии, между Базелем и Цюрихом. Любопытно, что Иоганн Якоб Бахофен был другом и коллегой деда Юнга по отцовской линии, которого тоже звали Карлом Густавом, и во времена отрочества будущего великого психиатра на улицах Базеля нередко можно было встретить престарелого Бахофена. Обучаясь на врача и невролога, Юнг стал учеником Зигмунда Фрейда, который в то время называл Юнга «своим любимым сыном» и «наследником» в роли вождя международного психиатрического движения.
Но к 1912 году Юнг и Фрейд расстались, причем не в самых лучших отношениях. Юнг легко признавал вклад Жане и прочих мыслителей в теории Фрейда; Фрейд же отрицал это со всей горячностью. Юнг ставил под вопрос священную для Фрейда «эдипову теорию» инфантильной сексуальности: Юнг считал смешным предположение о том, что ребенок мужского пола обязательно испытывает сексуальную Тягу к своей матери и ревнует к отцу. Кроме того, Юнг признавал заслуги таких антропологов и социологов, как Бастиан, Леви-Брюль и Дуркхейм, включая их достижения в свою психологическую теорию. Но самое важное, пожалуй, то, что он вслед за Фрейдом продолжал верить в определенную взаимосвязь образов сновидений и мифологических образов. Однако, в отличие от Фрейда, Юнг не считал, что эти образы порождены личными воспоминаниями человека.
Еще в начале своей деятельности Юнг заметил связь между символами сновидений и символами мифов:
«Еще в 1909 году я обнаружил, что не могу ничего поделать с латентными психозами, если не понимаю их символизма. Тогда я и начал изучать мифологию».
Юнг критически относился к тому, что Фрейд принижал миф и религию, считая их просто проекциями личного бессознательного. Для Юнга образы мифов были универсальными, общими для всех людей. Такую теорию в 1970–1980 гг. популяризировал Джозеф Кэмпбелл, который писал:
«Совершенно иной подход [к мифу] представлен Карлом Г.Юнгом, с точки зрения которого образная система мифологии и религии служит позитивным, жизнеутверждающим целям. Согласно его мнению, все органы нашего тела (не только те, что отвечают за секс и агрессию) обладают собственными целями и мотивами; некоторые из них подчиняются сознательному контролю, другие — нет. Наше сознание, ориентированное на внешний мир, имеющее дело с повседневными потребностями, может упускать из виду эти внутренние силы; мифы же, как утверждает Юнг, при правильном прочтении дают нам возможность снова обратиться к ним. Мифы образным языком повествуют нам о психических силах, которые следует распознать и интегрировать в свою жизнь, силах, которые всегда взаимодействуют с духом человека и представляют мудрость всего рода человеческого, благодаря которым человек выдержал испытание тысячелетий [sic]. Таким образом, они не были и никогда не будут замещены достижениями науки[44], имеющей дело скорее с внешним миром, чем с теми глубинами, в которые мы., погружаемся во сне. Благодаря диалогу с этими внутренними силами, осуществляющемуся в сновидениях и при изучении мифов, мы сможем узнать и признать куда более широкие горизонты нашего собственного, более глубинного и мудрого, внутреннего «я». Аналогично, и общество, которое сохраняет и поддерживает свой миф, будет питаться из глубочайшей и богатейшей сферы человеческого духа».
Вслед за «элементарной идеей», предложенной Бастианом, «коллективным сознанием» Дуркхейма и «коллективными представлениями» Леви-Брюля, Юнг верил в существование «коллективного бессознательного», считая, что каждый человек несет в себе врожденный, базирующийся в нервной системе элемент этого бессознательного, проявляющийся в сновидениях и мифах.
Сценарии наших сновидений и мифов содержатся в коллективном бессознательном; персонажей их Юнг назвал «архетипами». Например, Юнг и Кэмпбелл идентифицируют «героя» как архетип, общий для всех параллельных героических мифов. Точно так же в ряде сходных между собой мифов появляется архетип «трикстера».
По поводу коллективного бессознательного Юнг писал:
«Более или менее поверхностный слой бессознательного, без сомнения, является личным. Я называю его «личным бессознательным». Но это личное бессознательное покоится на более глубинном слое, который не происходит из человеческого опыта и не является личным приобретением. Это — врожденный слой, который я называют «коллективным бессознательным». Я выбрал термин «коллективное», поскольку эта часть бессознательного — не индивидуальная, а универсальная; в отличие от содержимого личной психики, его содержимое более или менее одинаково повсюду и у всех индивидуумов. Иными словами, у всех людей оно идентично и, таким образом, составляет общий психический субстрат сверхличностной природы, представленный в каждом человеке.
Итак, я выдвигаю следующий тезис: в дополнение к нашему непосредственному сознанию, которое обладает чисто персональной природой и которое мы считаем единственной эмпирически познаваемой психикой (даже если мы согласны признать в качестве приложения к нему личное бессознательное), существует еще и вторая психическая система, обладающая коллективной, универсальной и безличной природой, идентичная для всех индивидуумов. Это коллективное бессознательное не развивается вместе с индивидуумом; оно имеет врожденный характер. Оно состоит из предсуществовавших форм, архетипов, которые могут стать сознательными лишь опосредовано и которые придают определенную форму тем или иным психическим элементам».
Об архетипах Юнг писал следующее:
«Понятие архетипа, неразрывно связанное с идеей коллективного бессознательного, указывает на определенные формы в человеческой психике-, присутствующие повсюду и всегда. Исследователи мифов называют их «мотивами». В психологии первобытных народов они соответствуют предложенному Леви-Брюлем понятию «коллективных представлений», а в области сравнительной религии Хуберт и Маусс[45] определили их как «категории воображения». Много лет назад Адольф Бастиан назвал их «элементарными» или «изначальными» идеями. Из этих примеров должно быть ясно, что моя идея архетипа (буквально — предсуществовавшей формы) не является чем-то исключительным: ее уже распознали и выделили в других областях науки.
Итак, номинальное значение слова «архетип» достаточно ясно из его связи с мифом, эзотерическим учением и сказками… Исследователи мифов всегда прибегали к солярным, лунарным, метеорологическим, растительным и прочим идеям такого рода. Но почему-то до сих пор они абсолютно не желали принимать тот факт, что мифы — это, в первую очередь и по большей части, психические [т. е. относящиеся к психике, мышлению] феномены, открывающие нам тайную природу души. Первобытного человека
