Последнее письмо от твоего любимого - Джоджо Мойес

— Да мы на десять минут, я потом все равно с друзьями встречаюсь. Но смотри, как знаешь, можно и до завтра подождать.

Она вспоминает, что мобильный поставлен на беззвучный режим и спокойно лежит в заднем кармане. А какой у нее, собственно, выбор? Бежать домой и ждать, пока Джон позвонит ей? Провести еще один вечер перед телевизором, зная, что настоящая жизнь где-то там, за окном? Какого черта, почему бы и не зайти с ним в бар ненадолго.

— Ну, давай, Элли, полпинты шенди.[21] Кто не рискует — тот не пьет шампанское.

— Шенди? Хорошо, увидимся.

— У меня в руках будет папка с пометкой «Совершенно секретно», — ухмыляется он.

— Да ты что? Меня ты сразу узнаешь — я буду стоять и орать: «Купите мне выпить! У меня день рождения!»

— А как же красная гвоздика в петлице? Вдруг я тебя не узнаю?

— Никаких тайных знаков. Вдруг ты мне не понравишься, а я выдам себя и не смогу вовремя сбежать.

— Разумно, — одобрительно кивает он.

— То есть даже не намекнешь, что нашел?

— Сюрприз. У тебя ведь день рождения, — подмигивает он ей, исчезая за двойными дверьми среди бесконечных рядов стеллажей.

В женском туалете никого. Элли моет руки, отмечая про себя, что дни этого здания сочтены: компания решила даже не покупать мыло, да и тампоны в автомате давно закончились. На следующей неделе, не дай бог, придется приносить с собой туалетную бумагу.

Она разглядывает свое отражение, подкрашивает ресницы и замазывает мешки под глазами. Красит губы, но тут же стирает помаду. Вид у Элли уставший, но она говорит себе, что все дело в слишком резком освещении, а вовсе не в том, что она стала на год старше. Она садится рядом с раковиной, достает из сумочки телефон и набирает сообщение.

Просто хотела спросить, что значит «попозже»? Сегодня или нет? Пытаюсь спланировать вечер. Э.

В сообщении нет ничего навязчивого, надоедливого или даже отчаянного. Так может написать женщина, которой есть из чего выбрать, есть чем заняться, но которая при необходимости все-таки готова поставить мужчину на первое место. Она смотрит на светящийся экран телефона еще минут пять, пытаясь понять, правильно ли написала, а потом отправляет.

Ответ приходит почти сразу. С замирающим сердцем Элли думает: это он!

Пока сложно сказать. Позвоню попозже, если пойму, что получается. Д.

Ее вдруг охватывает возмущение: «И это все?! У меня день рождения, а все, на что ты способен, — это сказать: „Позвоню попозже, если пойму, что получается“?!»

Да не беспокойся, — набирает она, яростно стуча пальцами по кнопкам, — я найду чем заняться.

Впервые за последние несколько месяцев Элли Хоу-орт отключает телефон, прежде чем убрать его в сумочку.

Статья о рубрике «Советы психолога» отняла больше времени, чем Элли предполагала. Она сочиняет интервью с вымышленной женщиной, у которой ребенок болеет редкой формой полиартрита, а потом бежит в «Черную лошадь». Рори уже сидит на другом конце зала. Пыль отряхнута с волос. Она пробирается к нему через толпу, то и дело толкая кого-нибудь и тут же извиняясь, и уже готовится произнести дежурное «прости, что опоздала», но вдруг обнаруживает, что он не один, а с целой компанией незнакомых ей людей, которые не имеют никакого отношения к газете. Он в центре всеобщего внимания, весело смеется. Ей странно видеть его за пределами работы, и она на секунду останавливается, чтобы собраться с мыслями.

— Элли, привет! — машет ей он. — А я уже решил, что ты не придешь.

— Задержалась на работе, прости, — натянуто улыбаясь, отвечает она, подходит к столику и здоровается с его друзьями.

— Давай я тебя чем-нибудь угощу Чего тебе хочется? Ребята, у Элли сегодня день рождения.

Ее наперебой поздравляют люди, которых она видит первый раз в жизни, она смущенно улыбается и мечтает провалиться сквозь землю. Вообще-то, она не рассчитывала вести светские беседы в малознакомой компании. Хочется поскорее сбежать отсюда, но Рори уже возвращается из бара.

— Белое вино, — сообщает он, протягивая ей бокал, — я бы заказал тебе шампанское, но…

— …но я и так слишком часто получаю все, что хочу.

— В точку! — радостно улыбается он.

— В любом случае — спасибо.

Рори знакомит ее с друзьями, но Элли тут же забывает, как их зовут.

— Слушай… — начинает она.

— Перейдем к делу? Простите, ребята, мы ненадолго, — извиняется он и уводит ее в дальний угол бара, где потише и поменьше народу.

У столика всего один стул, Рори уступает его ей, а сам присаживается рядом на корточки, расстегивает рюкзак и достает папку с пометкой: «Асбест. Клинические случаи: симптоматика».

— А какое отношение…

— Терпение. Я все думал о том письме, которое мы с тобой нашли. Оно ведь было среди документов по асбесту, так? Внизу хранится куча документов по асбесту, в основном от групп правозащитников за последние несколько лет. Я решил порыться в более старых документах и кое-что нашел: эти документы датируются примерно тем же периодом, как и та папка, которую я отдал тебе в прошлый раз. Думаю, они просто случайно попали в разные коробки. Смотри, что я отыскал! — победоносно заявляет Рори, листая страницы профессиональными движениями пальцев, и достает прозрачный пластиковый конверт.

У Элли замирает сердце — там два пожелтевших конверта. Тот же почерк, тот же адрес: абонентский ящик в почтовом отделении на Лэнгли-стрит.

— Ты прочитал их?

— Я что, кажусь тебе образчиком терпения и выдержки? — ухмыляется он. — Конечно прочитал.

— Можно посмотреть?

— Давай.

Первое письмо озаглавлено «Среда»:

Я понимаю, ты боишься быть неправильно понятой, но, поверь мне, тебе нечего бояться. Да, той ночью в «Альберто» я вел себя как дурак и всегда буду вспоминать свою выходку со стыдом, но причиной послужили вовсе не твои слова, а то, о чем ты промолчала. Дженни, разве ты не понимаешь, что я вижу лучшее во всем, что ты говоришь и делаешь? Но человеческое сердце, как и природа, страшится пустоты. Я глупый, неуверенный в себе человек, поэтому мне остается только раз за разом убеждать себя в том, что наши отношения имеют глубокий смысл, хотя мы не знаем, к чему они приведут нас. Мне просто необходимо услышать, что для тебя это так же важно, как и для меня: точнее, что наша любовь и для тебя важнее всего на свете.

Если мои слова повергают тебя в трепет, предлагаю тебе более простой вариант. Просто напиши мне одно слово: «да».

На втором письме стоит дата, но нет обращения. Почерк узнаваем, но неаккуратный, как будто автор писал в спешке, мало задумываясь над формой.