Как Россия получила чемпионат мира по футболу – 2018 - Игорь Рабинер

– Мы исходим из пожеланий и требований ФИФА. Должна быть географическая компактность. Вот Игорь Шувалов, первый заместитель премьер-министра: родился на Чукотке, от Москвы туда десять часов лететь. Даже до Нью-Йорка и то меньше, восемь. Мы будем развивать спорт и в Сибири, и в Забайкалье, но надо понимать: трудно покрыть такие расстояния.

Наверняка возникнет вопрос по затратам, скажу прямо сейчас. По предварительным подсчетам, строительство стадионов и прилегающей инфраструктуры будет стоить 300 миллиардов рублей. Это сопоставимо с теми средствами, которые были потрачены на чемпионат мира-2010 в ЮАР. Отмечу, что стадион «Спартак» в Москве будет построен за счет компании «Лукойл», стадион «Динамо» – за счет банка ВТБ, а в Петербурге арену строит «Газпром». Кроме того, стадион в Казани сооружается в связи с Универсиадой, в Сочи – в связи с Олимпиадой. Нам остается присовокупить несколько стадионов, и нарисуется полная картина. Возможно, озвученную цифру в 300 миллиардов даже сможем уменьшить.

У нас есть планы, рассчитанные на длительную перспективу. И когда ФИФА принимает решение, то смотрит в будущее страны. Организация руководствуется, в каком политическом состоянии она находится. Спокойная ли страна, стабильная? Не случится ли так, что через 2–3 года в обществе начнутся турбулентные процессы, которые непонятно к чему приведут.

У нас стабильная политическая ситуация. И экономика развивается неплохо. Хотелось бы лучшего, конечно. Прирост экономики в России за последние десять лет в среднем составлял семь процентов. На 7,4 процента выросли реальные доходы населения. На 4,2 сократилось число людей, живущих за чертой бедности. Мы осуществляем крупные программы в сфере здравоохранения и развития спорта. Полагаю, люди, которые принимают решение о проведении крупных турниров, учли все это. В России решение ФИФА приняли с энтузиазмом миллионы людей. И президент поддержал, и правительство.

Каково предназначение чемпионата мира для нас? В том оно и заключается, чтобы росла аудитория, чтобы к игре присоединялись миллионы новых людей. Если проводить ЧМ всегда в одной стране, то футбол просто перестанет развиваться. Для нас ЧМ – это вызов. Уверен, что пресса будет внимательно следить за подготовкой к ЧМ по футболу и ее контроль будет жестким. Что ж, будем работать.

После пресс-конференции Путин отправился на встречу с Блаттером. После которой, как вы уже знаете, вместе с Мутко улетел в Сочи. А тем временем в отеле, где проживала наша делегация, происходили удивительные события. О них мне первым спустя день поведал Колосков:

–  Наш великий дирижер Валерий Гергиев в прекрасных отношениях с Блаттером. Не случайно он совершил 11-часовой перелет из Японии на нашу презентацию! После пресс-конференции премьер-министра в Zurich Messe у Путина с Блаттером в нашей гостинице была встреча. А потом, представьте, Гергиев привел президента ФИФА в наш заявочный комитет! При том что было уже за полночь! И Блаттер еще полтора часа сидел с нами, мы пили красное вино и рассуждали, как будет развиваться ситуация с подготовкой к чемпионату мира.

–  Как вам удалось вытащить Блаттера к «народу»? – спросил я Гергиева меньше месяца спустя. Но он в детали предпочел не вдаваться:

…Чуть раньше, чем Гергиев привел Блаттера, в половине двенадцатого ночи победного для России четверга мы, российские репортеры, «на полусогнутых» от перенесенных нагрузок и пережитых эмоций вышли из здания Zurich Messe. Сил оставалось только на то, чтобы зайти в ближайший бар и за кружкой пива или бокалом вина (попроще, надо думать, чем то, что употреблял президент ФИФА) обсудить свалившуюся на нас фантастику.

В баре Holiday Inn, прямо напротив Messe, сидели в основном английские репортеры. Лица на них, разумеется, не было. Такие надежды, такая презентация, такие, в конце концов, букмекерские коэффициенты, – и катастрофические два голоса. Из которых всего один (второй, понятно, принадлежал Томпсону) – не британский.

–  В какой телекомпании или издании, если не секрет, вы работаете? – спросил я англичанина в очках, с которым мы столкнулись у стойки.

– На ВВС.

Ответ прозвучал без малейшего намека на гордость в связи с бескомпромиссностью телекомпании, отказавшейся изменить сроки показа знаменитой теперь программы «Панорама». Показалось даже, что англичанин своего места работы стесняется.

И тут он разразился монологом. Видимо, накипело.

–  Знаете, как нам несладко пришлось в последние недели? Я, как и многие другие из ВВС, работаю в совершенно другом подразделении, никакого отношения к «Панораме» не имеющем. Но после того как наше руководство категорически отказалось идти навстречу заявочному комитету и переносить показ программы о коррупции в ФИФА, «Англия-2018» объявила нам бойкот. Журналистам ВВС никто не давал интервью, не предоставлял информации. Это был настоящий бойкот.

Кстати, с нами после других выпусков «Панорамы» уже несколько лет не разговаривают Алекс Фергюсон, Харри Реднапп, Сэм Эллардайс и многие другие, кто становился жертвой ее разоблачений. Между тем мы – спортивные журналисты, и общение с людьми спорта – наш хлеб. Почему мы должны отвечать за сказанное в «Панораме»?!

–  Вы согласны с теми обвинениями, которые прозвучали в передаче?

–  Там не было ничего нового. Ничего такого, что нельзя было показать раньше или позже. Но ради рейтингов у нас и на страну наплевали, которая так хотела чемпионат мира получить, и на нас, журналистов собственной же компании. И в итоге Англия получила то, что получила. Я поздравляю вас с победой, но полагаю, что в первую очередь проиграли мы сами. Английский заявочный комитет считает, что его обманули. Но не русские, а те члены исполкома ФИФА, которые в личных беседах обещали проголосовать за Англию, а поступили иначе.

Вот так. Даже в самой ВВС, оказывается, по-разному смотрят на то, что сделано в недрах компании. Я, честно говоря, думал, что для британцев их свобода слова – вещь святая. Но свободой этой, оказывается, еще надо уметь пользоваться.

В конце концов, если уж эта самая «Панорама» так хотела скандала, могла несколько месяцев заниматься вскрытием гипотетических заговоров с участием главных конкурентов Англии – а вдруг что и вышло бы? Но нет, программа ВВС подняла старую, истоптанную до дыр тему, которую, как отметил Кир Реднидж, можно было осветить в любой день за два предыдущих года и два последующих.

В итоге получился пшик, никаких по-настоящему актуальных разоблачений по поводу текущей заявочной кампании не состоялось. Зато лишний раз подогретой оказалась злость и без того уже взбешенных членов исполкома. Которая и привела к тому, что Англию «утопили».

А «дисквалификация» Адаму и Темарии на основании материалов в Sunday Times? Не случайно Колосков отметил, что исполком ФИФА – семья, и когда обижают двух ее членов, вся семья воспринимает это на свой счет.

Оставалось прийти к следующему выводу: чтобы выиграть гонку за право принимать чемпионат мира, нужно принимать правила игры ФИФА. Хотим мы того или нет…

Все это на самом деле вопрос, не имеющий однозначного ответа. Тот самый вопрос, которым я на страницах этой книги уже задавался – и задавал его другим. Что превыше – профессиональные интересы, твои собственные амбиции или интересы собственной страны и ее людей, мечтающих о чемпионате мира? И не зависит ли первое от второго?

Сегодня – да, ты можешь благодаря скандалу обеспечить той или иной программе неслыханные рейтинги. Но, вероятно, не имеешь права забывать и о том, что завтра чемпионат мира в твоей стране сделает футбол в ней еще лучше, сильнее и богаче! Вот, к примеру, «Ливерпуль» (помните слова Барнса?) давным-давно мечтает о новом стадионе – таком, как «Уэмбли», «Эмирэйтс» или «Олд Траффорд». Никак не удавалось решить вопрос с землей и средствами. Был бы чемпионат мира – точно решили бы. А теперь…

Делать свое дело, в том числе и журналистское, конечно, нужно честно. Но ведь можно и в доме повешенного честно говорить о веревке. Честность иногда бывает несвоевременной и даже бестактной. А иногда – и вовсе наносящей прямой вред самим себе.