Арагац (Очерки и рассказы) - Ашот Арзуманян

Смбат Шахазиз был первым из армянских писателей, упоминавшим имя Добролюбова; он же и первый переводчик его стихотворений.

Еще в 1864 году он перевел небольшое стихотворение (из двух четверостиший) Добролюбова «Милый друг, я умираю». Шахазиз настолько был увлечен идеей стихотворения, что впоследствии дополнил его текст, и получилось новое чудесное патриотическое стихотворение из семи четверостиший.

В те же годы были переведены на армянский язык литературно-критические, а также политические и исторические труды Добролюбова. Так, журнал «Айкакан ашхар» («Армянский мир») в нескольких своих номерах печатал известную статью Добролюбова «Отец Александр Гавацци и его проповеди».

Журнал «Айкакан ашхар», на страницах которого ранее печатались статьи Белинского, стихотворения Некрасова, Огарева, Михайлова, в 1868–1869 годах напечатал вторую работу Добролюбова — «О значении авторитета и воспитании». В этой замечательной работе Добролюбов с революционно-демократических позиций рассматривал животрепещущие проблемы педагогики, обращая особое внимание на вопросы воспитания. Этот перевод был важным вкладом в армянскую педагогику и стал сильным оружием в руках прогрессивных армянских педагогов в их борьбе с проповедниками клерикально-реакционного воспитания.

В семидесятых — восьмидесятых годах имя Добролюбова уже стало широко известно в кругах армянской интеллигенции. Вопреки всем рогаткам, расставленным царской цензурой, имена Добролюбова и Чернышевского появлялись на страницах армянской прессы. Армянские писатели не только читали и изучали произведения Добролюбова, но и цитировали их как непревзойденные образцы критической мысли.

В середине прошлого века из гущи армянского народа вышел на арену политической и литературной деятельности его великий сын — Микаэл Налбандян.

Многие годы его жизни и творческой деятельности были связаны с Москвой, с демократическими кругами русской общественности, с представителями русской науки и литературы. Он приехал в Москву впервые в июле 1853 года. Ему было двадцать три года, но он уже получил боевое крещение на политическом поприще. В деле представителей армянской реакционной буржуазии (халибовская партия) в Нахичевани — бесконтрольное расходование церковных сумм — М. Налбандян выступил непримиримым обличителем. Вскоре он вынужден был уехать из Нахичевани. Куда же? Стремление к знаниям, к культуре русского народа привело его в Москву. Он обратился в Лазаревский институт с просьбой предоставить ему место учителя армянского языка. Но для этого нужно было иметь звание учителя. Налбандян получил его в Петербурге в том же 1853 году, показав отличные знания. Однако в должности младшего учителя армянского языка в Лазаревском институте ему не довелось долго работать. Он был арестован в январе 1854 года по распоряжению московского полицмейстера. Нахичеванский магистрат потребовал отправить Налбандяна под конвоем в Эчмиадзин. Там намечалось свершить над ним суд и расправу при помощи церкви. Налбандян сумел вырваться из рук полиции. Помогло заступничество друзей. Он решил поступить в Московский университет.

Его прогрессивно-демократическое мировоззрение формировалось в период пребывания в Московском университете, где в то время распространялся «Колокол» Герцена, где молодежь чутко и отзывчиво внимала «могучей проповеди» Чернышевского.

Налбандян учился в университете с 1854 по 1857 год, несмотря на отказ принять его вольнослушателем медицинского факультета, учился в самом широком смысле слова. Учился на лекциях у профессора И. Т. Глебова, отстаивавшего материалистическую точку зрения на деятельность живого организма, у профессора А. И. Полунина, ревностного поборника научно-рационалистической медицины, у профессора Ф. И. Иноземцева, активного общественника. Он учился, вращаясь в среде студентов, в числе которых на одном факультете с ним занимались И. М. Сеченов, С. П. Боткин и другие будущие знаменитости. Учился по книгам, проявляя исключительное трудолюбие, чтобы затем принести пользу родному народу. Он так и писал брату: «Став здесь врачом, я могу и моим родным и моим соотечественникам всячески помочь». Учился у передовых людей того времени, познакомившись с ними в Москве. Например, глубокую любовь и уважение питал он к К. Ф. Рулье, основателю русской школы зоологов в Московском университете, человеку материалистических воззрений. Он поддерживал связь с убежденным дарвинистом и крупным общественным деятелем А. П. Богдановым и другими.

Мы вправе сказать, что на всю жизнь, на все мировоззрение Налбандяна Московский университет оказал сильнейшее влияние. Здесь оформились его взгляды и убеждения, приведшие его на путь борьбы против царского самодержавия — врага всех народов. России.

В конце пятидесятых годов Налбандян установил непосредственные связи с революционными организациями в России, с группой Герцена и с польскими революционерами. Налбандян был одним из членов тайного общества «Земля и воля» и принимал участие в обсуждении статьи Огарева «Что нужно народу?», ставшей его политической программой.[70]

Основные идеи этой статьи нашли свое отражение в книге «Земледелие как верный путь» М. Налбандяна. В письмах М. Бакунина содержится свидетельство, что Огарев лично занимался вопросом транспортировки в Россию произведения Налбандяна.

В книге «Земледелие как верный путь» Налбандян подчеркивал неизбежность и близость краха русского самодержавия, австрийской монархии и турецкого султанизма, на обломках которых должна была, по его воззрениям, возникнуть новая, демократическая жизнь. Он писал:

«Мы добровольно посвятили себя делу отстаивания народных прав. Пера своего и себя мы не посвятили богачам… Но тот злосчастный армянин, тот забитый, жалкий нищий, голый и голодный армянин, угнетаемый не только чужеземцами и варварами, но и своими богачами, своим духовенством… вот этот армянин со всей своей справедливостью привлекает наше внимание, вот ему, не колеблясь ни минуты, мы посвятили все свои силы. Защищать попранные права этого армянина — вот в чем подлинный смысл и цель нашей жизни. И чтобы достигнуть этой цели, мы не остановимся ни перед тюрьмой, ни перед ссылкой, а будем стремиться не только пером, но и оружием и кровью, если когда-нибудь доведется нам взять оружие в руки, добиться свободы и омыть ее своей кровью».[71]

Вместе с русскими революционными демократами он боролся за свободу и национальную независимость армянского народа, сплачивал, воодушевлял армянских демократов, готовя их к крестьянской революции.

Налбандян считал возможным прийти к социализму в результате национально-демократического, народно-крестьянского движения. Это должно было привести к уничтожению крепостнических порядков и оков клерикализма, обеспечить народу национальную независимость в условиях демократической республики и экономическую обеспеченность. Последнее, по мысли Налбандяна, было важнейшим условием осуществления его просветительских идей. Он чрезмерно преувеличивал роль просвещения, не был свободен от идеалистического понимания общественного развития, но при всем этом, как пламенный патриот, всем сердцем, всеми силами своего таланта, как социолог, философ, экономист, публицист и поэт, боролся за интересы и свободу армянских трудовых масс, против царского самодержавия, клерикально-феодальной реакции.

Налбандян — один из первых армянских мыслителей, осознавших единство интересов трудящихся масс армянского и русского народов. Его революционное чутье привело к пониманию необходимости связать национально-освободительное движение армянского народа с русским революционно-демократическим движением, и это определило идейно-политические связи с русской революционной демократией.

Глубоко созвучны были Налбандяну идеи передовой русской литературы, оказавшей на него свое благотворное влияние. Пушкин и Лермонтов были его любимыми писателями. Он перевел на армянский язык «Черкесскую песню» из «Кавказского пленника» Пушкина, «Пророка», «Ветку Палестины», «Спор» и другие произведения Лермонтова, разумеется отнюдь не случайно выбрав именно эти произведения. Влияние великих русских поэтов прослеживается в оригинальном поэтическом творчестве Налбандяна, в таких произведениях, как «Жизнь», «Поэт», «Дни детства». В пятидесятых годах прошлого века в споре о наследии Пушкина Налбандян принял сторону Чернышевского и Добролюбова, утверждая:

Не лира нежная теперь нужна —В руке бойца неотразимый меч.Огонь и кровь на голову врага! —Вот жизни смысл, вот боевая речь…

Передовая часть русского общества того времени высоко ценила Налбандяна как поборника идей Белинского и Чернышевского, как революционного демократа, интернационалиста.