Вырванное сердце - Алексей Сухаренко

– Пёсик! – радостно взвизгнула Настя, узнав своего хромоногого любимца. Дворняга бросилась на курицу, словно не желая делить с пеструшкой человеческое внимание. Курица закудахтала и с воплем сгинула в темноте. На пустынном пятачке, где ещё недавно была такая неразбериха, остался только один хромой сизый голубь. Теперь он один мог спокойно и безбоязненно доклевать остатки птичьей трапезы. Собака вернулась из погони за курицей, радостно виляя хвостом и отвечая на объятия девочки своими слюнявыми ласками.

– Мама, это Пёсик, – представила собаку девочка. – Погладь, не бойся, он не укусит. Он очень добрый. Ой, я знаю, он прибежал на помощь к этому больному голубю. Они с ним друзья.

В подтверждение её слов Пёсик подбежал к голубку и облизал его, «умыв» птицу с головы до лапок. Они посидели ещё немного, посмеялись над чумовой курицей, потом мама встала, подёрнув плечами от холода.

– Зябко стало, пойдём домой.

В сопровождении собаки мама и дочь направились в сторону семейного общежития. Настя при подходе к дому стала всматриваться в фасад здания, ища их окно.

«Только бы горел свет. Господи, пожалуйста! Только бы папа был дома. Он тогда её заставит остаться с нами. Ура! Папа дома!»

Свет в окне и впрямь свидетельствовал, что мужчина в комнате. Настя покрепче схватила маму за руку, боясь, что она может куда-нибудь пропасть и ей с отцом вновь придётся разговаривать о ней, не отдавая до конца отчёта, как состоялась их встреча – наяву или лишь в детской фантазии. Анастасия почувствовала, что, проходя в здание, мамина рука напряглась, потянула назад, словно пыталась остаться на улице, но девочка втащила маму в подъезд, и только внутри здания рука вновь расслабилась, оставляя в память о предыдущих метаниях лёгкую испарину на ладони.

– Ты где болтаешься, я уже в школе был… – Как только девочка вставила ключ в замок двери, раздался встревоженный голос отца, бегущего к ней навстречу.

Дверь открылась, и взгляд Грачёва, скользнув по ребёнку, остановился на женщине, стоящей за Настей, словно подвергся шоковой заморозке.

– Здравствуй, Егор, – прошла вслед за дочерью гостья. – Не прогонишь?

– Мам, ты что такое говоришь? – возмутился ребёнок. – Это же твой дом. Мы же одна семья.

– Это так только говорится, – поправилась женщина. – Для шутки.

– Пап, а мы с мамой встретили Пёсика, – осторожно поделилась с отцом свежей новостью девочка. – Он маме тоже понравился. Правда, мам?

– Да, – кивнула женщина, внимательно всматриваясь в Грачёва и пытаясь понять, как он относится к её неожиданному появлению.

Егор не знал, как реагировать. Он растерялся. Она уже не вызывала у него сильный мужской интерес, как раньше. Скорее, он надеялся ещё понять, кто она и почему она выбрала его дочь и его самого для каких-то непонятных экспериментов.

«Сам её выбрал и убеждал, вот и убедил. Так сильно, что теперь она и сама поверила. Или просто ведёт свою игру. Или она Света из другого измерения, из параллельной жизни?»

Он вспомнил свою последнюю сумасшедшую версию, которая всё объясняла.

«Об этом никому не расскажешь. Сразу сочтут сумасшедшим и упекут в «дурку». Скажут – наш пациент. Погибшую жену не захотел опознавать, а теперь о преступнице говорит, что она его жена из параллельного мира».

Настя с мамой, попив чая, сели за уроки. Их щебетанье действовало на Грачёва успокаивающе. Он сел в сторонке и стал внимательно осматривать эту женщину, пытаясь теперь, трезвым взглядом, найти какие-нибудь отличия с погибшей женой. Тщетно. Всё, что подмечал: голос, повадки, жесты – только сильнее убеждали его в обратном. Словно излучаемая Ею энергия имела какую-то магическую силу убеждать в том, что она именно та, самая важная и любимая для него половинка.

«Гипноз. Наверное, это гипноз. Она может прикинуться кем угодно. Как Вольф Мессинг, который обманул охрану Кремля. Тем более меня обмануть было легче легкого. Я сам сунул голову в эту гильотину».

Словно прочитав его мысли, Она оторвала голову от Настиных тетрадок и пронзительным взглядом посмотрела на Егора. Мужчина почувствовал себя лабораторной мышью и отвёл взгляд. Вскоре дочка выбежала в коридор, и Она подошла к Егору мягкой кошачьей походкой. Как львица, пытающаяся убедиться в благосклонности льва. Обняла его за плечи сзади, скрестив руки у него на груди. Словно тёплый, повязанный на спине свитер.

– Ты как сбежала из тюрьмы? – «сбросил» приятное ощущение со своей спины Грачёв. – Тебе кто помогал в побеге?

– Это допрос, господин капитан? – Женщина отвернулась, отошла к окну, но тут же обернулась к нему с обидой и болью. – Егор, только при Насте не надо это всё выяснять. Я сама скажу тебе, что ты хочешь. Ушла я сама. Никто мне не помогал. Так случайно получилось. Просто повезло.

– Просто повезло? Не верю! – не принимал такой общий ответ бывший оперативник, которому хотелось конкретики.

Женщина помолчала, потом решительно посмотрела на мужчину.

– Ты никогда мне не верил, ни сейчас, ни тогда, два года назад. – Её слова прозвучали для мужчины откровенным издевательством.

– Ты что, решила воспользоваться тем, что я тебе рассказал? – Грачёв, рассвирепев, поднялся, почувствовав желание схватить Её за шкирку и тряхнуть как следует. – Ты наглая мошенница, которая вертится как уж на сковородке. Вся уже изовралась, без стыда и совести.

– Я не вру, – попыталась прервать его женщина. – Я просто другая. Ни как ты, ни как они. – Она кивнула в сторону окна.

– Ты патологическая врунья, – отмахнулся от её слов Грачёв. – Тебе больше нечего делать рядом с моей дочерью.

Женщина ничего не сказала. Только из её глаз начали быстро скатываться слёзы. Они сливались и образовывали две тоненькие «хрустальные» ниточки влаги. Не желая больше оставаться, плачущая женщина выскочила в прихожую и, схватив свою одежду, поспешно выбежала вон. Егор пошёл прикрывать за ней дверь и увидел стоящую в коридоре общежития Настю, мимо которой пробежала её заплаканная мама.

– Мама! Куда?! – еле смог выговорить опешивший ребёнок, хватая ртом воздух, словно забыв от шока, как это надо делать.

Егор начал нести какую-то околесицу про то, что маме срочно нужно к бабушке, которая плохо себя почувствовала, и поэтому Настина мама так сильно расстроилась. Но дочка явно не верила всему этому вздору.

– Как тогда, – заплакала девочка. – Мама опять убежала, как тогда. Она больше не придёт. Это ты во всём виноват!

Её охватила настоящая истерика. Дочка упала на пол в коридоре и стала руками и ногами бить по дощатому настилу, завывая ещё сильнее от боли, которую приносили эти удары. Отец взял дочь на руки и отнёс её в комнату на кровать, потом вернулся закрыть дверь. Ненароком взглянул на полочку для ключей. Там было пусто.

«Ключи от машины! Она что, взяла их?!»

Егор подбежал к окну и, распахнув его настежь, свесился в темноту улицы, выглядывая свою машину. Жигулёнок стоял на том же месте, где он его оставил. Грачёв уже переводил дух, как вдруг машина скакнула с места и без включённых фар, дергаясь из-за непрогретого мотора, стала выезжать из двора. Было видно, что за рулём сидел неопытный водитель.

«Дура!»

Он рванул вниз в надежде, что непрогретая машина в руках неумелого водителя заглохнет и остановит это самоубийство, но тщетно. Машины нигде не было.

«Правду сказала Настя. Всё как тогда. Два года назад».

Дежавю давило на его сознание, причиняя душевную боль, которая грозила перейти в сердечный приступ. Заныло за грудиной, предупреждая о грядущей сердечной боли. Он поспешил домой. Дочь продолжала всхлипывать, уткнувшись лицом в стенку и выставив маленькую цыплячью шейку. Егора захлестнула волна отчаяния.

«Не повезло ей с отцом. Уродуродом. Ни ласки, ни тепла. Всё сухо, по-казённому, словно в детском доме. А теперь во второй раз лишил её матери. Разве она такое сможет простить? Нет! Это останется с ней на всю жизнь».

Раздался телефонный звонок. Страх парализовал Егора. Он боялся подойти к телефону и ответить на звонок. Боялся услышать голос сотрудника дорожно-патрульной службы, оповещающий его об только что произошедшей дорожной аварии.

«Сколько прошло времени? Тогда прошло менее часа. Сейчас всего пятнадцать минут. Не могла же она так быстро… На улице почти нет машин…»

Он взял телефон и посмотрел определитель номера. Телефон показался ему знакомым, и он с внутренним содроганием нажал кнопку.

– Аллё? – раздался голос Владлена Иосифовича Канцибера. – Долго же вы. Я уже хотел вешать трубку.

Оказалось, мужчина, с которым у него на завтра была назначена встреча, позвонил сказать, что завтра поедет к следователю, который вызывает его на допрос.

– Правда, до следователя я заеду домой к своей бывшей жене, – уточнил бывший тренер по конному спорту. – Так что встретиться с вами не смогу. Или для вас это уже неактуально?