Время одуванчиков - Александр Афанасьев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Как замок щелкнет – в сторону.
***
Учились мы тактике на американских боевиках – но учились тогда нормально, а больше никто ничего и не знал, даже ОМОН. Монах открыл дверь и резко толкнул – а я с колена прицелился.
Ничего.
Только тишина.
– Ну?
– Идем
У Монаха был автомат, мне было как то не по себе.
– Меня не подстрели.
Мозг рвался в хату, было слышно и я подумал –надо было его с собой.
Сбоку на столике корзинка – в ней корм для птиц. Ничего не тронуто.
Но я уже чувствовал запах и понимал – неладно дело.
…
Льва Игоревича мы нашли на полу, в гостиной. Его пытали – жгли утюгом, отрубили несколько пальцев на руке и на ноге. Что они тут искали – вопросов не было.
Твари…
– Монах…
…
– Иди вниз. Игоря в дом не пускай.
…
– Не надо ему отца таким видеть.
Монах ушел. Я подтащил стул и сел, смотря на растерзанного Игоря Львовича.
И, наверное, тогда я и принял решение – что криминал и я – нам не по пути.
А приняв, я вышел в холл, снял телефонную трубку, набрал номер.
– Степана Валерьевича…
…
– Степан Валерьевич. У Игоря отца убили. Я у него на даче… да. Понял.
…
Кто это сделал, вопросов не было – воры.
Гиви ждал, что я обращусь к нему – но это означало, что отныне я у него в обязалове. А этого допускать было нельзя.
Надо было иначе.
***
Обычный райцентр в Тверской области. Нищие домишки на окраинах, старая заправка, хлябающий лист железа…
Мерс-гелендваген с питерскими номерами появился, когда я уже приехал. Я был один и даже верного Монаха – рядом не было. Я сменил машину – взял тоже Гелик, один из тех что нам отдали за долги и он так и стоял, потому что его было не продать…
Мерсы припарковались один рядом с другим. Какой-то дачник собирался заправиться, но увидев что происходит, нажал на газ.
Из питерского Мерса выбрался средних лет человек со странным, каким-то наивно-детским лицом, при виде которого многие питерские жульманы бросились бы бежать.
Марат Татарин. Он же Малюта. Один из самых опасных людей в Питере. Погоняло у него в честь известного опричника Ивана Грозного, которого называли «изверг рода человеческого»
Но я с ним контачил еще с тех разборок в Белоруссии и потом с казанской братвой – а его босс признавал меня за то, что он, как и я, исповедовал взгляды русского национализма.
Обнялись.
– Здорово, Малюта.
– И тебе не болеть, Лом.
– Отойдем?
Отошли. Ни я ни Малюта не курили. Малюта посмотрел вдаль, на домики, на заросли крапивы и лопуха, но ничего не сказал.
– Узнал что-то?
Малюта усмехнулся.
– Узнал. Он кто тебе был?
– Учитель по жизни.
– Учитель, а вел себя как лох.
Я проглотил оскорбление.
– Ты знаешь такого Бидзину Сухумского.
– Нет.
– Старый вор. Законник.
– И?
– Он ортодокс. Получать не получает, работает по старинке.
…
– Сейчас сильно поднялся. А один из его людей трепался про то, как они какого-то бобра хорошо пощипали. Называл Белогорск.
– Дорого будет?
Малюта покачал головой.
– Ты не дослушал.
– Ну?
– Гиви, ваш смотрящий, – он его хорошо знает.
Так и есть.
– В свое время – Гиви зарулил на зону. Он ведь короновался на воле, пусть и авторитетными ворами. Зону держал Сухумский.
…
– Между ними какая-то непонятка была. По деньгам из общака. Дошло до разбора. Бидзина ему предъявил, как крысе. Мог в легкую по ушам ему дать. Но не дал. У Гиви заступники на воле были, запулили маляву. Обошлось. Но с тех пор – Гиви и Бидзина смертельные враги.
– Ну?
– Чо ты – ну да ну? Не нукай, не запряг. Сам подумай – кто больше всего обрадуется если Сухумский умрет?
…
– Гиви!
…
– Гиви ваш – вор. Но не союзный – а у воров тоже иерархия имеется. У Гиви связи такие, что ему давно пора в Москву, у него сам Барон в крестных. Но он не спешит. А почему?
…
– А потому что есть Бидзина. И пока он есть, он всегда может припомнить ту историю с деньгами из общака. А у воров предъявы срока давности не имеют. Там и другие в курсе были. Могут в итоге и по ушам дать, и никакой Барон не поможет.
…
– А теперь думай. Как Бидзина узнал про вашего бобра? Кто мог подсказать, что у такого-то на даче валюта имеется
…
– И кому будет выгодно, если Бидзину замочат?
…
– Твой же Гиви танцевать будет. А потом тебя же и обвинит. Редко такое бывает – двоих врагов одним разом.
Я выдохнул.
– Я тебя понял, братан.
– Тогда давай.
Малюта хотел идти в тачку, но остановился
– Лом?
– А?
Он осмотрелся, понизил голос
– Если чо, у тебя можно будет на дно лечь?
Вот так вопрос…
– Да не вопрос.
– А если не одному?
– С бабой что ли?
– Не. С коллективом.
Я обеспокоился. И было чего – чтобы всем коллективом… это что же они такого там наблудили, чтобы уходить на дно всем коллективом?
– Малюта, ты чего?
Тот улыбнулся через силу.
– Ничо. Забудь.
***
Малюту – взяли в третьем, а Шутова…
С Шутовым вообще произошла история из ряда вон. В девяносто девятом в суде его постановили освободить. Он, дурак, не понял раскладов, остался на пресс-конференцию. Прямо во время пресс-конференции в зал влетел конвой и Шутова приняли повторно – причем избили еще и журналистов, а так же работников суда. Дело дошло до того, что этот случай рассматривал Совет судей и выразил категорическое осуждение. Хотя это была обычная практика – менты и прокурорские на беспредел отвечали своим беспределом: теперь, если кого-то брали, то предъявляли не все обвинения, а только часть. Это для того, чтобы, если суд отпустит по предъявленным обвинениям, и неважно, заряжен судья или обвинения действительно яйца выеденного не стоят – человека тут же, на выходе из суда принимают по новым обвинениям и всё начинается сначала. Что я про это про все думаю – я оставлю при себе, ОК? Короче, как-то не получилось у нас ни нормального суда ни нормального следствия – так и прет у нас чрезвычайка, сильно ослабленная, впрочем, своекорыстием государевых слуг.
То, что Шутова прессуют по политическим мотивам – по-моему каждая питерская собака знала.
Шутов до приговора просидел в СИЗО семь лет, ему отказали в рассмотрении
