Психология любви и секса. Популярная энциклопедия - Юрий Щербатых

Алла Пугачева и Филипп Киркоров – в первом периоде своего брака

Существует и еще один аспект подобных браков: нередко партнеры по тем или иным причинам не хотят или не могут иметь детей, а такая форма семьи весьма «удобна» для реализации «бездетной программы». Когда корреспондент «МК» спросил, не хочет ли вдова поэта Левитанского найти теперь себе мужа моложе ее, та ответила, что считает подобный союз неестественным. По ее словам, ситуация «старый мужчина – молодая женщина» не выходит за рамки природной нормы. А ситуация «старая женщина – молодой мужчина» неестественна, потому что не природна. Пожилой мужчина может иметь ребенка от молодой женщины. Игра в другие ворота не получается.

Однако реальную жизнь трудно втиснуть в какие бы то ни было рамки, далеко не во всех случаях психологические портреты подобных семей соответствуют описанным. Я знал пару, в которой жена была на 12 лет старше своего избранника. Эта дама, внешне хрупкая и инфантильная, была весьма умной и предприимчивой, а ее любимой ролью в семье был образ «капризной девочки». Ее 22-летний муж брал на себя все домашние обязанности, зарабатывал деньги, в общем – вел себя как опытный, заботливый и ответственный «отец семейства», при этом был вполне доволен своей жизнью и искренне считал жену самой беззащитной и трогательной девушкой на свете.

И напоследок еще один пример – из истории. Русские люди всегда отличались максимализмом в своих взглядах на прошлое своей страны. Французы, например, свято чтут память своей Великой революции и не только исправно отмечают ее годовщину уже более 200 лет, но и помнят всех ее героев и антигероев. У нас же все происходит иначе. Героев Великой Октябрьской социалистической революции то поднимали на щит и безудержно восхваляли, то напрочь отрицали их роль в этой самой Великой Октябрьской (как это было с Троцким и Бухариным), то учили их биографии, как жития святых, то легко вычеркивали из учебников. Так, нынешние школьники уже не знают некогда легендарную деятельницу русской революции А. М. Коллонтай, не только была первой в мире женщиной-послом, но и внесла весомый вклад в русскую сексуальную революцию.

В декабре 1917 года А. М. Коллонтай встретилась с П. Е. Дыбенко в бурном потоке революционных событий. Их знакомство скоро превратилось в дружбу, а затем в бурную любовь. Ей было тогда 45 лет, ему – 28, но это не помешало им страстно увлечься друг другом. «Наши отношения, – вспоминала Коллонтай годы спустя, – всегда были радостью через край, наши расставания полны были мук, эмоций, разрывающих сердце. Вот эта сила чувств горячо, сильно, мощно влекла меня к Павлу». Когда однажды А. М. спросили, как она решилась на сексуальные отношения с Дыбенко, несмотря на то что она была старше его на 28 лет, Коллонтай не задумываясь ответила: «Мы молоды, пока нас любят».

А. Коллонтай и П. Дыбенко

Тень прошлого

Память о прошлом убивает надежды на будущее.

В отношениях супругов порой немаловажную роль могут играть их предыдущие сексуальные связи. Иногда прошлое, казалось бы, навсегда оставленное позади, активно вмешивается в настоящее и разрушает будущее новой семьи. Проблемы могут возникать даже тогда, когда молодые супруги впервые вступают в брак и не имеют за собой длинного шлейфа сексуальных партнеров, ну, а если же брак не первый, а количество прошлых половых партнеров переваливает за десяток-другой, то взаимные ссоры и размолвки на этой почве почти неизбежны.

Супруги при этом, подобно древнегреческим героям, оказываются между Сциллой и Харибдой: рассказывать честно о всех прошлых связях – значит будить ревность и убивать в партнере столь греющее душу ощущение своей исключительности, а если скрывать – то где гарантия, что старая связь не всплывет в самый неподходящий для этого момент, вызвав эффект разорвавшейся бомбы. И все же правда о прошлых сексуальных связях любимого человека – столь сильное и безжалостное средство, что применять его следует с большей осторожностью, чем препараты мышьяка или ртути, которые применяют иногда в медицине. Малейшая передозировка такой «правды» может привести к сильнейшему «отравлению» взаимной любви, а то и ее смерти.

Для иллюстрации столь категоричного заявления хочу привести отрывок из рассказа А. Куприна «Одиночество», в котором молодой муж из тщеславия и желания похвастать рассказывает о своем романе, случившемся в недалеком прошлом.

«Вера Львовна слушала его, не прерывая ни одним словом и в то же время испытывая нехорошее, похожее на ревность чувство. Ей было больно думать, что у него в памяти остался хоть один счастливый момент из его прежней жизни, не уничтоженный, не сглаженный их теперешним общим счастьем.

Беседка вдруг точно спряталась за поворотом. Вера Львовна молчала, а Покромцев, увлеченный своими воспоминаниями, продолжал:

– Ну, конечно, играли в любовь, без этого на даче нельзя. Все играли, начиная со старого князя и кончая безусыми лицеистами, моими учениками. И все друг другу покровительствовали, смотрели сквозь пальцы.

– А ты? Ты тоже… ухаживал за кем-нибудь? – спросила Вера Львовна неестественно спокойным тоном.

Он провел рукой по усам. Этот самодовольный, так хорошо знакомый Вере Львовне жест вдруг показался ей пошлым.

– Н-да… и я тоже. У меня вышел маленький роман с княжной Кэт, очень смешной роман и, пожалуй, если хочешь, даже немного безнравственный. Понимаешь: девице еще и шестнадцати лет не исполнилось, но развязность, самоуверенность и прочее – просто удивительные. Она мне прямо изложила свой взгляд. «Мне, говорит, здесь скучно, потому что я ни одного дня не могу прожить без сознания, что в меня все кругом влюблены. Вы один здесь только мне и нравитесь. Вы недурны собой, с вами можно разговаривать, ну и так далее. Вы, конечно, понимаете, что женой вашей я быть не могу, но почему же нам не провести это лето весело и приятно?»

– Ну и что же? Было весело? – спросила Вера Львовна, стараясь говорить небрежно, и сама испугалась своего внезапно охрипшего голоса.

Этот голос заставил Покромцева насторожиться. Как бы извиняясь за то, что причинил ей боль, он притянул к себе голову жены и прикоснулся губами к ее виску. Но какое-то подлое, неудержимое влечение, копошившееся в его душе, какое-то смутное и гадкое чувство, похожее на хвастливое молодечество, тянуло его рассказывать дальше.

– Вот мы и играли в любовь с этим подлетком и в конце лета расстались. Она совсем равнодушно благодарила меня за то, что я помог ей не скучать, и жалела, что не встретилась со мною, уже выйдя замуж. Впрочем, она, по ее словам, не теряла надежды встретиться со мною впоследствии.

И он прибавил с деланным смехом:

– Вообще эта история составляет для меня одно из самых неприятных воспоминаний. Ведь правда, Верочка, гадко все это?

Вера Львовна не ответила ему. Покромцев почувствовал к ней жалость и стал раскаиваться в своей откровенности. Желая загладить неприятное впечатление, он еще раз поцеловал жену в щеку…

Вера Львовна не сопротивлялась, но и не ответила на поцелуй… Странное, мучительное и самой ей неясное чувство овладело ее душой. Тут была отчасти и ревность к прошедшему – самый ужасный вид ревности, – но была только отчасти. Вера Львовна давно слышала и знала, что у каждого мужчины бывают до женитьбы интрижки и связи, что то, что для женщин составляет огромное событие, для мужчины является простым случаем, и что с этим ужасным порядком вещей надо поневоле мириться. Было тут и негодование на ту унизительную и развратную роль, которая выпала в этом романе на долю ее мужа, но Вера Львовна вспомнила, что и ее поцелуи с ним, когда они еще были женихом и невестой, не всегда носили невинный и чистый характер. Страшнее всего в этом новом чувстве было сознание того, что Владимир Иванович вдруг сделался для своей жены чужим, далеким человеком и что их прежняя близость никогда уже не может возвратиться.

«Зачем он мне рассказывал всю эту гадость? – мучительно думала она, стискивая и терзая свои похолодевшие руки. – Он перевернул всю мою душу и наполнил ее грязью, но что же я могу ему сказать на это? Как я узнаю, что он испытывал во время своего рассказа? Сожаление о прошлом? Нехорошее волнение? Гадливость? (Нет, уж во всяком случае, не гадливость: тон у него был самодовольный, хотя он и старался это скрыть…) Надежду опять встретиться когда-нибудь с этой Кэт? А почему же и не так? Если я спрошу его об этом, он, конечно, поспешит меня успокоить, но как проникнуть в самую глубь его души, в самые отдаленные изгибы его сознания? По чему я могу узнать, что, говоря со мной искренно и правдиво, он в то же время не обманывает – и, может быть, совершенно невольно – своей совести? О! Чего бы я ни дала за возможность хоть один только миг пожить его внутренней, чужой для меня жизнью, подслушать все оттенки его мысли, подсмотреть, что делается в этом сердце…»