Великие исторические сенсации. 100 историй, которые потрясли мир - Елена Коровина

10 августа 1863 года Марии Николаевны Волконской не стало. Ей было всего-то 58 лет. Князь Волконский скончался через два года. И было ему 76 лет. Видно, и вправду Мария хранила его жизнь – и сохранила ценой своей. Поразительно, но в 1873 году в Воронки приехал Александр Поджио. После освобождения он перебрался из России во Флоренцию. Но умирать вернулся к той, кого боготворил. Дети Волконских похоронили его в Воронках рядом с отцом и матерью. Три узника снова остались втроем, как три амура в одной лодке на сердоликовом море. Так не это ли пророчил Маше заветный перстень, подаренный юным повесой?

Расследование великой сказки

В 2007 году в истории литературы случилась сенсация: татарские активисты обратились в республиканскую прокуратуру, решительно требуя запретить… сказку П. Ершова «Конек-Горбунок». Скажете – курьез? А вот местные активисты действовали на полном серьезе. Но что же они сумели усмотреть в сказке? Оказывается, подтекст и даже экстремистские высказывания: автор употребил в тексте слово «татарин» как некое народное ругательство. Пришлось Министерству юстиции, а за ним и деятелям культуры вступиться за бедного Горбунка. Ну нет там никаких подтекстов – сказка проста как дважды два.

А может, мы просто не ждем подвоха от сказки, написанной молодым небогатым учителем из Тобольска? В год опубликования «Конька-Горбунка» (1834) Петру Петровичу (а вернее, Пете Ершову, тогда студенту Петербургского университета) и было-то всего 19 лет. Сей юный гений родился в 1815 году. Ну что было бы с него взять?

Ну а если мы вдруг узнаем, что Петя Ершов был другом нашего великого поэта Александра Сергеевича Пушкина и даже его личным переписчиком стихотворений, что тогда? Не Пушкин ли подбил юного Ершова на написание сказки? А может, он даже подсказал юноше парочку саркастических сравнений, политических аллюзий, коими оказался богат текст? Правда, сначала никто ничего крамольного не заметил. А может, просто не обратил внимания? Ведь сказка-то написана обычным студентом. Но вот некоторое время спустя на «Конька-Горбунка» взглянула цензура. Обомлела и ахнула. И запретила сказочку-то.

Только вот неужели одно лишь приятельство с Пушкиным дало цензорам возможность считать студиозуса Ершова мастером подвоха, тем более с политическим подтекстом? Нет ли тут чего иного? Да и как вообще-то Ершов, писавший довольно тяжеловесно, смог создать столь виртуозно легкий текст «Конька»?! Вот прочтите лучшее из его других стихотворных строк, в которых он стремится передать возвышенность собственных чувств и стремлений:

Воздвигнуть падшие народы,Гранитну летопись прочестьИ в славу витязей свободыКолосс подоблачный вознесть!

Неужто эту архаику сочинил тот же блистательный ум, который выдал виртуозные в своей простоте строки сказочной народной речи?! Впрочем, эти строки написаны уже не в Петербурге, а в Тобольске. И потому литературоведы считают, что, вернувшись в провинциальный город и учительствуя, Ершов просто лишился литературной среды и растерял свои силы. Но ведь он уехал в Тобольск в возрасте чуть больше 20 лет – тогда, когда сил на новые творения хоть отбавляй. И почему же, прожив после написания «Горбунка» еще 35 лет, Ершов не переложил на стихи ни одной сказки? Сколько вопросов – и ни одного ответа…

Начнем распутывать загадочную нить. Лето 1833 года – знакомство Ершова с Пушкиным. Литератор и профессор Петербургского университета Плетнев ходатайствовал за своего протеже – 18-летнего студента Петю Ершова. У того скоропостижно умер отец, и платить за учебу стало некому. Следовало сыскать заработок. Но особых умений у студиозуса не было, разве что хороший почерк. На просьбу Плетнева никто не откликнулся – лишних средств ни у кого нет. А вот весельчак Пушкин, хоть и сам обремененный женой, детьми и долгами, отозвался: «У меня почерк заковыристый. Издатели и наборщики плохо понимают. Дам твоему Пете свои стихи переписать».

Так Ершов оказался в доме Пушкина. Выглядел студиозус не ахти – круглолиц, толстоват, близорук и сильно робок.

Но общительный Пушкин сумел расположить его к себе, и осмелевший Петя показал гению пару своих стихов. Пушкину они показались негодными, но огорчать юношу он не стал, указал только на пару ошибок. Зато стал чаще беседовать со студентом, пытаясь понять, чем тот живет. Оказалось, юноша стремится к славе, любит деньги и ради того, чтобы поправить свое нищее положение, готов на многое. Но хуже всего, выяснилось, что студент не очень-то и умен. Когда Пушкин заметил: «Вам и нельзя не любить Сибири. Во-первых, это ваша родина, во-вторых, это страна умных людей», бедняга Ершов не понял, о каких таких «умных» толкует поэт. Впоследствии и сам Ершов, не стесняясь, написал: «Мне показалось, что он смеется. Потом уж только понял, что он о декабристах напоминает». Вот такая простота ума…

Но вдруг происходит нечто невероятное: Пушкин начинает расхваливать друзьям поэтическую сказку, сочиненную Ершовым. Как же так? Была-то всего пара корявых стихов, и вдруг – вмиг! – явилась как по волшебству огромная сказка, практически гениальная! И сам Пушкин носится с ней как с писаной торбой, и издатель Сенковский (не читая!) ставит ее сразу в номер и тут же начинает готовить к отдельному книжному изданию. И это при том, что в апрельском номере журнала печатается лишь первая часть, вторая же только ожидается. Выходит, наш тугодум Ершов строчит как пулеметчик, и все верят, что он напишет продолжение. Но ведь он до этого вообще ничего не написал!

Еще до публикации Плетнев прочел первую часть сказки студентам. Те пришли в восторг, умоляя Петра: «Прочти хоть пару строк из второй части!» Петя заалел, как вареный рак, ничего вразумительного сказать не смог и ретировался из аудитории. Впрочем, когда сказка вышла, ему пришлось преодолеть робость, ведь его зазывали в лучшие салоны Петербурга. Требовали читать «Конька» и проставлять автографы. И что бы вы думали? Петр читал, ошибаясь, а вот от автографов наотрез отказался. Не подписал ни одной вышедшей книги. Особо влюбленные в текст просили хоть какой-то черновик, но и тут ничего не выходило. Не было у Ершова черновиков. Ни одного! Неужто он писал набело?! Тогда он действительно натуральный гений!

Впрочем, существовал один текст сказки. Переписанный аккуратным каллиграфическим почерком самого Ершова, но безжалостно выправленный быстрыми росчерками… Пушкина. О чем это говорит? Одни литературоведы считают: Пушкин, не жалея сил, поправил текст новичка, довел стихи до ума. Но другие считают иначе: это Ершов, как полагается переписчику, переписал текст Пушкина, ну а потом Александр Сергеевич поправил текст еще раз. Это был его текст – пушкинский!