Суета сует. Бегство из Вампирского Узла - С. Сомтоу

– Вас хотят видеть...

– Но вы же знаете, что меня нельзя прерывать, если я с гостем...

– Это один из ваших друзей.

– А, в таком случае пусть заходит!

Дверь распахнулась, и в приватные покои вошел мужчина: неестественно бледный, во всем черном. Он был угрюм, и казалось, что-то его терзает. В руках он держал театральную программку, на которой большими буквами было написано: Генри Ирвинг.

– Я только что с «Бури», – сказал он с порога. – Генри был просто великолепен.

Я тоже смотрел «Бурю», подумал мальчик. И Уил тоже был просто великолепен, но тот Просперо уже давно мертв и стал кормом для червей – похоже, я слишком долго пробыл в этом черном лесу снов и иллюзий.

– А, Стокер, – воскликнул Оскар Уайльд, – я нашел тебе настоящего вампира.

Полет

Ты прогнала девчонку, но амулет все еще при тебе, и поэтому я обладаю тобой в твоих снах Хит Хит Хит Хит и могу сделать так, чтобы ты увидела все, что видел я... чтобы ты прожила каждый миг моего бессмертия...

Мне нужен Тимми. Мне нужно, чтобы он увидел меня. Мы должны что-то сделать, потому что мы связаны с ним до сих пор... и пора разрубить этот узел.

Хит Хит Хит!

Я все время пытаюсь найти возможность с ним встретиться. Поэтому я и начал мотаться в Таиланд и обратно на крыльях ветров, реющих над просторами Тихого океана. Ночами я тайно приходил к тебе. Я ждал встречи с тобой в саду, скрываясь в ветвях жасмина, в павильоне у озера, где лягушки мирно сидят на листьях лотоса под звездным небом. Иногда ты выходила в сад ночью... званые вечера, обеды, благотворительные балы, и каждый раз на тебе было другое платье, Господи, твои наряды ни разу не повторялись. Я думал: вот сейчас, сейчас... но ты меня не замечала, не видела. А я все время был рядом, иногда даже – в твоем «мерседесе»... я принимал облик геккона и сидел у тебя под ногами... как-то раз я был москитом, но это было погано, потому что воздух был слишком сухим из-за всех этих кондиционеров, и еще они распыляют этот репеллент... так что москитам там очень хреново.

Я даже думал о том, чтобы высосать твою кровь.

Но я не знал – как. Я все еще пытался разобраться с этими странными взаимосвязями любви и смерти. Я до сих пор не могу понять, почему я убил Бекки Слейд. Ведь я не хотел... просто что-то меня подтолкнуло... и я боялся, что убью и тебя... а я не хотел тебя убивать, я просто хотел, чтобы ты меня увидела... чтобы потом, с твоей помощью, добраться до Тимми.

Как-то ночью, на каком-то приеме в «Дасит Тхани», ты болтала с этим сумасшедшим американцем, который рассказал тебе, что живет в плавучем доме, пришвартованном неподалеку от отеля «Ориенталь». Потом вы взяли такси и поехали к реке, а я был с вами. Я сидел между вами, но никто из вас этого не заметил, потому что я был туманом. Обращаться туманом – это прикольно.

Его кровь была просто коктейлем из амфетаминов. Мне знаком этот запах. Мамино дыхание пахло точно так же.

Мы добрались до реки. Он вошел на борт своей лодки, протянул тебе руку. Внутри – яркий свет и пустые холсты.

Он говорил быстро и сбивчиво, захлебываясь словами:

– Хит, Хит. Я не знаю, зачем я выбрался из джунглей. Джунгли подходят мне больше всего, моя душа – там. А здесь мне все ненавистно, все. Эта система, в которой каждому отведено свое место... все это дерьмо... вечеринки, встречи с нужными людьми... А мне нужно найти что-то стоящее... настоящее... чтобы это писать.

– Ты обязательно что-то найдешь, – ответила ты, возможно, только из вежливости, а сама в это время думала: какого дьявола вы с Пи-Джеем вкладываете деньги в эту бездарность, пусть даже когда-то он чего-то и стоил. – Надо только дождаться.

Он рассмеялся:

– Теперь все искусство завязано только на сексе и смерти. Но мне ни разу не удавалось испытать эти два ощущения одновременно. Ни разу в жизни я не осмелился сделать шаг в пропасть. Ради Бога, я ведь даже и не дезертир. На самом деле я просто обманщик.

А потом, уже когда ты уехала домой, я пришел к Лорану МакКендлзу. Он ворочался и метался на тростниковой циновке под москитной сеткой, и я прошептал ему на ухо:

– То есть ты хочешь познать секс и смерть одновременно?

И он ответил во сне:

– Да, да. – Я провел рукой над его глазами, они открылись. Он увидел меня и произнес: – Ангел, мать твою. Ангел.

И все, что мне оставалось сделать, просто позвать его:

– Пойдем.

Последние известия

«The Bangkok Times» пишет:

ПОЯВИЛИСЬ ОПАСЕНИЯ, ЧТО ЭКСЦЕНТРИЧНЫЙ АМЕРИКАНСКИЙ ХУДОЖНИК МЕРТВ Лоран МакКендлз, художник, эмигрировавший из Америки и уже несколько лет живущий в Бангкоке, бывший главным подозреваемым в совершении печально известных садистских убийств в Патпонге, имевших место в прошлом году, пропавший некоторое время назад, в настоящее время считается погибшим. В прошлом месяце он отшвартовал свой плавучий дом, успевший стать настоящей достопримечательностью реки Чао Фрайя, и отправился в сторону Индонезии, а именно к берегу Западного Ириана – одного из самых диких и отдаленных уголков мира, – а предварительно заявил, что начинает свое путешествие к «сердцу тьмы». Он отправил по факсу в нашу газету полное драматизма послание, составленное из цитат из Джозефа Конрада, и продолжил свое путешествие вверх по реке к самому центру острова, известного всем как Новая Гвинея . Произошедшее на прошлой неделе извержение вулкана, встряхнувшее весь остров и прервавшее всякую связь с художником, подогрело спекулятивные слухи о его гибели в результате природного катаклизма. Грандиозный успех его жуткой серии картин «Мертвые желтые женщины» – неореалистических портретов зверски убитых проституток – принес господину МакКендлзу миллионы, однако теперь, возможно, он уже не сможет их потратить; поскольку родственников у него нет и он не оставил ни наследников, ни завещания, встает вопрос: кто, если такой человек вообще есть, сможет потратить эти миллионы...

Музыка

В Москве наступила еще одна ночь. Концерт. Еще больше зрителей. Когда Тимми покинул концертный зал, его обступило просто безумное количество поклонников, кто-то даже умудрился стащить с него ботинок. Была уже полночь; утром – он уже договорился – он приедет на съемки «Похорон крыс». Он уже сказал режиссеру, что фильм может стать культовой классикой, если им удастся найти и удержать тонкое равновесие между вычурностью, комедией и изысканной стилизацией. Но он почему-то никак не мог вспомнить лицо настоящего Брема Стокера. Помнил только его полную, абсолютную сосредоточенность, с которой он слушал наиболее ужасающие эпизоды истории человечества в пересказах Себастьяна... Оскар и остальные участники званых обедов видели в нем только рассказчика страшных историй, который их забавляет... но Стокер... Стокер не забавлялся... да. Воспоминания накрыли его, как волна. Это было странно, потому что с тех пор, как он стал человеком, он ничего не вспоминал, а только забывал. И это был еще один знак того, что магия возвращается... и события с безрассудной стремительностью несутся вперед, к новой встрече с теми мифами, которые люди называют судьбой.