Паутина из шрамов - Энтони Кидис

Мы наняли Брендана Брайена инженером по записи, что было очень удачно, потому что он лучший инженер в Америке. Он сделал огромное количество мультиплатиновых альбомов. Он хорошо умел работать с ударными и тоже был музыкантом. В конце концов, он тоже начал играть на альбоме и был частью не только хорошего звука альбома, но и создания атмосферы любви и теплоты. Мы решили снимать запись этого альбома, так что наняли Гэвина Боудена, с которым познакомились в Англии, когда Фли и я отправились в турне еще до выхода нашего первого альбома. Гэвин переехал в Америку, и так получилось, что в последствии он женился на сестре Фли. Одной из обязанностей оператора во время съемок документального фильма записи альбома является полная его невидимость, а Гэвин был лучшим для этого, потому что очень манерен и к тому же англичанин. Он прижимался к стенам, ползал по полу, работал в поте лица, пытаясь снять каждую минуту записи этого альбома. В конце он еще взял у нас интервью, совместил все в отличную запись, которая была выпущена под названием Funky Monks.

Скоро мы поняли, что нам нужен был кто-то, чтобы отвечать на звонки, потому что мы пытались записываться, а телефон звонил без остановки. Еще нужен был кто-то, чтобы доставать нам то, что было нужно, и так мы наняли одного парня по имени Луис Мэтью, который раньше работал на наших друзей Боба и Пита из Thelonious Monster. Луи пришел по первому зову, так началась наша с ним длинная рабочая дорога. Из секретаря он превратился в техника по ударным, потом в персонального ассистента Джона а потом в прекрасного менеджера по турне.

Итак, мы въехали в дом и записали альбом. Фли, Джон и я жили в этом доме, не вылезая даже в ресторан. Пока мы жили в этой «раковине», шли слухи, что у Джона произошел опыт встречи с демоническим женским духом, но по-настоящему мы получали визиты от кое-кого более реального. Мы все знали девушку, которая работала на Мэлроуз Авеню[33] и очень сильно поддерживала группу. Пока мы находились в этом доме, она навещала нас. Ночью были только мы трое, никакой охраны у дома не было. И будто из какой-то странной сцены из фильма про английские замки, эта очень молодая и очень самоуверенная девочка приходила и проводила время с каждым из нас, по очереди. Она занималась сексом в каждой комнате, которую посещала, но это был не только секс; она просто болтала и проводила какое-то время с каждым из нас.

Она приходила ко мне, потом к Фли и потом только к Джону, потому что они были больше друзьями. Было приятно проработать весь день над альбомом, а потом дать этой девочке любить тебя, не обращая внимания на то, что любить надо было не одного. Мне не кажется, что она делала это из-за того что у нее, скажем, была низкая самооценка или она просто хотела секса. На тот момент Джон уже был совершенно другим человеком в отношении секса, совершенно не заинтересованным в сексуальных ресурсах, которые были доступны ему из-за его статуса, так что я не думаю, что он делал бы это, если б знал, что причиняет ей боль или дискомфорт. Все работало прекрасно для всех. Все было мило, уютно и тепло, и у нас даже были названия для ее визитов, в зависимости от дня недели. Если была среда и мы чувствовали себя похотливо, кто-нибудь говорил: «Эй, разве сегодня не чокнутая среда?». Или: «Все, пока Джордж, сегодня сумасшедшая пятница. Так кто-нибудь позвоните-ка ей!»

Такое пребывание в доме было очень выгодно мне, потому что у меня было много незаконченных песен, а там меня никто не отвлекал. Но вот пришел мой черед записываться. Я все еще не готов был петь. Я мог делать звуки своим ртом, я мог писать песни и знать, как они должны звучать, но я не был готов к тому, что все на меня будут смотреть. Именно поэтому я устроился в дальней комнате и записывался оттуда. Мой уровень дискомфорта зависел от песни. Я помню, как однажды я стоял перед микрофоном, приготовляясь петь Under the Bridge и думал «О боже, не могу поверить, что мне нужно это петь». Но Брендан мне очень помогал. Он говорил такие вещи как «Я слышал как ты это поешь, я знаю, что это в тебе есть, мы найдем это. Не волнуйся и не спеши».

Я не хочу, чтобы вы думали, будто мы были какими-то монахами пока записывали альбом. Часто мы приглашали к нам друзей и вместе ужинали. Один из людей, который тогда часто был около нас, это актер Ривер Финикс. Я познакомился с Ривером через Айон, которая с ним вместе снималась в одном фильме. Я не хочу слишком много про это говорить, потому что напоминания об этом причиняют боль семье Ривера, но с тех пор как я его знал и до этого, он очень много пил, принимал очень много кокаина, и для меня и для всех, кто его знал, не было секретом то, что он не контролировал себя с этими вещами и что рано или поздно придет тот момент, когда произойдет что-то плохое. Ривер постоянно был с нами во время записи и написания альбома. Он всегда поддерживал группу, и я даже написал про него небольшой куплет в Give It Away:

«There’s a river, born to be a giver, keep you warm, won’t let you shiver

His heart is never going to wither, come on everybody, time to deliver».

Спустя два месяца после того, как мы закончили с записью, я и Рик начали выбираться в мир. Было странно вновь войти в атмосферу Голливуда после такого длинного заточения. Но во время пребывания в этом доме все мы знали что выкладываемся на полную, что мы создали что-то неимоверно большое, громкое и красивое, что-то, чем я не терпел поделиться со всеми. Джон впервые утвердил свою игру и создал совершенно новый подход к гитаре, что стало его характерной чертой. С того момента гитаристы по всему миру будут смотреть на него как на великого музыканта. Фли пошел в совершенно другом направлении. Раньше все основывалось на шлепках, на щипках и подергиваниях, но теперь он от этого отказался. На альбоме есть всего пара песен, основывающихся на таком принципе. Чед тоже утвердился и вступил на самую высокую ступень, теперь он был на уровне с первыми барабанщиками мира. Также это было что-то новое для Рика. Он никогда раньше не делал ничего подобного. Он делал хип-хоп альбомы, хард-кор альбомы, но никогда не делал ничего смешанного, такого как наш альбом.

Теперь, когда мы закончили запись, нужно было придумать название для альбома. Однажды я и Рик сидели в машине и начали быстро выкрикивать разные названия, но когда так делаешь, получается дерьмово. И наоборот, когда название просто так приходит к тебе, оно и будет самым лучшим. Наконец, Рик сказал:

— Чувак, даже не знаю, зачем мы об этом говорим. Очевидно, что лучшее название, которое у нас есть, это Blood Sugar Sex Magik (эта песня была отчасти данью моему потрясающему сексуальному опыту с Кармен).

Я согласился и мы поняли, что несмотря на то, что песня не была нашим синглом, или ключевой песней альбома или просто песней, к которой мы хотели бы привлечь внимание, она каким-то образом лучше всего передавала настроение альбома.