Советско-Вьетнамский роман - Андрей Игоревич Фальков

Рузаев отстреливал убегающего противника, как на учениях. Даже когда последний самолет был на самой границе зоны поражения, ему вдогонку пустили ракету.

Результаты оказались впечатляющими. 217-й авиационный полк, потеряв две трети личного состава и командира, полностью утратил боеспособность и фактически прекратил свое существование. Восемнадцать самолетов так и остались гореть в джунглях. Все остальные получили различные повреждения. Целая партизанская дивизия, срочно поднятая Шульцем, шныряла по лесам и ловила оставшихся в живых летчиков, отбивая их у местных крестьян.

Однако Рузаев прекрасно понимал, что это не конец битвы, а только ее начало. Он, не давая людям отдохнуть и насладиться победой, срочно перебазировал дивизионы на новые позиции, используя возникшую паузу на сто процентов.

Командование ВВС США было, мягко говоря, в шоке. Сочтя все случившееся трагической случайностью и роковой ошибкой, оно срочно перебрасывало имеющиеся резервы из Гонолулу.

Второй день начался атакой двух свежих полков стратегической авиации при поддержке полка истребителей-бомбардировщиков. Рузаев задействовал все резервы и сумел-таки связать их боем. На этот раз не обошлось без потерь и со стороны вьетнамцев, но американцы оставили на поле боя еще двадцать самолетов. Еще два полка вышли из строя. В резерве американского командования оставался только один полк, который угробили на третий день.

Глава 25. О том, как вьетнамцы победили американскую армию

Запомни все! И в будничной тревоге

На всем чистейший отблеск отмечай

Стоит победа на твоем пороге

Сейчас она войдет к тебе.

Встречай!

Ольга Берггольц

Не все американские самолеты, попавшие в «нежные» руки советских ПВО, разбились. Некоторым удалось уйти. Лейтенант Мюррей с трудом удерживал свой «Фантом» от сваливания. Располосованное осколками крыло нарушало балансировку, самолет неудержимо мотало. Самым плохим оказалось то, что из поврежденной гидросистемы вытекала жидкость. Давление падало и в резервной системе, самолет все хуже слушался штурвала.

Макинтош не отвечал. Его голова безвольно моталась в ложементе, и только по хриплым вздохам Мюррей понимал, что тот еще жив. Фонарь кабины был совершенно цел, и Мюррей никак не мог понять, откуда залетел роковой осколок. Впрочем, Мюррей, занятый борьбой с умирающей машиной, не слишком об этом задумывался.

– Дерьмо, вот дерьмо! – изредка кричал он. Разбитый приемник молчал, но передатчик работал, и лейтенант надеялся, что полковник Уилсон его слышит.

– Все дерьмо! – кричал он в мертвые микрофоны. – И эта гребаная война – дерьмо!

Внизу проплывали проклятые джунгли. Справа маячили горы, слева синел океан. На переднем кресле умирал Мак. Истекающая жидкостью машина теряла управление. Он летел над территорией врага в тысячах миль от дома. На горизонте показался Дананг.

Неожиданно в самолете что-то звонко лопнуло. Ручка стала мягкой. «Фантом» начал плавно опускать нос. Давление в гидросистеме упало до нуля.

– Мак! – закричал Мюррей. – Катапультируемся!

Оператор не отвечал, лишь в наушниках звучало его тяжелое дыхание.

– Макинтош! – Мюррей встряхнул его плечо. – Мак!

Самолет неуправляемо переворачивался в воздухе. Вот мелькнуло небо, горизонт, горы, джунгли, горизонт.

– Макнитош!

Штурман не откликался. Голова его все так же безвольно моталась на подголовнике. Самолет резко пошел к земле.

– Прости. – Мюррей сорвал чеку, взялся за рукоятку катапульты и рванул ее вверх. Раздался хлопок, фонарь слетел, страшная тяжесть вдавила лейтенанта в кресло. И резкая боль ударила по ногам. Поврежденный фонарь на смог правильно отстрелиться и задел голень.

Мюррей пришел в себя уже на земле. В глаза ему светило яркое солнце. Мюррей лежал на вершине холма, свободного от растительности. Он лежал на спине, глядя в небо, и солнце било ему по глазам, больно и жестко. Мюррей попробовал было перевернуться, но дикая боль в ногах заставила застонать и откинуться на спину. Тогда Мюррей закрыл лицо ладонями и принялся языком слизывать капли пота, стекавшие по рукам. Вскоре он услышал приближающийся гул двигателя.

– Вот и все. – Мюррей вздохнул с облегчением. – К счастью, помощь близка.

Он расстегнул карман комбинезона и вынул ракетницу, направил картонный цилиндр на гул мотора, дернул за шнурок и проводил глазами красную ракету.

Пара самолетов выскочила из-за деревьев на малой скорости, заложила вираж и снова скрылась. Мюррей посмотрел им вслед, поняв, что они все равно не смогут сесть и подобрать его, и что вся надежда только на вертолеты. А вертолетам лететь сюда немало.

Самолеты сделали круг и вернулись. Мюррей выхватил белый платок, взмахнул им и закричал:

– Эй, ребята, я здесь, здесь!

Его голос потонул в жутком грохоте двигателей, но ведущий на пролете плавно качнул крыльями.

– Привет, парни, привет!

Мюррей еще раз помахал платочком и откинулся на раскисшую землю.

Внезапно краем глаза он заметил движение у подножия холма. Присмотревшись, он увидел несколько фигурок в зеленой форме и широких соломенных шляпах.

– Вот дерьмо! Дерьмо! – крикнул он вслед самолетам, узнав партизан. Он вытащил пистолет и взвел затвор. – Ребята, возвращайтесь!

С холма было видно, как самолеты развернулись и легли на обратный курс. У Мюррея мелькнула мысль, что он напрасно пустил ракету, выдав свое расположение вьетнамцам. Кружащие над холмом самолеты также не способствовали маскировке.

Вьетконговцы шустро, как тараканы, бежали вверх по некрутому склону, размахивая автоматами. Самолеты, почти невидимые в лучах солнца, быстро приближались. Вдруг из-под крыльев ведущего ударили белые молнии, мощный взрыв разметал вьетнамцев. Ведомый чуть-чуть приотстал и прострочил пулеметами группу оставшихся в живых. Последние партизаны в отчаянии вскинули автоматы и дали бесполезную очередь в небо.

– Есть! Молодцы, ребята! – Мюррей радостно закричал, сунул два пальца в рот и пронзительно свистнул. – Так им, косоглазым!

Неожиданно из кустов выскочили еще партизаны, дали залп вслед уходящим самолетам и бросились наверх. Часть из них остались возле убитых и раненых товарищей, а часть, поглядев на трупы, с дикими криками побежали по направлению к Мюррею.

Но самолеты сделали новый заход. Они вернулись и ударили из пулеметов по атакующим. Между ними и раненым летчиком встала стена разлетающейся земли. Навстречу неуязвимым самолетам потянулись жидкие трассы выстрелов. Самолеты ударили еще, и несколько пуль просвистело прямо над головой Мюррея. Тот вжался в землю, почувствовав пролетевшую рядом смерть.

– Дерьмо! – снова выругался Мюррей. – Куча дерьма! Что же вы, засранцы, делаете?

Вьетнамцы, не обращая внимания на пролетевшие самолеты, быстро бежали к нему. Мюррей, забыв про пистолет, с ужасом наблюдал за ними. Один из вьетнамцев подбежал на сотню шагов, поднял автомат к плечу и прицелился.

– О'кей, о'кей, не надо! Сдаюсь!

Мюррей попытался приподняться, но перебитые ноги не дали этого сделать. Он отбросил пистолет и поднял руки вверх,