Весь Роберт Шекли в двух томах. Том 1. Рассказы и повести - Роберт Шекли

академия Джона Картера, что базировалась в Нью-Саут-Марсе, располагала собственной рекой, под названием Ред,[58] по аналогии с Ред-ривер в штате Виргиния на планете Земля. Ред была меньше километра в длину — бурный поток в окружении больших плакучих ив. Принц Кемаль Гавилан любил спускаться к ней после ужина. Там он мог побыть в одиночестве.

Неприятель укрылся за ивами. Двое — свалившиеся как снег на голову. Блёклые комбинезоны песочно-розовой расцветки, под стать марсианскому освещению, делали своих обладателей почти невидимыми. Это было классическое нападение, как по учебнику, не оставлявшее надежд. Но Кемаль безотчётно засёк нечто смутное, неуловимое. Инструкторы называли это боевым чутьём, и оно пришло после изнурительных тренировок. Привилегированные курсанты академии хотели жить долго и добивались этого в поте лица.

Кемаль, когда на него напали, опрокинулся и занял оборонительную позицию по всем правилам марсианского искусства. Затем атаковал, почти одновременно нанеся два удара: пнул одного в пах, а второму врезал в висок молотом-кулачищем. Перекатился, оказался позади, схлопотал локтем по почкам и башмаком в голень. После этого он вскочил на ноги, готовый бить снова.

Но двое опустили руки, в знак примирения развернув их ладонями вперёд. Поединок закончился.

Кемалю удалось овладеть собой, хотя в голове пульсировал адреналин, а генетически видоизменённые нервы грозили взрывом насилия.

Нападавшие отсалютовали.

— Отличная работа, сэр, — изрёк один.

Оба были кадетами-первогодками. Инструкторы по навыкам выживания специально натаскали их для внезапных атак на искушённых старшекурсников вроде Кемаля. Это входило в подготовку. Конечно, самая соль заключалась в том, что никогда не было понятно, настоящее это нападение или нет.

— Надеюсь, я не зашиб вас, — сказал Кемаль, отметив, что один держится за рёбра.

Вообще говоря, он остался доволен этим ударом.

— Ничуть, сэр, — отозвался кадет. — Надеюсь, и мы не были излишне суровы.

— Шутить изволишь? — спросил Кемаль. — Вы, ребята, меня и пальцем не тронули. Но атака была неплохой.

— Спасибо, сэр, — ответил один из первокурсников. — Командующий велел передать, что к вам пришли.

— А кто, не сказал?

— Он не уточнил, сэр.

— Опиши пришедшего.

— Сэр, я не видел его.

— Благодарю. — Кемаль козырнул в ответ. — Свободны!

Когда юнцы удалились, Кемаль осторожно пошёл к воде, стараясь двигаться непринуждённо, хотя почки болели отчаянно, а на голени, он в этом не сомневался, расцвёл болезненный кровоподтёк.

Карими, глубоко посаженными на бронзовом лице глазками он медленно оценил искусственную красоту реки. Склонившись над водой, узрел своё отражение — меркурианский принц, стеснённый официальным пурпурным мундиром марсианской академии.

2

Кемаль направился по центральной аллее в общую гостиную, где принимали посетителей. Он терялся в догадках: кто к нему пожаловал? У него не было друзей на Марсе.

Дойдя до гостиной, Кемаль оправил мундир и проверил, не сбился ли галстук; затем вошёл.

Мужчине, сидевшему в кресле возле распахнутого окна, было, на взгляд Кемаля, за пятьдесят: среднего роста, плотного сложения, румяный и с бородой; линия волос далеко отступила, обнажив загорелый череп. Он носил эмблему принца царствующей фамилии. Дорогой парчовый кафтан был скроен по последней столичной моде.

Гостем оказался Гаррик, один из дядей Кемаля. В его наружности обозначалась тугая мощь, общая для всех трёх братьев, хотя он был младшим и самым мелким.

— Привет, дядюшка, — произнёс Кемаль с предельной учтивостью и сел по своему усмотрению вопреки приглашающему жесту мужчины.

Пришлось приложить усилия, чтобы не выказать грубости манерами и тоном.

— Добрый день, Кемаль. Как поживаешь? — простецки откликнулся дядя.

Тому удалось обойтись без прямого оскорбления родственника и обвинения его в ещё большей неловкости со стороны Кемаля. Они немного поговорили о пустяках. Гаррик явно нервничал и пытался скрыть это за частыми улыбками и шуточками насчёт неудобств, причинённых маршрутом Меркурий — Марс.

— Итак, племянник, я полагаю, тебя удивил мой визит. Не буду томить дальше. Я прибыл по поручению твоего дяди Гордона. Он хочет, Кемаль, чтобы ты вернулся домой!

Если Гаррик рассчитывал на восторженную реакцию, то его ждало разочарование. Выражение лица Кемаля не изменилось — поджатые губы, циничная ухмылка в глазах.

— Домой? — переспросил Кемаль. — Ты имеешь в виду — на Меркурий?

— Разумеется! Или ты не оттуда? Он желает твоего скорейшего возвращения.

— Что за спешка у дяди Гордона через шестнадцать-то лет?

— У него есть на это причины, Кемаль, и он объяснит лично, когда ты прибудешь. Гордон шлёт тебе душевный привет, как и всё семейство.

— Мило с их стороны, — отозвался Кемаль. — Похоже, мне придётся благодарить всех лично за многолетнее внимание. Особенно дядю Гордона.

Гаррик насупился.

— Послушай-ка, Кемаль, — молвил он, — тебе не стоит отправляться на Меркурий-Прайм с недобрыми чувствами. Обязанности меркурианского Короля-Солнце не назовёшь простыми и лёгкими. Ты сам увидишь.

— Не сомневаюсь, — подхватил Кемаль.

Он встал и подошёл к большому окну, выходившему на лесистый участок перед академией. Мелькнула птичка, и Кемаль представил, будто он сам наконец-то покинул навязанное «гнездо» и устремился по другую сторону ограды — более красивую, пускай и более опасную.

— Ты полетишь со мной? — спросил он у Гаррика не из боязни, но зная, что безопасность берётся числом и при встрече с дядей Гордоном ему понадобятся все мыслимые союзники.

— Увы, я буду лишён этого удовольствия, — ответил Гаррик, вставая и явно понимая, что вновь бросает Кемаля на произвол судьбы. — Гордон послал меня на Деймос проинспектировать базу академии РАМ с прицелом на модернизацию нашего собственного оснащения. После этого мне предстоит турне по другим военным базам Внутренней Солнечной системы.[59]

Хотя Кемаля мало учили политической истории Галактики, любому жителю Солнечной системы было известно о Русско-Американской Монополии — мегакорпорации, базировавшейся на Марсе. На самом деле было трудно не заметить, что ни одна политическая ситуация не обходилась без неё. РАМ напрямую диктовала академии едва ли не всю её программу,