Дикий Огонь (СИ) - Смирнова Екатерина Александровна

Сидори молчала, по-прежнему избегая смотреть на меня. Сидела на стуле, выпрямив спину и уставившись в пространство. Грудь, вопреки моему заявлению, у нее была весьма ничего.

- И что ты предлагаешь? Сбежать с тобой?

- Разумеется. Исчезнем отсюда, будто бы нас и не было. Никто нас не найдет. А король с Императрицей пусть делают, что хотят.

- И что тогда у меня будет? – тихо спросила колдунья, наконец-то на меня посмотрев. – Я годы жила с одной этой мыслью, Эмиль. На что-то повлиять, что-то исправить. Кого-то спасти. Искупить свои грехи. Что будет у меня, если сейчас я отступлю, брошу все и всех?

Я открыл рот и снова закрыл его. Слова замерли на губах, сорвались с них беззвучно, поплыли по комнате, повисли между нами.

«У тебя буду я».

Сидори горько усмехнулась.

- Не прикидывайся, что мечтаешь жить со мной долго и счастливо, де Лантор. Мы – всего лишь случайные попутчики, нашедшие утешение друг в друге. Твои красивые глаза не заменят мне цель всей моей жизни, прости.

Я промолчал. Мы и правда случайные попутчики, не более того. Но от этих слов стало удивительно больно.

- Ты хочешь всех спасти, потому что не смогла спасти своего мужа? – вдруг неожиданно для самого себя спросил я.

Девушка резко вскинула голову. На мгновение ее губы вздрогнули и снова сжались.

- Да.

Я поднялся и тихо подошел к ней. Обнял. Сидори не сопротивлялась.

- Ты сильно любила его?

Девушка долго молчала.

- Я вообще его не любила. Да, не любила, не смотри на меня так. Просто у меня не было никого. Колдунья в Танаире не выживет. Казалось, что таких, как я, нет, что их всех убили. А потом я встретила Шириам, и мы стали держаться вместе. Две ведьмы, каждый день ожидающие костра и вздрагивающие при шагах за окном. Я вышла замуж за ее сына, потому что так для всех было проще. А потом Иссиан стал империей, обрел новую властительницу и невиданную силу. Лофт объявила войну всему миру, публично пообещала прийти на север. Людей охватила паника. И пришла Долгая Ночь. Неделя кровавой резни. Соседи давно подозревали, что кто-то в нашем доме умеет колдовать, но не знали, кто. И из нас троих выбрали Рабана. Забавно, правда? Ты знаешь, что его забили до смерти. Но не знаешь, что это произошло на моих глазах. Его валили наземь, били по голове, а я стояла и смотрела. Я могла обрушить на них молнии, могла заставить небеса разверзнуться, но не сделала этого. Стояла и смотрела. Потому что я знала, что молнии не поразят всех. Что в конце концов я окажусь на земле вместо него. Да, я не любила его. Но рядом с ним я впервые в жизни перестала быть совсем одна. Этого достаточно для того, чтобы его помнить. И теперь я хочу хоть кого-то спасти.

Мы долго сидели вдвоем. Могущественная колдунья, у которой не осталось никого, бредящая несбыточными грезами, и я, пропагандист и лжец, мечтавший в жизни разве что о вкусной еде и молодых девицах.

- Ты пойдешь со мной в Арамор? – наконец тихо спросила Сидори. – Если ты откажешься, мне придется тащить тебя туда силой.

- Пойду, - так же тихо ответил я. – Знаешь, я никогда в жизни не стал бы рисковать собой ради этой страны. Но в ней есть ты. Этого достаточно для того, чтобы ее спасать.

Глава 22

Тан-Фойден издавна славился дождем и шумом. Воплями уличных торговцев, причитаниями нищих, воем избиваемых в подворотне невезучих путников и бранью избивающих. А больше всего шумом славилась главная площадь.

Но сегодня площадь молчала. Замерла, притихла, не решалась подать голос. Люди топтались на месте, испуганно перешептывались, с ужасом и благоговением косились на отца Гисидора. Площадь предвкушала. Предвкушала смерть.

Костры сложили прямо у подножия кафедрального собора. Много костров. На стене кто-то намалевал портрет Вокары в образе девы Светлых Чертогов с крыльями за спиной. Стирать художество, разумеется, не стали. Якоб Рёгнер стоял рядом с целителем скорбным изваянием, скрестив руки на груди. Настолько, насколько скорбным может быть изваяние, которому хочется пуститься в пляс от радости. Живая девчонка была наместнику, что кость в горле, мертвая же сослужила великую службу. Позволила распалить ненависть, которую так хотела погасить.

Наместник давно уже мечтал спалить к демонам всех, кто ему мешает. Мечтал, но боялся. Что ж, мечты сбываются. Благие намерения Проповедницы все-таки привели город на Изнанку. Девчонка доигралась. Приехала с глупостями и глупо погибла, а город возрыдал и возжелал мести и крови, чем Рёгнер не мог не воспользоваться. Жаль ее. И все-таки этот Аскольд идиот. Неужели он не понимал, как все выйдет.

Колдун валялся на земле в ошейнике со стянутыми за спиной руками. Кровоподтеков на лице почти не было. Били умно, не оставляя следов, не давая молве шанса сделать из палача мученика. Огнетворец зло взглянул на Лара и сплюнул на землю.

Приговоренных сбили в кучу. Вольнодумцы, торговцы, не желавшие делиться выручкой, не в меру умные книжники и просто те, кто как-то сказал неосторожное слово про наместника в таверне. Человек тридцать, не меньше. И это только те, кому предстоит умереть сегодня, в казематах томится как минимум в два раза больше.

- Страшная, невосполнимая потеря для нас всех, - возвестил Гисидор. Вид у него был одухотворенный, совсем как у настоящего святого. Одухотворению немало способствовало сегодняшнее исцеление. Подарившее исцеляемому вечную свободу, но в мирском смысле безуспешное. - Прекрасная юная дева, любимица всего Танаира, пытавшаяся разглядеть свет даже в самых темных душах, доверилась колдунам и погибла. Погибла от рук мерзкого чернокнижника Аскольда Андвана, именуемого Трехпалым, и его приспешников. Ушла навсегда, оставив о себе вечную память. Помолимся же за нее, пусть в Светлых Чертогах она не знает печали.

Площадь опустилась на колени. Помолимся. В конце концов, чем еще заниматься перед казнями?

- Мы протянули руку помощи чернокнижникам, но они ответили нам кровью и смертью. Так пусть же за смертью последует смерть.