Полет змея. Магия Телемы XXI века. Мировоззрение, теория, практика - Олег Телемский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Свой земной путь Алистер Кроули и Карл Юнг начали в один и тот же год — 1875, с разницей чуть больше полутора месяцев. Сходными оказываются и некоторые обстоятельства — оба великих гностика родились в семье протестантского священника.
С раннего детства и тот, и другой испытывали недоверие к христианской религии своих отцов, и их восприятие Иисуса было далеко от общепринятого. И тому, и другому Иисус в фантазиях представлялся ужасающим богом могил и смерти. Это может показаться голословным, но давайте сравним два отрывка из их биографий. Вот что пишет Карл Юнг в своей автобиографии «Воспоминание, сновидение и размышления»:
"Her Jesus" был уютным, благодушным господином (совсем как герр Вегенштайн из замка), он был почтенный, богатый, влиятельный, он защищал маленьких детей по ночам. Почему он должен быть крылатым, как птица, было загадкой, которая меня не волновала. Куда более важным и наводящим на размышления было сравнение детей с птенцами, которых "Her Jesus", очевидно, "принимал" неохотно, как горькое лекарство. Это было трудно понять. Но я сразу же сообразил, что дьявол любит птенцов и нужно не дать ему проглотить их. Так что "Her Jesus", хотя ему это было и не по вкусу, все равно поедал их, чтобы они не достались дьяволу. До сих пор ход моих мыслей был утешителен, но после я узнал, что "Her Jesus" таким же образом "принял" к себе других людей и что "принятие" означало помещение их в яму, в землю.
Мрачная аналогия послужила причиной моего недоверия к Христу. Он уже не казался мне большой добродушной птицей и стал ассоциироваться со зловещей чернотой людей в церковных одеяниях, высоких шляпах и блестящих черных ботинках, которые несли черный гроб.
На этом отрывке я считаю особенно необходимым акцентировать ваше внимание. Юнгу, еще ребенку, психологическая интуиция подсказала то отношение к Иисусу и христианству, которое было на заре рождения этой религии, у эллинов и римлян, преданных солнцу и жизни. Эллины видели христианство культом могил, скорби и смерти. Как мы видим, уже в детстве он наверняка испытывал чувства, очень похожие на чувства римлянина, приходящего в ужас от осознания, что солнечные святилища Аполлона и дионисийские пиры уступят место мрачным церквям с засушенными мумиями.
Кроули, называющий себя антихристом, тоже воссоздает эллинское отрицание «культа могил». Очень многие считают титул, который взял себе Кроули, символом зла, хотя на самом деле это всего лишь возвращение к дохристианским ценностям полнокровия и полнострастия жизни. Пожалуйста, посмотрите на детскую реакцию Кроули на христианскую религию:
Единственной его (Кроули пишет о себе в третьем лице, до того как он получил Инициацию, как бы подчеркивая разницу между двумя состояниями себя — прим. авт.) книгой в тот период была Библия, но ни библейские повествования, ни библейская поэзия не производили на него впечатления сколь-либо глубокого. В восхищение его приводили таинственные эпизоды пророчеств, особенно из Книги Откровения. Христианство, царившее у него дома, он воспринимал с приязнью, и всё же симпатии его были на стороне противников Неба. Имеется смутное подозрение, что отчасти это можно объяснить инстинктивной тягой к ужасному. Старцы и арфы казались какими-то пресными. Мальчик предпочитал Дракона, Лжепророка, Зверя и Багряную Жену как персонажей более захватывающих. С особенным удовольствием он отождествлял себя со Зверем, число коего есть число человеческое, число шестьсот шестьдесят шесть. Можно лишь предполагать, что этот детский выбор был обусловлен таинственностью самого числа.
Таинственное число на самом деле связано с митраисткой мистерией, в котором 666 означало число тройного солнца. Известно, что демоны одной религии — это не безусловные демоны, но Боги другой религии, а христианство старательно демонизировало всё, что связано с конкурирующими культами, прежде всего, с митраизмом — единственной системой, которая могла составить ему серьезную конкуренцию. Юнг начал свой путь с обращения к митраистскому символизму в книге «Либидо: метаморфозы и символы», за что его обличал в своем исследовании Ричард Нолт.
Всей своей жизнью Кроули и Юнг отыгрывали солярный миф о герое, на плечи которого ложится изменение мира. И частью этого мифа является опасность, которой герой подвергается в детстве и которой чудом избегает:
Однажды я переходил мост над рейнскими водопадами, ведущий в Нойгаузен. Служанка схватила меня как раз вовремя, я уже просунул одну ногу под ограждение и вот-вот готов был соскользнуть вниз. Это указывает, по-видимому, на бессознательное желание совершить самоубийство или на неизбежное сопротивление жизни в этом мире. (К.-Г. Юнг. «Воспоминания, сновидения, размышления».)
В то лето он дважды побывал на волосок от смерти. Он помнит, как сидел рядом с кучером на козлах какой-то кареты, которые казались ему невероятно высокими; впрочем, впечатление это может означать всего лишь, что сам он был ещё очень мал. Карета ехала под гору, дорога петляла по крутому склону, поросшему зелёной, очень яркой травой. Мальчику запомнился скрип тормозов. Внезапно отец выскочил из кареты и крикнул кучеру, что сейчас слетит колесо. (А. Кроули. «Автобиография».)
Факт чудесного избежания ранней смерти в детстве — архетипическая тема путешествия Героя. И уже тот факт, что и Юнг, и Кроули интуитивно выделили его как значимый факт, говорит о многом.
Еще одна маленькая параллель. И Юнг, и Кроули с самого раннего детства испытывали влечение к восточной культуре, свободной от христианского ощущения вины и греха. Это влечение имело место практически с самого начала своего самосознания и некоторое время оставалось интуитивным. Кроули в «Автоагиографии» пишет, что «восток манил его еще в детстве», а особую страсть он питал к даосской философии и мантической системе «И-цзин», на место которой впоследствии встало Таро.
Первая встреча Юнга с востоком тоже произошла в детстве:
«Помню случай, когда, еще не умея читать, я приставал к матери, чтобы она почитала мне "Orbis pictus", — старую, богато иллюстрированную детскую книгу, где я находил описания экзотических религий. В ней были необыкновенно интересовавшие меня картинки с изображениями Брахмы, Вишну и Шивы. По рассказам матери, я постоянно возвращался к ним. И когда бы я это ни делал, у меня возникало неясное чувство родства этих образов с моим "первым откровением", но я ни с кем об этом не говорил». (Юнг «Воспоминания, сновидения, размышления»)
Более того: система И-цзин для Юнга оставалась главным советчиком до последнего дня. Некоторые ученики Юнга сообщают, что он не принимал ответственных решений, пока не посоветуется со своим оракулом.
Отдельный вопрос представляет собой особое
