Песня чудовищ - Анастасия Александровна Андрианова

верховному, при этом развивая только одно умение из четырёх. Вернее, если вспомнить рассказ о колдунье-Смерти, из пяти… Вьюга говорил, что верховные живут около двухсот лет – дальше сила угасает, поэтому этот возраст лучший, чтобы передать накопленную мощь последователю. Сама передача сил казалась Нежате жуткой и противоестественной: ученик убивал своего наставника после того, как верховный произносил слова о передаче силы, а ученик – о том, что он забирает силу.

У Вьюги пока не было ученика, да и до двухсот лет ему ещё далеко, но у Нежаты снова всё сжалось внутри, когда она вспомнила об этом ритуале.

Она издалека заметила сани, запряжённые тройкой коней. Вьюга первым приблизился к ним и спешился, приветственно склоняя голову. Следом подоспел и Ивлад, а Нежата остановила Звездочёта немного в стороне, настороженно наблюдая. Девоптицы расселись сзади, кто на редких берёзах перелеска, кто прямо на снегу.

– Наконец-то! – воскликнул мужчина с чёрной бородой. Его голос звучал как гром, тёмные глаза задорно сверкали из-под густых бровей. Он чем-то напомнил Нежате Военега, но выглядел приятнее. На голове у него была косматая шапка, огромное тело утопало в шубе. – Надоела холодища, хоть ты нас спасёшь.

– С вами же Пламя, – спокойно ответил Вьюга.

– Эта стерва не даёт погреть о себя руки, – хохотнул чернобородый колдун.

Нежата увидела, что среди верховных была одна женщина – Пламя. Красивая, пышная, с высокой грудью и длинными каштановыми волосами, она была одета в летнее платье с вырезом, смело открывающим шею и ключицы. Пламя бесстыдно разглядывала Вьюгу и Нежату.

– Это она? – спросила Пламя вместо приветствия.

Нежата вспыхнула от злости, но гордо промолчала.

– Трудность вот в чём, – подал голос последний колдун, рыжий и щуплый, на вид ему было около сорока. – Я-то коней заговариваю так, что они мчат скоро и без устали, да только вот снег из-под копыт летит в глаза. Давай, Вьюга, подсоби друзьям.

– То-то вы зимой без меня никуда, – ухмыльнулся Вьюга.

– Я была бы и летом рада твоей компании, каждый раз в гости зову, – пожала плечами Пламя. Нежата лишилась дара речи от такой наглости.

– Скачи первым, – велел чернобородый. Если рыжий заговаривал коней, то этот, несомненно, был Штормом. Нежата поёжилась. Они вдвоём, Вьюга и Шторм, разбили аларскую армию. Что же могут сделать четверо верховных разом?

– Как скажешь, Шторм.

– А с друзьями не познакомишь? – спросил Зверь.

– Царевич Ивлад Радимович, – представился Ивлад каким-то новым, звучным и властным голосом. Нежата засмотрелась на него: брат держался с колдунами прямо и твёрдо, как истинный царский наследник, а не робкий мальчишка, каким он вошёл в Серебряный лес. Ей было тревожно: Ивлад мог бы стать таким через несколько лет, но вот так резко, после ночного хождения по лесу… Эта перемена не была естественной, и ей становилось страшно за брата.

– Нежата Радимовна, – буркнула царевна, когда поняла, что теперь все ждут, когда она представится.

– Ничего особенного, – едва слышно фыркнула Пламя.

– Что ж, навестим вашего братца, – хохотнул Шторм. – Ой, я же видал его уже однажды. Совсем зелёный малец был. Быстро, быстро он до царя дорос.

Нежата поморщилась. В словах Шторма звучала ядовитая насмешка. Пусть Ружан никогда не был другом ни ей, ни Ивладу с Домиром, но всё же слышать издёвки о своей семье было неприятно.

– Поехали! – прогудел Шторм.

Вьюга поскакал впереди, разгоняя холод и снега. Следом двинулись сани с колдунами, а уже за ними – Нежата на Звездочёте. Она оглянулась на Ивлада, но брат подогнал Ветра, почти равняясь с конём Вьюги. Девоптицы кружили над ними в вышине, словно огромные вороны.

Зверь что-то произнёс, и кони помчались так быстро, что Нежата с трудом удержалась в седле. Девоптицы изда́ли пронзительные хищные крики и устремились за ними.

Мимо проносились поля и перелески, сливаясь сплошными бело-серыми полосами. Шторм заклинал ветра, Вьюга – мороз и снег, Зверь – коней, и дорога от Серебряного леса до Азобора проносилась со скоростью, от которой захватывало дух – сердце колотилось как сумасшедшее, но благодаря колдовству дышалось легко, а снег и ветер не рвали полы одежды. Нежата скоро привыкла к такой езде и поравнялась с санями – плестись в конце не хотелось. Ивладу же с трудом удавалось оставаться позади Вьюги, он так и рвался вперёд.

Не успела Нежата устать от езды, как впереди выросли городские стены, а за ними – родной дворец, посверкивающий на тусклом солнце. В животе тугим узлом свернулась тоска: что, если они прямо сейчас совершают ошибку? Что девоптицы сделали с её ласковым младшим братом? Как их встретят при дворе? Что, если верховные колдуны решили использовать царских детей в своих целях?

Нежата смотрела в спину Вьюги, на его развевающуюся белую накидку, и ей становилось ещё хуже. Она доверилась ему, так глупо открылась стрейвинцу, живущему почти девять десятков лет. Сколько таких дурочек он успел околдовать? Ей так хотелось снова поверить в его благородство, но сейчас, среди других колдунов, тревога только нарастала.

Нежата не додумала свои тяжёлые мысли: уже замелькали вокруг посадские улицы. Девоптицы с криками разлетелись в стороны, послышались вопли крестьян. Нежата повернула голову в сторону, но заколдованный Звездочёт под ней нёсся с такой прытью, что едва не отрывался от земли. Ей показалось, будто что-то загорелось. Бешено брехали псы, а голоса девоптиц сливались в сплошной неразборчивый гомон.

Городские ворота распахнулись перед ними, пропуская сперва Вьюгу с Ивладом, затем сани с колдунами, а потом и саму Нежату. Вокруг Азобора собралось неожиданно много ратников, все – вооружённые и луками, и топорами. Кони сбавили шаг. Нежата ниже натянула капюшон накидки, чтобы меньше встречаться глазами со стрельцами. Ей стало так страшно, как давно уже не было.

Ивлад решительно пустил коня в царский двор. Вьюга отстал и поравнялся с Нежатой.

– Ты в порядке?

Она кольнула его недобрым взглядом.

– Не делай вид, будто тебя это заботит.

Вьюга повёл плечами – так невозмутимо, до боли привычным движением. Нежата и полюбила его за это спокойствие: казалось, если всё вокруг начнёт рушиться и гореть, Вьюга останется единственным, кто возьмёт её за руку и уведёт в безопасное место. Казалось до недавнего времени.

– Заботит. Не заботило бы – не вернулся бы за вами.

Нежата открыла рот, чтобы сказать колкость: прикрываешься, мол, царскими детьми, но вдруг горло у неё перехватило. К глазам подкатили слёзы. Вот он, их родной дом, царский дворец, а они возвращаются в него со стрейвинцами. Рядом – любимый брат, но вдруг он переменился настолько, что кажется почти чужим. Мужчина, которому она доверилась, и тот теперь пугает.

– Нежата, – позвал её Вьюга. – С тобой точно всё