Карта времени - Феликс Пальма

— Что? — спросила Клер, едва дыша.

— У могилы некоего Джона Пичи, под камнем, белел листок бумаги. Я поднял его и с удивлением обнаружил, что это письмо, адресованное мне.

Девушка ловила губами воздух, онемев от изумления. Том с легкой улыбкой наблюдал за тем, как она силится взять себя в руки, осмыслить его слова, осознать, что это она первой сделала роковое признание, вернее, сделает в недалеком будущем. Ведь капитан Шеклтон влюбился в Клер Хаггерти лишь в ответ на ее чувства. Клер смотрела в свою чашку и, словно в волшебном колодце, видела в ней, как он в 2000 году читает письмо давно умершей незнакомки из бесследно прошедшей эпохи. Письмо, написанное ее рукой. Не давая девушке опомниться, Том ринулся в бой, как лесоруб, который заметил, что дерево дрогнуло под его топором, и, вопреки усталости, собрал все силы для решительного удара.

— Ты писала, что нам предстоит познакомиться в будущем, точнее, мне предстоит узнать тебя, поскольку ты меня уже знаешь, — продолжал он. — И просила, чтобы я непременно тебе ответил. Не скрою, все это показалось мне странным, но я все же написал ответ и во время следующего визита в девятнадцатый век оставил его под камнем. В другой раз я забрал твой ответ, и между нами завязалась настоящая переписка сквозь века.

— Боже мой, — прошептала девушка.

— Я совсем тебя не знал, — гнул свою линию Том, не давая ей ни малейшей передышки, — но я полюбил девушку, которая написала мне письмо. Я закрывал глаза и видел твое лицо. Я шептал твое имя посреди развалин гибнущего мира.

Клер тяжело дышала, прижавшись к спинке стула.

— Сколько писем мы успели написать? — спросила она.

— Семь. — Том решил, что это подходящее число, не очень большое и не слишком маленькое. — Потом машину запретили, но поверь, любовь моя, и семи писем было достаточно.

Услышав, как назвал ее капитан, Клер вздрогнула.

— В последнем письме ты назвала день нашей первой встречи: двадцатое мая двухтысячного года, день победы над Соломоном и окончания войны. Я сделал, как ты велела, и сразу после поединка отправился в указанное тобой место среди развалин. Вскоре появилась ты и уронила зонтик, который я должен был вернуть, когда вновь окажусь в прошлом. Прибыв сюда, я должен был отправиться на рынок Ковент-Гарден, где нам предстояло встретиться, разыскать тебя, отдать зонтик и пригласить на чашку чаю, чтобы рассказать все это. — Том перевел дух и продолжал очень мягко: — Ты понимаешь, Клер? Скоро ты напишешь письма, о которых я говорю сейчас.

— Боже мой, — повторила девушка, едва дыша.

— Но есть еще одна вещь, которую ты должна знать. — Том готовился нанести решающий удар. — В одном из писем ты поведала мне, как мы любили друг друга этим вечером.

— Что? — переспросила девушка дрожащим тоненьким голосом.

— Да, Клер, мы предавались любви в пансионе напротив, и в своем письме ты написала, что это было самое прекрасное, что случалось в твоей жизни.

Клер недоверчиво смотрела на Тома, ее щеки пылали как маков цвет.

— Ты удивлена, это понятно, но подумай, каково было мне. Ведь то, что для тебя уже стало воспоминанием, мне еще только предстояло пережить. — Помолчав, Том добавил так горячо и нежно, как только мог: — Я пришел из будущего, чтобы исполнить то, что предначертано, чтобы любить тебя, Клер.

— Но я… — проговорила она едва слышно.

— Неужели ты все еще не понимаешь? Это случится потому, что в действительности это уже случилось.

Топор дровосека нанес решающий удар. Клер беззвучно рухнула на пол, словно срубленное дерево.

XXVII

«Придумать лучший способ привлечь к себе внимание было бы трудновато», — подумал Том. Внезапный обморок молодой девицы и звон разлетевшейся во все стороны посуды заставили разговоры за столиками стихнуть, и в салоне воцарилась выжидательная тишина. Том поспешил отступить на безопасную позицию и оттуда наблюдал за обступившими Клер дамами. Спасательный отряд из матрон, имевших многолетний опыт борьбы с обмороками, перенес пострадавшую на диван, подложил ей под голову подушку, ослабил корсет — эта деталь одежды не давала вздохнуть полной грудью в минуту душевного волнения — и послал за нюхательной солью. Том едва мог разглядеть Клер. Суровые блюстительницы нравственности во главе с буфетчицей обступили девушку со всех сторон, скрыв ее от нескромных мужских глаз. Через несколько минут Клер вздрогнула, приподнялась на локте, бледная, словно привидение, и затуманенным взглядом обвела салон. Том помахал ей издалека зонтиком. Поколебавшись, девушка встала и направилась к нему, решительно пробираясь сквозь любопытную толпу. По крайней мере, она узнала человека, с которым пила чай, перед тем как потерять сознание.

— Как вы себя чувствуете, мисс Хаггерти? — Том решил, что в данных обстоятельствах лучше снова перейти на «вы». — Наверное, вам лучше выйти на воздух…

Клер оперлась на протянутую Томом руку с ловкостью сокола, опустившегося на перчатку хозяина, и они вдвоем вышли на улицу, подальше от любопытных взглядов. Том попросил прощения за то, что стал невольным виновником досадного происшествия. Покинув чайный салон, пара остановилась на тротуаре, как раз напротив пансиона. Клер, заметно порозовевшая на свежем воздухе, со смесью тревоги и смирения глядела на фасад дома, в котором ей предстояло познать ласки отважного капитана Шеклтона, спасителя человеческой расы, который еще не родился и тем не менее каким-то необъяснимым образом стоял рядом с ней и старательно избегал смотреть ей в глаза.

— А если я откажусь, капитан? — спросила Клер. — Если я не пойду с вами?

По правде говоря, этот вопрос застал Тома врасплох: после столь драматического завершения свидания на продолжение он уже и не рассчитывал. Однако Клер, несмотря на обморок, помнила все, что он говорил, и продолжала безоговорочно ему верить. Судя по всему, романтическая история, на ходу придуманная Томом, оказалась не так уж плоха, но теперь молодой человек и сам готов был пойти на попятный — его исподволь начинало грызть странное чувство, очень похожее на совесть. Впрочем, отступить теперь, потратив столько времени и сил, было просто смешно. Вспомнив любимое изречение Гиллиама Мюррея, он произнес мрачным тоном неисправимого фаталиста:

— Кто знает, в каком месте расползется ткань времени…

Клер испуганно уставилась на Тома, но он лишь пожал плечами, снимая с себя всякую ответственность. Девушке было некого винить, ведь она сама описала в письме их ночь любви, да еще и с весьма смелыми подробностями. Отважный капитан прошел сквозь годы, чтобы дать жизнь их чувству, чтобы свершить то, чему суждено было свершиться. Судя по всему, Клер была готова покориться судьбе. А что ей оставалось делать? Впервые за всю жизнь ей выпал шанс узнать то, о чем она всегда мечтала: великую любовь, победившую время. Не воспользоваться им означало признать, что она с самого рождения лгала самой себе.