Я не умру - Александр Годов

Претор достал из шкафа пузатый графин с настойкой умулуса и глиняную кружку, сел на пол. Взгляд не отрывался от дневника. В голову не лезла мысль, что теперь не придется ничего записывать, дабы воспоминания не стерлись из головы. А вдруг Титус наврал? Секст вспомнил, как беспрекословно выполнил его просьбу порезать себе руку и открыть медную дверь. Если бы вероотступник хотел убить его, то сделал бы это давно.

Налив настойки в кружку, претор почувствовал, как в ноздри ударил резкий запах. Вот когда-то давным-давно его мать также пила дурманящий разум напиток, пока не подхватила красную желчь, и черви не прогрызли ей глаза. Секст хмыкнул. А ведь помимо него в семье были еще дети. Где они сейчас? Живы ли? Возможно, сейчас они обитают где-нибудь в трущобах Юменты и знать не знают про брата, которого продала в рабство мать.

Секст отхлебнул настойки. Нёбо закололо, в животе разлилось приятное тепло. Скоро придут воспоминания из далекого прошлого и принесут с собой правду. Правду о том, что же случилось с ним много хакима назад. Ему не терпелось окунуться в омут давно ушедших событий, поэтому он несколькими глотками осушил кружку.

Крупные капли пота скатывались по лицу, оставляя влажные следы на коже. Вскоре к ним добавились и слезы…

…Секст и старик сидели на соломенных подстилках друг напротив друга. Древние лохмотья выглядели на учителе как на вешалке, под длинными ногтями чернела земля, а беззубый рот непрестанно двигался. Юный ученик старался смотреть на его длинную, густую и ухоженную бороду.

— Отвечай на мои вопросы без запинки.

— Да, мастер.

Старик схватил костяную палочку и ударил по лицу Секста.

— Не называй меня так. Я твой учитель.

— Да, учитель.

Шипящая тьма, окружавшая их, отступила, удалось хорошенько разглядеть, где они находятся. Тесный пучок острых, как зубы дагена, длинных сосулек вырастал из потолка пещеры. Полумрак разгонял чадящий факел у поблескивающей минералами стены. Воздух был спертый, душный, воняло старческим потом и гнилью.

— Почему у Безымянного Короля нет пениса? — спросил бородатый.

— Старейшины делают это для того, чтобы сделать будущего правителя беспристрастным, неподверженным чувствам, — как можно быстрее ответил Секст.

Старик улыбнулся подкупающе-беззубой улыбкой.

— Правильно, — сказал он. — Продолжай свою мысль.

— В теле Безымянного Короля находятся два духа — бога и простого смертного. Как только физическая оболочка умирает, то сущность Всевышнего летает вокруг Мезармоута в поисках нового будущего правителя.

— А что становится с трупом Короля? — спросил старик, иронически вскинув брови.

Секст облизал пересохшие губы, вперил взгляд в пол, дабы возбужденно блестевшие глаза учителя не мешали сосредоточиться.

— В теле мертвого правителя остается человеческая душа, которая не может попасть в царство Юзона без имени. Поэтому посмертно Безымянному Королю дают новое имя.

— Правильно. — Голос старика был трескучим, словно ветер в ледяной пустыне. — Назови мне имена мертвых владык.

Секст сжался, вытаскивая из глубин памяти нужную информацию.

— Август, Гуфран, Кейн, Имад, Марк, Вест и Доминик, — сказал он.

— А почему Безымянный Король должен владеть двумя мечами?

— Это знак божественности, учитель. Только Владыка может одинаково хорошо сражаться и левой рукой, и правой. Даже лучший кудбирион никогда не сравняется по мастерству с ним.

— А может ли стать Безымянным Королем сын нищенки? — не унимался старик.

— Да, учитель. Правителем может стать любой человек в Мезармоуте: сын нищего, богатого, воина, развратника и даже убийцы. На все воля богов. Младенца забирают у родителей, а затем его оскопляют. Будущим Королем занимаются старейшины.

Старик резко поднялся и принялся ходить вокруг циновки Секста. Взгляд юного ученика не отрывался от костяной палки. Вчера учитель избил его до полусмерти только из-за того, что он попросил глиняный стакан с грязной водой. Поэтому сегодня Секст старался думать только о вопросах. Еда и вода подождут. Красные вздувающиеся рубцы на руках — яркое тому доказательство.

— Только Король имеет право издавать указы и управлять городом? — спросил старик.

— До того, как правителю исполнится восемнадцать хакима, Юментой и Венерандумом управляют старейшины. Однако как только Владыка становится мужчиной, священнослужители теряют власть. Они могут лишь советовать. Безымянный Король сам вершит судьбы людей.

Секст почувствовал, как старик встал позади него. В абсолютной тишине хриплое дыхание учителя показалось оглушительно громким. Дрожь прокатилась по телу.

— Можно ли при жизни дать Королю имя, ученик?

— Нет, учитель. Это страшное оскорбление. Тот, кто попытается это сделать, будет тут же казнен.

— А как из младенцев выбирают того, в котором уживаются две сущности? — спросил старик.

Тяжело вздохнув, Секст ответил:

— Имя нового наследника называют старейшины. Выпив перемешанную с кровью дагулов настойку рогерса, они вводят себя в транс и находят нужное дитя. Сам Безымянный Король даже на смертном одре не может указать наследника, так как в этот момент в нем беснуется человеческая душа.

Старик обошел ученика, склонился над ним и пристально всмотрелся в его глаза, словно пытался найти доказательство того, что юноша мухлюет. Секст не стал отводить взгляд. Он с вызовом пялился на учителя, стараясь не думать о костяной палке. Суровое лицо старика было иссечено глубокими морщинами, однако глаза под нависшими седыми бровями горели мрачным огнем решимости.

— Может ли Безымянным Королем стать взрослый, ученик?

— Нет, Безымянный Король перерождается только в младенце. И старейшины тут же его обнаружат.

— Хорошо, очень хорошо, — сказал учитель и улыбнулся еще шире. — Можешь встать.

Секст поднялся, размял затекшие ноги и собирался уже уходить к себе, когда учитель положил руку ему на плечо и кивком показал в угол пещеры. Не сразу удалось разглядеть огромную человеческую фигуру, прячущуюся во тьме. Но вот незнакомец вышел на свет факела, и Секст ахнул от изумления — перед ним возвышался хорошо сложенный мужчина в медном панцирном доспехе. На его лице алели старые зажившие шрамы, короткий ежик волос был слегка припорошен сединой. Однако больше всего выделялись яркие голубые глаза, в которых читались и мужество, и волнение, и ярость, и даже страх.

— Приветствую тебя, мальчик. — Голос незнакомца прогремел мощно и раскатисто. — Я — Гектор, сокрушитель врагов. Я долгое время следил за твоими успехами. Удивительно, как быстро ты запоминаешь все. Это может пригодиться нам.