Рось квадратная, изначальная - Сергей Зайцев

Благуша бегло огляделся вокруг, прикидывая, что может сгодиться в качестве оружия, например какой-нибудь сук или камень, но ничего не обнаружил.

– Ежели тихо сдадитесь, то больно бить не будем, кровь из носу, – пообещал ватаман. – Ладно, парни, вяжи их.

Угрюмые путешественники молча смотрели, как бандюки осторожно, с опаской, явно памятуя о неудачной стычке на Краевой Станции, начинают обходить их с двух сторон, беря в рачью клешню – Ухмыл с Буяном справа, а Жила со Скальцем слева. Последний брёл с самым неприкаянным видом, глядя то на траву, то на деревья, то на облака в небе, то на Небесное Зерцало, даже на Махину оглядывался и, будь его воля и умение, точно вскочил бы в неё и удрал – в общем, смотрел куда угодно, только не на Благушу. Видать, совесть у подлюги заговорила, ежели вообще имелась.

И тут у Вохи сдали-таки нервы.

– Отдай балабойку, подлюга! – с надрывом закричал бард и кинулся было на Ухмыла, но Благуша крепкой дланью придержал его за ворот армяка.

– Не торопись, бард, успеешь ещё в руки к бандюкам попасть.

– Да я их не боюсь! В бараний рог согну и дудеть через задницу заставлю!

– Погоди, говорю тебе. Верю, что не боишься. Но лучше минуту быть трусом, чем всю оставшуюся жизнь мертвяком. Отбиваться будем все вместе, слаженно, оторви и выбрось. Нас четверо, и их четверо, авось сдюжим.

– Дело гуторишь, – одобрительно кивнул дед.

– Как это четверо? – озадаченно возразил Воха. – Ты что, ватамана в счёт не берёшь?

– Да нет, я вот этого кудрявого в счёт не беру, его одной соплёй перешибить можно. – Благуша презрительно дёрнул подбородком в сторону Скальца. От таких слов Красавчик и вовсе остановился, понуро опустив голову.

Дедок, тряхнув черногривой головой, шагнул вдруг к близстоящей молодой липке, присел, обхватил толстенький, с руку, ствол широкими дублёными ладонями, покряхтел, приноравливаясь, поднатужился… и с громким треском вырвал с корнем. Бандюки от такой картины разом остановились, вытаращив глаза. Даже ватаман уважительно хмыкнул, снова выдёргивая из ножен саблю. Минута изумлённо ойкнула, Благуша порывисто вздохнул, а Воха Василиск присвистнул, выразив общее мнение.

– Ну ты даёшь, дедуля! Вот не думал, что такое возможно, обертон те по ушам!

Проповедник с гордым видом развернул деревце густолистой макушкой к бандюкам и, взяв ствол наперевес, словно алебарду, весьма красноречиво пообещал:

– А вот кто первый сунется, на том банный веничек и опробую!

– Лучше брось, старый перхун, а то хуже будет, – предостерёг ватаман.

– Всё равно не быть по-ихнему, – заявил Благуша вполголоса, чтобы бандюки не услышали.

– Это почему же, обертон по ушам? – живо заинтересовался Воха, почувствовав в голосе торгаша странную уверенность.

– А потому, ежели ты ещё не заметил, что в такие моменты всегда что-нибудь случается, и удача, по большому счёту, оказывается на нашей стороне!

– Окружайте, окружайте их, олухи, чего топчетесь, – подгонял своих братков тем временем ватаман, размахивая громадной саблей. – Окружайте да вяжите! Жила, где твой аркан, кровь из носу? Накидывай на деда!

– Дак это ж… на Махине остался, не отвязал ещё…

– Вот так всегда, кровь из носу, вечно от вас нет никакого толку, когда это особенно необходимо!

Воха с сомнением глянул на Благушу, обдумывая его заявление, затем снова на бандюков, почесал в затылке:

– Да что же с этими уродами может сейчас случиться, обертон те по ушам? Разве что гром с ясного неба вдарит ватаману по маковке, что было бы совсем неплохо!

Гром не вдарил.

Вместо грома с небес послышался какой-то диковинный гул, заставивший всех без исключения на время забыть о предстоящей потасовке и задрать головы вверх в поисках источника столь странного звука. Не успел народ сосчитать до десяти, как гул перешёл в могучий утробный рёв, от которого задрожала земля под ногами да затрепетали листья деревьев – словно прямо в их сторону, сломя голову и ревмя ревя, неслось неохватное взглядом стадо разъярённых быков.

В следующий миг из-за макушек леса на великой скорости вылетела какая-то громадная чёрная елдовина… Как бы нам её описать… Представьте себе здоровенную овальную дыню, втиснутую в подходящего размера корыто, а потом подвесьте всё это дело в воздух и увеличивайте до тех пор, пока она не станет раз в десять больше Махины Представили? Весьма внушительное зрелище, не так ли? И вот эта самая дура, которую мы только что так живо вообразили, вылетает из-за леса и, взревев ещё громче, от чего у всех напрочь закладывает уши, резко останавливается, зависнув на большой высоте прямо над местом несостоявшейся схватки. И, понятное дело, заслоняет собой небо. На землю пала такая исполинская тень, что накрыла не только людей, но и громадный кусок окружающего их леса.

Безумный Проповедник при виде этого дива рухнул на колени и закричал страшным голосом – тем самым, которым вводил в трепет народ во время своих проповедей:

– Кайтесь! Кайтесь, безумцы! Пропали, пропали мы! Вот и смертушка наша пришла, и елсы прилетели за нами на своём чёрном шаре!

И путешественники, и бандюки замерли, словно и вправду громом поражённые.

«А ведь дед говорил, что те шары летали бесшумно, – безотчётно подумалось Благуше, боевой запал которого сразу растаял. – Всё-таки приврал дед-то…» Странная слабость охватила его члены, а перед глазами от нереальности происходящего всё поплыло, поплыло, затуманив взгляд, словно какой-то остряк, схватив его за ноги, сунул головой в проточную воду. Почему-то вспомнились маменька с папенькой, которых он больше не увидит, родной дом в Светлой Горилке, вспомнилась также прорва как не завершённых, так и вовсе не сделанных дел… Много чего вспомнилось…

Внезапно рёв стих, сменившись не менее оглушительной тишиной.

В следующий миг сбоку «корыта» распахнулась дверца, и из неё выпрыгнула человекоподобная фигура – телом и ликом чёрная, с прозрачным шаром за плечами, какие Благуша видел в храмовнике, где они продавались на потеху детям, и с громадным молотом в обеих руках – совсем уж недетским предметом. С тихим шелестом фигура плавно, словно её спускали на верёвочке, спланировала на землю, глухо бухнув ногами при приземлении. А за ней выпрыгнула ещё одна, ничем не отличимая от первой. И ещё. А одна даже держала в руках здоровенную, чем-то смутно знакомую алебарду…

Размякший от потрясения, прямо-таки как восковая свеча на зерцалопеке, Благуша беспомощно смотрел, словно во сне, как жуткие создания с огромными выпуклыми глазами на безликих лицах, являвшиеся скорее всего теми самыми железными феликсами из рассказа Безумного Проповедника, окружают и его компанию, и бандюков – всех чохом. Ощетинившись саблями, ватага Хитруна сбилась в тесную кучу, спиной к спине, решив, видимо, отбиваться до последнего. Безумный Проповедник продолжал что-то причитать, стоя на коленях, Воха, продолжая белеть лицом, хотя казалось – дальше уже некуда, явно готовился хлопнуться в обморок, а Минута… Минута вела себя странно и непонятно, дошло вдруг до Благуши. Настойчиво теребя его за рукав армяка, она с радостным видом пыталась что-то ему втолковать, показывая то на чёрную громадину в небе, то на деловитых феликсов, закончивших окружение по всем правилам. Вот только непрерывный звон, поселившийся в ушах после прекращения рёва громадины, мешал ему разобрать, о чём же она говорит. Стуманилась девица, решил слав. И так ему стало её жалко, такая вдруг горячая и уже безнадёжная любовь вспыхнула в его сердце, что разом вернулись к нему силы. И слав крепко-накрепко обнял милую, прижав к своей широкой груди и загородив собой от всего злого мира.

Вот тут-то он наконец и услышал то, что хотела сказать ему Минута:

– Да наши это, наши, Благуша! Это Бова Конструктор на своём новом летательном аппарате прилетел!

Глава двадцать третья,

где путешественники убеждаются, что наступил не Конец Света, как им почудилось вначале, а пришёл конец ватаге Рыжих

Больше всего единомышленников у врагов.

Но бывают и приятные исключения.

– Вот что, парни, не буду говорить долго, пар вам в задницу, не стоит затягивать первую чарку… – Выпрямившись во весь громадный рост, Ухарь обвёл всех присутствующих неторопливым взглядом, важно шевельнув рыжими усищами под сливовым носом.

И компания Благуши, и прибывшие с Бовой Конструктором люди, вольготно рассевшись возле костров, к этому времени уже насытились из отбулькавших своё походных котелков и теперь, с чарками в руках, расслабленно вслушивались в слова махиниста. На мгновение задержав свои маленькие чёрные глазки на лице Благуши, Ухарь вдруг бесшабашно подмигнул ему и закончил:

– В общем, скажу просто – мы здесь собрались для того, чтобы выпить. Так выпьем же за то, что мы здесь собрались!