Стальная империя (СИ) - Васильев Сергей Александрович

—Ваше Величество, — тихо произнес Эдмон Ротшильд после небольшой, но выразительной паузы, — а Вы не опасаетесь, что эта информация будет для Вас слишком тяжелой ношей?

—Опасаюсь, барон, и именно поэтому всё, о чем я рассказал, уже в этом учебном году станет предметом изучения на уроках истории в школах и университетах. Специальный курс “Непрямое управление настроениями населения посредством банков и газет” уже читается соответствующими специалистами в военных академиях. А чтобы материал не был слишком сухим, мы дополнили его живыми мемуарами очевидцев. Вот, например, цитата из дневника представителя королевской семьи Великобритании, вспоминающего, как в один из визитов в ваше фамильное поместье баронесса Алиса Ротшильд прикрикнула на королеву: «Сойдите с газона, вы топчете цветы!» — и Виктория подчинилась…

—А вы не опасаетесь, что такой рассказ рикошетом ударит и по вашему авторитету? — зло прищурился Эдмон Ротшильд, — ведь многие ваши предки тоже выглядят не “комильфо”, а кое-кто из династии вообще замешан в казнокрадстве и мздоимстве.

— Правда не может ударить по авторитету. По нему всегда бьют ложь или умолчание. Это правило справедливо не только в политике, но и в коммерции.

Над столом в который раз возникла скользкая противная пауза. Император с интересом поглядывал на Ротшильда. Эдмон, кляня себя за несдержанность, мучительно искал слова, которыми можно было снизить градус напряжения и хоть как-то разрядить накаленную обстановку.

— Вы, господин Ротшильд, абсолютно неправильно ставите вопрос, — прервал тишину глухой низкий голос императора, — доверия между нами нет и быть не может. Ваши амбиции хищника нам хорошо известны, никаких иллюзий мы не питаем. Следим и будем следить за вами внимательно и как только вы попытаетесь перейти красную черту, дополнительно предупреждать ни о чем не будем… Но мы можем быть полезными друг другу даже в таком состоянии. Если помните, мы в Баку начали грандиозное мероприятие по формированию вооруженного корпуса колонистов для переселения в Палестину. Наши японские и британские соседи помешали завершить начатое, однако ваши люди в Дальнем времени зря не теряли и, насколько мне известно, даже наладили достаточно выгодный товарообмен с японской оккупационной администрацией. Сейчас ситуация изменилась, совсем скоро в Дальний и Порт-Артур вернется русская армия и я предлагаю завершить дело — отправить в Палестину переселенцев, которым мы готовы передать оставшиеся в строю броненосцы, крейсеры и суда обеспечения, всего три десятка кораблей. Таким образом, ваша колония будет с первых дней существования обладать флотом, способным противостоять морским силам средиземноморских держав, включая Османскую империю. Для купирования сухопутной угрозы со стороны Турции, на Запад — в сторону Киркука и далее — в Пальмиру уже выдвигается армянский национальный корпус (**). С севера помогут курды, но взаимодействие с ними Вам придется наладить самостоятельно…

—Эта операция связана только с необходимостью прикрыть наших поселенцев от османов или чем-то еще?

—Ностальгия и любопытство, — вздохнул император, не отрывая немигающих глаз от лица Ротшильда, — Санкт-Петербург так упорно называют Северной Пальмирой, что мы просто обязаны увидеть своими глазами южную…

—И что Вы хотите в обмен?

—Отказ от вмешательства ваших агентов во внутреннюю политику России, а также безусловную поддержку банкирского дома Ротшильдов и государства Израиль нашему продвижению из Персии на Аравийский полуостров и в Месопотамию.

—И это всё?

—На ближайшие пятьдесят лет вполне достаточно…

--------------

(*) 1814 при Ватерлоо игра Натана Ротшильда на понижение биржевых ставок превратилась в величайшее ограбление Британии. В 2015 года английское правительство все еще выплачивало долги семье Ротшильдов.

(**) Нефть в районе Киркука была обнаружена в 1927 году, в районе Пальмиры — в 1951 м.

Глава 28. Ваше положение безнадёжно…

Забайкалье.

Поставленный на острие англо-японского копья, рвущегося к Агинскому дацану, командир первой дивизии Иида Тосисукэ почти сутки с упорством дятла долбил бетон блокгаузов, охраняющих переправу через реку Моготуйку. Армированные двухэтажные коробки, имеющие по восемь бойниц, плюющиеся пулемётными очередями и шрапнелью поднятых на крышу трёхдюймовок — крайне неудобный спарринг-партнер в играх для настоящих мужчин на свежем воздухе, особенно при отсутствии крупнокалиберной осадной артиллерии и при наличии русского бронепоезда. Артиллерийская дуэль английского сухопутного линкора с русским шла с переменным успехом, не давая вплотную заняться бетонными капонирами, и генерала это искренне огорчало.

Насыпь перед железнодорожным полотном, заблаговременно сооружённая защитниками и доходящая до середины корпуса бронепоезда, полностью скрывала рельсы, колёса и наиболее уязвимые части железнодорожного состава, а когда японским артиллеристам удавалось подтащить полевые орудия в мёртвую для русских коммендоров зону, эта преграда, как естественное возвышение над плоской местностью, закрывала железную колесницу полностью.

Мёртвая зона для пушек бронепоезда не означала таковую для снайперов и пулемётчиков. Огневые точки располагались как раз в основании железнодорожной насыпи и они оживали каждый раз, когда расчёты японских орудий оказывались в зоне досягаемости.

Оборону, глубоко закопанную в землю, насыщенную пулемётами и скорострельными орудиями, поддержанную маневрирующей бронированной батареей, в начале ХХ века взламывать ещё не умели. Когда бойницы дзотов развёрнуты полубоком к фронту, резко затрудняется их обстрел, но облегчается взаимное прикрытие обороняющихся. Особенно, когда подходы заминированы крепостными фугасами и опоясаны колючей проволокой, а непосредственно на передовой находится корректировщик артогня этой проклятой железной колесницы…

Потеряв под блокгаузами половину полка и поняв, что ввязался в глупое соревнование “у кого больше” — у него солдат, или у русских — патронов, генерал Иида Тосисукэ приказал дивизии прекратить лобовые атаки и под покровом ночи выдвинуться во фланг и тыл русским сводному батальону егерей и двум батареям горных пушек, оседлать господствующую высоту и с рассветом подавить огнем русский бронепоезд, как только тот окажется в зоне поражения.

Эта короткая летняя ночь на берегах Моготуйки была богата на события. Когда японские гвардейцы, соблюдая все меры предосторожности, направились в сторону господствующих высот на левом берегу реки, по правому в сторону Агинского дацана выдвинулась вся английская кавалерия во главе с сэром Яном Гамильтоном. Британского рыцаря пока устраивало всё, что происходит на подступах к вожделенному хранилищу сокровищ империи. Японская настойчивость, а также революционное войско, приближающееся к генералу Максимову с тыла, наверняка заставили его стянуть все силы в один кулак и невольно ослабить охрану самого дацана. А значит — один короткий ночной переход с заранее завербованными проводниками и завтра с утра он с ходу захватит эту русскую “Башню Уэйкфилд”, и будет диктовать свою волю императору России. Точнее сделает это от его имени полковник Лэмб Генри Кэмпбэл из индийской колониальной армии, а он с небольшим золотым караваном немедленно выдвинется по другой дороге навстречу египетскому корпусу, идущему из Средней Азии. В том, что он легко сломил сопротивление русских в Туркестане, Гамильтон не сомневался. Необходимо вычислить, сколько переходов осталось до возвращения через индийские Джамму и Кашмир с выполненной миссией. Ночь обещала быть беспокойной, трудной, бессонной, но чертовски воодушевляющей.

Не спал этой ночью и оставшийся во временной полевой ставке генерал Куроки, не ведавший ничего о планах Гамильтона, а потому рассматривающий перспективы не столь оптимистично. Отважного и самоотверженного генерала, готового лично вести своих солдат в атаку, угнетали обстоятельства, с которыми он раньше никогда не сталкивался. Его армия была практически цела, но… небоеспособна. Она дошла почти до Читы, потеряв не более десятой части своего состава, но это была та часть, без которой все остальные оказались парализованы и немощны. Он мог отдать приказ, но его просто некому было довести до подчиненных. Он мог задать вопрос, но на него некому было ответить. Проклятые русские снайперы обескровили его офицерский корпус. Уцелел каждый десятый из тех, кто отправлялся в русское Забайкалье из-под Харбина. А теперь ко всем бедам добавилось прекратившееся снабжение. У артиллерии осталось по пять снарядов на пушку, а солдаты выгребали в обозе последние неприкосновенные запасы продовольствия.