Холодная война. Свидетельство ее участника - Георгий Корниенко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И когда весной 1985 года маршал Ахромеев посвятил меня в свою «тайну», сказав, что он уже больше года работает над настоящим серьезным планом ядерного разоружения, я, естественно, от всей души поддержал его замысел.
Об истории зарождения и развития этого плана Ахромеев рассказал в нашей совместной книге «Глазами маршала и дипломата», увидевшей свет уже после его трагической смерти в августе 1991 года. Позволю себе воспроизвести здесь этот его рассказ:
«В данном случае зародилась и обдумывалась не какая-то частная новая идея или запасная позиция, а действительно радикальная идея ликвидации ядерного оружия. Много десятков часов она обдумывалась и обсуждалась мною сначала с начальником управления Генштаба генералом Н. Ф. Червовым. Позже провели не одно совещание с руководством Генерального штаба, с начальниками Главных штабов видов Вооруженных сил, учеными. Много было дискуссий и научных проработок, которые позволили убедиться в том, что эта идея реалистична и что ее претворение в жизнь было бы не только допустимо и желательно с точки зрения интересов обороноспособности Советского Союза, но и позволило бы радикальным образом укрепить международную безопасность, исключив возможность возникновения ядерной войны.
К середине 1985 года это была уже не просто идея, а детально проработанный проект программы полной ликвидации ядерного оружия во всем мире в течение 15 лет. Но Генштаб не спешил не только с представлением своих предложений политическому руководству государства, но и с докладом их министру обороны, а тем более с совместной экспертной проработкой их с Министерством иностранных дел. В неофициальном порядке посвящен в эту работу Генштаба был только Г. М. Корниенко.
Это определялось следующими соображениями. Намеченная на ноябрь 1985 года встреча Горбачева с Рейганом была первой после непрерывной шестилетней конфронтации, сопровождавшейся форсированной гонкой вооружений. Эта встреча, как думали военные, будет своего рода разведкой. Вносить на этой встрече, не подготовив для этого почву, такое серьезное предложение казалось рискованным. Поэтому от доклада его руководству перед Женевой Генштаб воздержался.
Только после встречи в Женеве, когда руководством было принято решение выступить еще до XXVII съезда КПСС, намеченного на конец февраля — начало марта 1986 года, с крупными предложениями в области разоружения, Генштаб доложил свои предложения вначале министру обороны С. Л. Соколову.
Нередко и тогда, в начале 1986 года, и в последующем задавали вопрос: насколько вообще-то реалистична идея полной ликвидации ядерного оружия? Не утопия ли это?
Думаю, читатель, даже и не очень посвященный в детали военной службы, понимает, что в Генеральном штабе служат реалисты, имеющие дело с проблемами обороны государства. Им не до фантазий. Почему же именно Генштаб стал инициатором разработки плана полной ликвидации ядерных потенциалов?
Во-первых, именно Генштаб наиболее отчетливо понимает всю опасность накопления огромного ядерного потенциала в условиях многолетнего противостояния военных блоков. На боевом дежурстве в этих военных союзах с готовностью применения, измеряемой несколькими минутами, находятся тысячи стратегических носителей и десятки тысяч боезарядов. Эта невообразимая ядерная мощь, если будет применена, в течение десятков минут может испепелить все живое на Земле.
Во-вторых, Генштабу было ясно, что эту опасность понимали не только у нас, но и на Западе. Мы рассчитывали, что к призыву руководства нашего государства не останется безучастной как администрация США, так и другие страны блока НАТО.
В-третьих, мы надеялись, что если и не удастся за предлагаемый срок полностью ликвидировать ядерное оружия не Земле, то можно будет значительно сократить его количество и уменьшить опасность ядерного противостояния, что тоже имело бы значение.
Таков был ход мыслей и расчеты Генерального штаба. Думаю, что в этом смысле разработанный план был реалистичен и имел под собой серьезные основания. Министр обороны с учетом этих соображений одобрил его и дал согласие на представление проекта программы полной ликвидации ядерного оружия совместно с Министерством иностранных дел высшему руководству. Для предварительного доклада Горбачеву, который находился в то время за пределами Москвы, к нему вылетел генерал Червов. Одновременно второй экземпляр проекта программы взял Корниенко для доклада Шеварднадзе».
Проштудировав полученный от маршала Ахромеева в первых числах января 1986 года документ, я убедился, что в моих руках находится тщательно разработанная программа поэтапной ликвидации ядерного оружия до конца XX столетия. В отличие от прежних предложений общего порядка это была действительно рабочая программа, составленная с учетом различия ядерных потенциалов пяти ядерных держав и многих других факторов. Осуществлять ликвидацию ядерного оружия — по видам вооружений и по странам — предлагалось таким образом, чтобы ни в какой момент не ослаблялась ничья и в то же время укреплялась всеобщая безопасность. Документ нуждался лишь в определенной дипломатической «доводке», что и было сделано.
Шеварднадзе, которому был доложен мною этот документ с необходимыми пояснениями об истории вопроса, воспринял его с интересом и, я бы сказал, с энтузиазмом. Правда, его энтузиазм несколько поубавился, когда некоторые из моих коллег, к мнению которых министр к тому времени стал все больше прислушиваться, отнеслись к программе ядерного разоружения скептически, а кое-кто принял ее вообще в штыки, как «очередную пропагандистскую затею», каковой она вовсе не являлась. Но, слава богу, тут поступил сигнал от Горбачева, который, рассмотрев доложенный и подробно растолкованный ему генералом Червовым материал (по словам Червова, Горбачев тоже не сразу понял его глубину и отличие от прежних наших предложений), самым положительным образом оценил программу и велел сделать ее центральной частью готовившегося заявления от его имени по вопросам разоружения. Всякие сомнения и колебания исчезли и у Шеварднадзе, и у тех, кто еще вчера критиковал программу.
Так появился документ, который вскоре мир узнал как Заявление Генерального секретаря ЦК КПСС М. С. Горбачева от 15 января 1986 года с программой ядерного разоружения в качестве его основы.
Мы с Ахромеевым, как это видно и из его рассказа об истории появления указанного документа, не были столь наивными, чтобы питать уверенность в том, что удастся полностью реализовать план ликвидации ядерного оружия во всем мире до конца XX века. А теперь, когда в связи с развалом Советского Союза и претензиями США на положение вершителя судеб мира Россия вынуждена вполне обоснованно вновь сделать акцент на роли ее ядерного потенциала как средства сдерживания возможного агрессора, кое-кому может показаться неуместным даже вспоминать о выдвинутом в1986 году плане полной ликвидации ядерного оружия.
Однако я глубоко убежден в том, что затраченные тогда усилия не пропадут зря — придет время, когда тот план будет в той или иной форме востребован. Его авторам и в страшном сне не могло, конечно, присниться то, что произошло всего через шесть лет с Советским Союзом. Но это не лишает смысла и ценности ту огромную, многомесячную работу, о которой рассказано выше и которая позволила Генеральному штабу прийти к вполне определенному и реалистичному выводу: человечество может и должно жить без ядерного оружия, если оно не хочет погубить себя.
К данной проблеме примыкает и вопрос о неприменении первыми ядерного оружия. Вполне объяснимо то, что Россия вынуждена была отказаться от взятого на себя Советским Союзом одностороннего обязательства не применять первым ядерное оружие против какого-либо государства, даже если оно нападет на него, но с применением лишь обычных вооружений. Со стороны России этот шаг был резонен не только потому, что другие ядерные государства не последовали примеру СССР, а и потому, что в современных условиях, когда Вооруженные силы России могут оказаться не в состоянии дать должный отпор агрессору в аналогичной ситуации с помощью только обычных вооружений, оставлять свои руки связанными прежним обязательством — означало бы делать потенциальную агрессию против себя более вероятной.
В то же время отказ России от обязательства 1982 года никак не может рассматриваться как наличие у нее намерения применить ядерное оружие против какого-либо государства, если только не сложится критическая для ее национальной безопасности ситуация в результате крупномасштабной агрессии со стороны этого государства с применением даже только обычного оружия. Публичное взятие Советским Союзом упомянутого обязательства в 1982 году тоже вовсе не означало, что до этого у него были планы применения ядерного оружия первым в случае агрессии против него с использованием только обычных вооружений. Да, до 1982 года юридически он оставлял себе руки развязанными на такой случай, но в действительности подобных планов у него не было — в отличие от нынешней России Советский Союз тогда мог положиться на свою способность дать должный отпор такому агрессору с помощью тоже только обычных вооружений.
