Обитель зла - Ричард Сэйл

— Тварь! — завопила женщина, сжав кулаки. — Тварь!

— Заткнись.

В дверь грохнул кулак, потом, очевидно, сапог. Загудели грубые голоса.

— Они прикончат тебя! — визжала женщина. — Твоими же кишками задушат!

— Да ну?

МакБрайд дунул в свой свисток.

5

За дверью все на мгновение стихло, и тут же послышался удаляющийся топот нескольких пар ног.

МакБрайд замер в сбитой набок фуражке, не в силах поднять раненую руку, по которой текла кровь. Рука казалась ему свинцовой. Внезапно выражение лица его изменилось, и он сунул правую руку в карман.

Снова шаги — стук тяжелых полицейских сапог. МакБрайд отпер дверь. Вошел Ригалло.

— Ха, Герти, — усмехнулся он.

Герти зло высунула язык.

Ригалло повертел пальцем у виска.

— Привратника упаковал? — справился у Ригалло МакБрайд.

— В машине.

Ладно. Наверху шесть копов и две запертые двери.

— Отведи ее туда же.

— Чья она тут?

— Потом узнаем. Пока ей не до разговоров.

— Ничего ты от меня не узнаешь, легавый!

— Забирай, забирай.

Ригалло сорвал с вешалки первое попавшееся платье, швырнул его на плечо женщине. Та как будто не заметила, и стояла не двигаясь с места. Ригалло схватил ее за руку и не вполне по-джентльменски толкнул к выходу.

— Потише, ты! — крикнула она, однако ногами зашевелила.

МакБрайд вышел к своим копам.

— Эту дверь.

Тявкнули разом семь стволов, от двери полетели щепки, замок ввалился внутрь комнаты вместе с ручкой. Двухсотдвадцатифунтовый патрульный Гросскопф, в прошлом бригадир такелажников, ухнул в дверь плечом и чуть не сорвал ее с петель.

МакБрайд оттянул тяжеловеса, вошел первым. Пусто. Держа правую руку в кармане, чтобы не отвлекать своих людей раной командира, капитан вышел и указал на оставшуюся дверь. Та же процедура. Семь выстрелов… Гросскопф…

И эта комната пуста. В стаканах недопитое спиртное, ящики из стола вывернуты. Следы поспешного бегства.

— Вон туда! — МакБрайд указал на открытый застекленный люк верхнего света. — Стол, стул, крыша.

Он и на крышу вылез первым. С крыши на крышу, ветер, туман, никого… А вот и пожарная лестница.

— Удрали. Возвращаемся, — решил МакБрайд.

Вернулись. Внизу Ригалло и Доран стерегли женщину и привратника.

— Нехорошо врать, — упрекнул МакБрайд пленного бандита. — Где же твои десять человек в задней комнате?..

Женщина засмеялась.

— Ха! Десять. Здесь вам не казарма, а главный штаб. Трое всего и было в передней комнате.

Ригалло покосился на вруна.

— Ничего, вот приедем в участок, займемся воспитательной работой. У меня как раз новый кусок резиновой трубы в столе завалялся, совершенно случайно. Научим тебя правду говорить, парень. В следующий раз прикинешь, стоит ли врать копу.

Вернулись в машину. Доехали до машины Ригалло, он пересел в свою, дальше поехали на двух.

Задержанных рассадили по одиночкам. МакБрайд вышел и направился к дому, стену которого украшала маленькая табличка с надписью: «Доктор О. Ф. Блум».

— Привет, Мак.

— Привет, док. Залатай меня, если не трудно.

МакБрайд вытащил из кармана окровавленную руку, и врач нахмурился.

— Гм… Давай-ка разденемся для начала…

Пуля вошла повыше запястья, вспорола три дюйма предплечья и застряла, не дойдя до локтя. МакБрайд, стиснув челюсти и обливаясь потом, терпел, пока врач выковыривал пулю, обрабатывал рану, накладывал швы.

— Еще повезло, — утешил врач.

— Мне всегда везет, — усмехнулся МакБрайд.

— Большинство предпочитает под наркозом, Мак.

Вместо ответа МакБрайд едва заметно шевельнул губами.

Он вернулся в участок, все еще скрывая руку в кармане.

Кеннеди поджидал в его кабинете.

— Что-то ты желтый, Мак.

— Печень, — отрезал МакБрайд и приложился к стакану.

— Слыхал я, ты повязал Герти Кейс и Крошку Саттера.

— Угу.

— Ну, и долго ты их удержишь?

— Посмотрим.

— Не успеешь оглянуться, как поступит предписание выпустить. И как ты их всех не изловил… Всех вместе бы и выпустил.

— Отвали, Кеннеди. Я не в духе.

Кеннеди пожал плечами и вышел.

Оставшись один, МакБрайд вынул руку из кармана и опустил на стол. Ох, как ныла рана, как пульсировала кровь! Заслышав снаружи голоса, он положил руку обратно в карман. Вошел крупный луноликий мужчина в штатском, с лицом, исполненным собственного достоинства.

— Привет, Мак.

— Привет.

Капитан Бауэр, «чего изволите?» из городского Управления полиции, телохранитель мэра. МакБрайд выжидающе уставился на вошедшего.

Бауэр грузно опустился в кресло, раздавил в пепельнице окурок.

— Последнее дело, Мак… Заварушка на Джоки-стрит.

— Заварушка?

— Да как ни назови. Все равно территория не твоя, управление разбираться будет. И с аварией Сондерса тоже. Там, впрочем, не с чем разбираться, дело, почитай, закрыто.

Закрыто. Жулье. Все заодно. Они знают, что он копает под них. Выгнать его у них кишка тонка, нейтрализовать тем более не в состоянии. Но могут забрать дело. Могут ли?

— Это мой случай, Бауэр. Мои люди сели на хвост, выследили, взяли Крошку Саттера и эту шлюху Кейс.

— По какому обвинению?

— По подозрению. Достаточно для любого копа.

— Ну, мы в управлении разберемся. Я их сейчас заберу с собой.

— Заберешь. Но только после того, как вынесем обвинительное заключение.

Бауэр поморщился.

— В чем ты можешь их обвинить?

МакБрайд оказался припертым к стене. Что ж, последний козырь. Главное — этот бандитский холуй такого не ожидает.

Он вытащил из кармана забинтованную руку и бережно оперся о стол.

— Бот в чем, Бауэр. Эта женщина стреляла в меня.

Бауэр выпучил глаза. Челюсть у него отвисла. Он рассматривал бинты, как незнакомую этикетку на бутылке. Наконец овладел собой, поднялся.

— Ладно, засиделся я тут… Счастливо…

За Бауэром закрылась дверь, и почти сразу МакБрайд вызвал Ригалло.

— Ригги, сделайте Саттеру легкий массаж. Морду не задень и кости не ломай.

— С удовольствием, — кивнул Ригалло и вышел.

МакБрайд откинулся на спинку кресла, зажег сигару. Рука пульсировала болью, отдававшейся в шее, на лбу выступил пот.

Через час вернулся Ригалло, усталый, но недовольный.

— Что? — спросил МакБрайд.

— Ничего, — покачал головой Ригалло. — Что бы с ним ни делали, он знает — свои его живьем изжарят, если он пикнет. Крепкий орешек. Видывал виды.

Ригалло заметил раненую руку.

— Ого! Мак, ты что?

— Шлюха задела. Слушай, Риги, ты парень смышленый. Меня прижимают эти, из центра. Поиграй с ними в догонялки. Идея такая: предписание выпустить Герти на свободу не должно ее застать. Они приезжают за ней сюда, и я говорю, что она в Третьем. Потом звоню тебе, и ты перевозишь ее в Четвертый. Там скажут, что ты уехал с ней в Пятый. И так далее. Главное, чтоб оно тебя не догнало, это предписание. А на участках нам подыграют, они ребята с понятием. Помотайся до завтра, пока судья Росс не выйдет на работу. На него тоже можно положиться. Он ее обвинит. Трудно будет, Ригги, но выстоять можно.

— Сделаю.

И через пять минут Ригалло уже отбыл с Герти Кейс в Третий участок. Еще через десять минут приехал курьер из управления с предписанием выдать ему Гертруду Кейс и Крошку Саттера.

— Саттер здесь, он мне не нужен, забирайте, — сказал МакБрайд. — А Кейс в Третьем, вот незадача!

И он позвонил в Третий.

Немного погодя из управления прибыл врач в сопровождении капитана Бауэра.

— Я должен осмотреть вашу руку, капитан, — сказал врач.

Что ж, пришлось показать.

— С такой раной, капитан, вы не можете исполнять свои обязанности. Вам необходим покой.

— Мне лучше знать, что мне необходимо.

— Нет-нет. — Врач тут же изготовил заключение, подписал и передал МакБрайду. — Вы освобождаетесь от службы до выздоровления. Отправляйтесь домой, отдыхайте и лечитесь.

МакБрайд как сквозь вату слышал слова Бауэра:

— Пока ваши обязанности будет исполнять ваш лейтенант, а позже мы пришлем из управления капитана.

Эти двое ушли, а он все сидел, ощущая острую боль не только от раны, но и от болезненности сложившейся ситуации. Один против прогнившей системы. И против управления, которому отдал восемнадцать лет жизни. Они рассчитывали этим ударом добить его, взбесить, выгнать из кабинета. Он должен был, пылая праведным возмущением, швырнуть обидчикам бляху, форму и повернуться спиной к полиции.

Но МакБрайда сложно сломить. Он посмотрел на закрытую дверь.

— Домой? Не дождетесь.

6

Однако МакБрайд все же вышел на улицу.

Ночь вместе со своим сводным братом туманом навалилась на город. Город как будто саваном прикрылся. Дампы уличных фонарей с трудом освещали фонарные столбы да пятна мостовой под фонарями. Фары автомобилей напоминали сверкающие голодным блеском глаза хищников. Покрышки змеями шипели на мокрой мостовой. Выныривали и исчезали в туманной тьме размытые пятна лиц.