Всеобщая история государства и права. Том 2 - Олег Омельченко

В январе 1896 г. бундесрат передал скорректированный (в части применения международного частного права) проект в райхстаг. Комиссия райхстага внесла значительные поправки. По требованиям национал-либералов был введен более свободный режим деятельности обществ и союзов. По требованию социал-демократов изменены некоторые слишком архаичные нормы брачно-семейного права. В июле 1896 г. райхстаг принял проект уложения в третьем чтении, затем после утверждения бундесратом и императором 18 августа 1896 г. ГГУ стало общегерманским законом. Предусматривалось, однако, что введение в действие нового кодекса откладывается до 1 января 1900 г. Одновременно с ГГУ вошел в силу и новый Торговый кодекс (1897 г.), новые положения о регистрации земельной собственности и др.

Система и общая доктрина уложения

Гражданское уложение было обширным кодексом (2385 ст.). Его юридическая система отличалась от крупнейших сводов частного права рубежа XVIII–XIX вв. и была сходна построению Саксонского гражданского уложения. Такое построение восходило к научной традиции рецепированного в Германии римского права и получило название пандектной системы.

В 1-й книге («Общая часть») были кодифицированы правоположения о статусе лиц как физических, так и юридических, о юридических действиях, волеизъявлении, осуществлении гражданских прав и самозащите. Во 2-й книге («Обязательственное право») излагались порядок ответственности по обязательствам, правила заключения договоров, а также конкретные нормы регулирования отдельных договоров и обязательств. В 3-й книге («Вещное право») были охарактеризованы вещные права, порядок приобретения и утраты собственности и владения, правомочия пользователей и др. 4-я книга посвящалась брачно-семейному праву. 5-я книга — наследственному праву, включая договоры о наследовании.

ГГУ было принято совместно с т. н. Вводным законом (в 218 ст.). Это был своего рода мини-кодекс, где характеризовался порядок применения общеимперского гражданского права. Вводный закон большое внимание уделил взаимоотношению имперского гражданского права с земским законодательством. Это было тем более важно, что большинство предписаний земского права сохранялось нетронутыми. Прямо предусматривалось, что новое гражданское право не связывает своими предписаниями владетельных государей, князей, титулованных владельцев земель особого статуса. Не распространялось оно на разного рода вотчинные права, которые корнями своими уходили в феодальное право земельной собственности: право охоты, использования вод, разного рода регалии, крестьянские права наследственной аренды. Вводный закон стремился снять возможную социальную напряженность из-за неясности новых взаимных прав земельных собственников и крестьянства, поэтому также признавались нетронутыми все узаконения о помещичье-крестьянских отношениях (ст. 113). Такой нарочитый консерватизм в значительной степени обесценивал общую модернизацию германского частного права, к которому стремилось ГГУ. Соответственно, с введением уложения в действие теряли свою силу только совпадающие по содержанию прежние общеимперские законы; своды земского права, земельные уложения (там, где они прямо не противоречили ГГУ) сохранили силу надолго.

ГГУ отличалось очень высокой юридической техникой и точным юридическим языком. В этом смысле оно осталось непревзойденным образцом кодификации. Конечно, оно не было столь детализированным, как Прусское земское уложение, допускало ссылки на т. н. общие оговорки (чем давался значительный простор судейскому усмотрению), а также на разного рода внеюридические критерии («добрые нравы», «общее благо», «обычаи мест»), но в целом предоставляло хорошие возможности для однозначного правоприменения. Важным было и то, что составители отказались от разного рода определений и описаний понятий (что присуще институционной системе, например Французскому кодексу). Это делало уложение доступным, правда, только правоведам, но и освобождало закон от возможных перемен в смысле отдельных правил.

Отражая правительственный курс «государственного социализма» и в целом иную традицию регулирования гражданских прав, ГГУ не было кодексом безусловной частной свободы. В большей степени его доктрина была социально-направленной. Осуждалось и запрещалось чистое злоупотребление своим правом, «если целью такого… может быть только причинение вреда другому лицу» (§ 226). В вещном и обязательственном праве нередки были конкретные ограничения прав под прямым или подразумеваемым предлогом социальной полезности, в особенности в интересах социально слабых субъектов.

Правоспособность. Статус лиц

ГГУ твердо признало всеобщую гражданскую правоспособность всех граждан. Общая правоспособность лиц отсчитывалась с момента их рождения, а гражданская дееспособность (т. е. возможность совершать юридически значимые действия) — с 21 года. За исключением предписаний, вытекающих из брачно-семейного права, не предполагалось никаких существенных различий между правовым статусом мужчин и женщин. Согласно Вводному закону, узаконение, о возрасте гражданской дееспособности распространялось и на все частноправовые отношения, связанные с земским правом.

Частноправовые ограничения дееспособности могли последовать только вследствие душевной болезни, расточительства либо по при чине пьянства или безрассудного пренебрежения своими семейными или общественными обязанностями. Для того чтобы иметь возможность проявить свою дееспособность, необходимо было обладать точным местожительством (под которым понималось место постоянного проживания или основного обзаведения, дающего возможность существовать).

Важным новшеством, и не только для германского права, было детальное регулирование правоспособности юридических лиц, или обществ.

Возможные юридические лица (общества) подразделялись на два класса: союзы и учреждения. Учреждения были связаны с особыми социальными задачами и предполагали особый порядок образования; для того чтобы учреждение стало правоспособным, оно должно было получить разрешение автономии, где его создавали. Союзы обладали большей свободой возникновения.

Союзы, в свою очередь, подразделялись на учрежденные с хозяйственно-экономическими целями и на созданные без таковых. В отношении обществ, созданных без коммерческой цели, действовал регистрационный порядок образования: достаточно было только заявить о создании общества по местожительству путем внесения в судебный реестр. В отношении коммерческих обществ (торговых, производственных и т. п.) применялся концессионный порядок, или разрешительный: для своей деятельности общество должно было получать всякий раз специальное правительственное разрешение. Правда, в большинстве случаев эти разрешения уже были сделаны существовавшими имперскими законами в общей форме (например, для акционерных обществ и т. п.).

По закону, для того чтобы быть правоспособными, союзы должны отвечать некоторым условиям. Любой союз должен был иметь (1) устав, (2) местожительство, (3) правление. Правление считалось и представителем общества на суде. В тех случаях, когда возникало общество неустановленным порядком и производило юридические действия, они могли иметь силу только в отношении не всего общества, а его представителей, совершивших эти действия. Помимо правления, основным органом управления союзом было общее собрание. Собрание избирало правление и могло во всякое время его сменить, могло вообще ликвидировать союз (для этого требовалось квалифицированное большинство голосов).

Закон предусматривал возможность не только возникновения, но и прекращения правоспособности союзов. Помимо чисто частноправовых причин (несостоятельность, закрытие по собственному решению, исчерпание цели), предусматривалась возможность лишения статуса «вследствие противозаконного решения общего собрания или благодаря противозаконному образу действий правления, угрозы общественным интересам» (§ 43). Подразумевалось, что это постановление закона касается не только коммерческих или общесоциальных союзов, но и политических, профессиональных и т. п.

Вещное право

Система вещных прав по уложению была своеобразной для своего времени и вместе с тем традиционной для германской редакции римского права. Подобно римскому праву классической эпохи и гражданским кодексам XVIII — начала XIX в. особое вещное право составляло владение.

Владение понималось как реализация кем-либо своего господства над вещью. Причем в одинаковой степени владение распространялось на любые вещи, доступные гражданскому обороту. Владение охранялось, и никто не мог самоуправно отобрать его. В этом последнем случае образовывалось порочное владение, которое не давало основания для последующего образования прав собственности на вещь. Ненасильственное, добросовестное владение не запрещалось передавать другому лицу, пользователю, или даже отчуждать. Права лиц, осуществляющих посредственное владение (т. е. на основании соглашения), также охранялись.