Законы исчезновения - Борис Иванов

— Отдай мне все оружие, которое есть у тебя, — распорядился всадник.

Торн послушно протянул ему свои кинжал и пистолет. И то и другое — рукоятью вперед. Всадник определил и то и другое в притороченный к седлу кожаный мешок и коротко кивнул.

— Идем. Держись за стремя.

— За машиной присмотрят? — кивнул Брат Мглы на «Лаланд».

— Присмотрят, — ответил дозорный.

И указал в направлении рощи.

Чеани — немногословны. И не удивительно — говорить голосом, который может воспринимать человек, для них то же самое, что петь на высоких нотах.

Торн посмотрел в указанном направлении и тоже удовлетворенно кивнул — из-за скрытых в тумане деревьев выступили еще двое всадников. Брат покрепче взялся за стремя.

Сложенный давным-давно из местного камня мостик, по которому они пересекли узкое озеро, выглядел на удивление легким. У него не было перил — только небольшие бортики, сильно выщербленные и покрытые золотистым мхом.

Должно быть, кто-то из дозорных уже оповестил Целительницу о прибытии гостя. Она вышла навстречу Торну и его молчаливому конвоиру. Брат немного растерялся, увидев и на ее лице маску. Что именно означала она, Торн не представлял — раньше он таких не видел. Целительница кивнула дозорному в знак благодарности, тот молча развернул коня и растаял в тумане: его не стало видно уже где-то на середине моста, по которому он только что провел Брата. Целительница жестом пригласила Торна в дом.

В большой, освещенной мягким светом скрытых светильников, прохладной комнате было много диковинного. Странные, неуловимо похожие на простирающийся за окнами пейзаж картины украшали стены. В стенах располагалось множество ниш, а вдоль стен тянулись низкие, словно прижавшиеся к полу, покрытые черным лаком сундуки, окованные тускло поблескивающим металлом. Кое-какие — ритуальные, судя по всему, — предметы располагались на причудливых этажерках и полочках, асимметрично расставленных и развешанных вокруг. Однако, несмотря на изобилие всяческих странностей, комната казалась просторной и даже какой-то пустоватой.

— Присаживайтесь, Брат Мглы, — предложила вошедшая следом за Торном Целительница и указала жестом на скамью около низкого, длинного стола в центре комнаты. — Вы голодны?

— Нет, госпожа Целительница, — ответил Брат. — Этой ночью я отлично отужинал с преславным сэром Рейном... И, кроме того, дело, с которым я прибыл, не терпит отлагательств...

— «Госпожа Цинь» звучит для меня приятнее, чем мой магический титул, — бросила Целительница, снимая причудливую маску и прилаживая ее на специальный крюк у двери. — Подарок, — кивнула она на искусно выполненную личину. — Я сподобилась спасти от смерти трех старейшин чеани — одного за другим. Они подумали и одарили меня этой штукой. Изготовлена специально под человеческое лицо — видите: глаза почти там, где надо...

Она усмехнулась немного иронически, а немного горделиво. Так умеют улыбаться только китайцы. Точнее, китаянки.

— Теперь приходится надевать ее, когда имею дело с чеани. Они весьма чувствительны к подобным вещам. Они вообще очень чувствительны. Это, наверное, одна из причин, почему они носят маски. Хотя это — чисто человеческое суждение.

Торн терпеливо сопел и демонстративно игнорировал приглашение хозяйки присесть.

— Вы торопитесь в Шантен? — небрежно осведомилась Цинь. — Тогда, может быть, нам по дороге...

Только сейчас Брат заметил, что одета хозяйка по-дорожному.

— Так вы, госпожа, уже в курсе дела? — с легкой досадой, но в то же время и обрадованно произнес он. — Тогда... Надеюсь, что еще не поздно бедолагу того...

Лицо китаянки словно окаменело.

— Мне и полагается быть в курсе таких дел. Появлений и исчезновений. Племя Сейвы не было бы Племенем Сейвы, если бы упустило явление Пришлого. И чеани не были бы моими друзьями, если бы немедленно не поставили меня в известность.

Цинь запнулась и бросила на Торна взгляд — искоса, словно сомневаясь, следует ли говорить ему то, что она собралась было сказать.

— Ну и, кроме того, вы, Брат, не первый из Трех, кто пришел ко мне с новостями...

— Хло, зар-р-раза! — хлопнул себя по коленям Брат Торн. — И что же она вам в уши надула, госпожа Цинь?

Госпожа Цинь не выразила своего отношения к этой вспышке гнева.

— Она всего лишь осторожна, господин Торн. Всего лишь осторожна... И она высказала далеко не глупые мысли относительно сложившейся ситуации...

Целительница подхватила со скамьи небольшой саквояж — такой, с каким в древности ходили по пациентам семейные врачи, — и энергично кивнула в сторону двери, как бы желая сказать: «Раз уж отказываетесь от моего гостеприимства, так давайте не будем мешкать!»

— Вы полагаете, — все тем же жестким голосом продолжила она, сбегая по плоским каменным ступеням, — что я собираюсь навестить того Пришлого в благотворительных целях? Вы, Брат, позабыли, что сюда никто не приходит просто так. Прежде всего я должна понять, что за гость к нам пожаловал. И в зависимости от этого и принять решение.

— Я так думаю, — прогудел Брат, поспешая за ней, — что сначала надо человека с того света вытянуть, а потом уж узнавать — какого, собственно, рожна его занесло в наши края...

— Вы наивны, Брат Мглы, — определила Цинь. — Вы не представляете себе такого варианта событий, при котором окажется, что этот невезучий Пришлый наделен Даром распространять безумие? Или даже смерть? Или каким-то другим разрушительным Даром? Разве в истории Сумеречных Земель не было ничего подобного? Разве так давно к нам явился последний из неназываемых? А Князь Миров Обреченных? Он был беспомощен и слаб, как дитя, но уже на ложе болезни смог натворить много бед.

Она остановилась недалеко от берега озера и сделала знак кому-то невидимому в тумане. Из белесой мглы появилась долговязая фигура чеани, ведущего под уздцы двух оседланных лошадей. Племени Сейвы туман — не помеха.

— Э-э... — начал Торн и откашлялся. — Может, того, не стоит лошадок-то зря мучить. У меня здесь поблизости есть транспорт получше... И главное — побыстрее и понадежнее.

— Фу, черт! — тряхнула головой Целительница. — Я и не подумала о том, что у вас, Меченых, есть эта привилегия. Совсем забыла.

Она дала конюху отмашку, и тот растворился во все более сгущающемся тумане, словно и не было его.

У сэра Серафима, безусловно, было доброе сердце. Но, кроме того, у него были четыре бестолковых разновозрастных сына, не слишком путевая дочь, исключительно сварливая супруга, масса забот по поддержанию на плаву своего слегка запущенного имения и очень серьезные обязательства перед Славным Сословием. Так что присутствие в Шантене сраженного ядом паутины Шепчущих Пришлого ложилось на его плечи довольно тяжелой обузой.