Скиппи умирает - Пол Мюррей

— М-м. — Похоже, Автоматора не удалось переубедить. — Говард, подойдите сюда на минутку, пожалуйста. Я кое-что хочу вам показать.

Говард послушно встает, и Труди проворно выбегает из-за своего стола, чтобы он мог пройти к окну, где стоит и.о. директора. Сквозь жалюзи виден тускло освещенный двор внизу — совсем пустой, если не считать нескольких машин и (замечает Говард) какой-то маленькой фигурки, стоящей в полном одиночестве среди теней. В сером свитере и штанах он почти сливается с фоном, но вот (наблюдает Говард) он вдруг наклоняет вбок верхнюю часть туловища, в потом распрямляется, точно пружина, и что-то вылетает у него из руки. Это что-то пролетает совсем короткое расстояние, а потом зловеще летит на землю и приземляется с неприятным скребущим звуком, который, как теперь понимает Говард, уже некоторое время периодически царапал ему слух.

— Говард, знаете, кто это?

— Трудно сказать, — уклончиво отвечает Говард.

— Это Джастер, Говард. Он там торчит уже полчаса.

Они наблюдают, как мальчик подбегает к предмету, лежащему на земле, а потом запускает его туда, откуда бросал в прошлый раз. На этот раз предмет летит еще хуже — траектория сильно смещается вправо, предмет падает куда-то в кусты, и слышно, как одинокая фигура выражает вслух свое недовольство таким промахом.

— Вы понимаете, чем это он занят?

— Похоже, он играет в фрисби.

— Он играет в фрисби сам с собой, Говард. Он играет в фрисби один, в темноте. Вы когда-нибудь играли в фрисби сами с собой, в темноте?

— Но ему, похоже, действительно необходимо много упражняться.

— Говард, вас это, может быть, и забавляет. Но, черт возьми, невозможно выглянуть из этого окна и сказать, что это совершенно нормальное поведение. Мне даже наблюдать за ним жутковато. А вы мне говорите, что хотите отпустить его свободно гулять по городу. Господи, да откуда же нам знать, что за трюк он там способен выкинуть? — Автоматор снова поворачивается к окну. — Поглядите на него, Говард. Он ведь что-то замыслил. Но что? Что творится в этой голове? — Тут Автоматор что-то припоминает: — Труди, а разве Ал Фоули не провел работу с этим ребенком? Черт возьми, сколько же можно прочищать уши?

— Он должен вернуться через пару дней, Грег, — сообщает Труди.

— Хорошо, как только он вернется, пускай немедленно займется этим Джастером. — Автоматор поворачивается к своему подчиненному, мрачно глядящему в вечернюю тьму, и хлопает его по плечу. — Извините, Говард. Не могу пойти вам навстречу. Впрочем, вашу инициативу я одобряю. Может быть, в следующий раз мы придем к какому-нибудь соглашению. А сейчас, пожалуйста, никаких поношений в адрес учебников, договорились? Учебник — ваш союзник. Он как карта. Не поверите карте, свернете не в ту сторону, — и вы на индейской территории, приятель. Эти ребятишки в два счета все унюхают и уничтожат вас. Да, Говард, они вас уничтожат. — Он хлопает его по руке. — Ну вот, а теперь не пора ли вам отправиться домой? Наверное, ваша хозяюшка уже недоумевает — куда это вы запропастились.

Говард настолько деморализован, что едва не уходит, так и не задав того вопроса, ради которого на самом деле и пришел сюда. Уже на пороге он оборачивается.

— Вернулся Финиан О’Далайг, — говорит он притворно-небрежным тоном, но выходит у него это как-то жалко.

Автоматор, все еще раскрасневшийся, отходит от окна.

— Конечно, я знаю. Видали, какую каменюку из него вынули? Врач сказал, что никогда в жизни такого не видал. Ну, впрочем, могу вам точно сказать: если б у него там внутри даже целое пушечное ядро сидело, то и оно его не удержало бы от школьной доски. Он же насквозь наш, сибрукский человек!

Говард качает головой, как бы беззвучно восхищаясь такой стойкостью, а потом, как бы вскользь, осведомляется:

— Так значит, Орели Макинтайр вернется до Рождества, или…

— Я с ней еще не разговаривал, Говард, она все еще на отдыхе, насколько мне известно. Похоже, эта история с дискотекой ее подкосила. Она попросила продлить ей отпуск. Я согласился. Уже был рад, что она не заявила о нетрудоспособности.

— Значит, она еще не вернулась? — Говард хватается за эту мысль, как за спасательный трос.

— Думаю, что так. Похоже, ее жених преподнес ей сюрприз — экзотический круиз. Когда она мне позвонила, они только-только приземлились на Сейшелах.

Вселенная вокруг Говарда беззвучно рассыпается в прах.

— Жених? — повторяет он, едва слышно даже для него самого.

— Ну да, он сообщил ей о поездке буквально накануне отлета. Да, совсем как в кино. Ну, такая женщина… Конечно, нужно быть готовым на большие траты. — Он хихикает. — Ну, ему-то денег не занимать, насколько я понимаю. Вы с ним знакомы, Говард? Он выпускник Клонгоуз, играл когда-то в их команде чемпионов. Работает в “Эксенчур”, преуспевает там, на год-другой младше вас.

— Нет, я не встречал его.

Прах всех надежд Говарда окутывает его, забивается ему в горло, душит его.

— Хотя теперь, раз Финиан на месте, ей не так уж нужно сюда возвращаться, — продолжает говорить Автоматор где-то в отдалении. — Ну, может быть, вернется, будет преподавать часок-другой, дополнительные уроки, окружающая среда и все такое. Скорее всего, она снова пойдет в банк работать — я бы на эту карту, пожалуй, поставил. Да и большинство людей на нее ставят, раз кладут деньги в банк, верно? — Он качает головой. — Ну подумать только. Такой здоровенный камень! Попробовали бы вы, Говард, поучительствовать, когда у вас рядом с селезенкой такая штуковина болтается! А он молодцом держался. Мне чуть ли не силком пришлось его в больницу отправлять…

Говард выходит из директорского кабинета маленькими шажками, от каждого испытывая страшные мучения, словно он только что прошел курс интенсивной терапии и в боку у него все еще зияет открытая рана.

— Что ты собираешься делать на свидании, Скиппи?

— Не знаю… Может, поиграем в фрисби, пока не стемнеет. А потом посмотрим DVD или еще что-нибудь.

— Ответ неправильный, — суровым тоном говорит Марио. — Домой к девушке идешь с одной-единственной целью: настоящий секс. Как ты думаешь — национальная сборная Италии в 1982 году останавливалась поиграть в фрисби на пути к своему Кубку мира? Как ты думаешь, Эйнштейн устраивал перерыв, чтобы посмотреть DVD, когда изобретал свою знаменитую теорию отношений?

— Не знаю.

— Ладно, скажу тебе: нет. Сосредоточься на своей цели. Полноценный, настоящий секс. А фрисби и все остальное подождет.

— Что-то мне не верится, что ты идешь к ней домой, — говорит Деннис. — Просто мне кажется, что-то здесь не так.

— Ну, она же сама меня пригласила.

— Да я знаю! Просто — ну как бы тебе это объяснить? Вот так вот просто — ты и она — что-то здесь не так, а? — повторяет он, обращаясь к остальным. — Ну как бы невероятно, разве не так?

— Да, пожалуй, — соглашается Джефф.

— Ну а как быть с Карлом?

— А при чем тут вообще Карл?

— М-м-м… Да он чуть в кому тебя не отправил только за то, что ты послал ей тот дурацкий японский стишок! Ты представляешь, что он с тобой сделает, если выяснит, что ты ходил к ней домой? Да он тебе башку оторвет!

— Да, точно. — Джефф хмурится. — Скорее всего, он тебе башку оторвет, Скип.

— Сначала башку оторвет и в дырочку помочится, — развивает свою мысль Деннис. — А уж потом примется тебя колотить.

— Карл тут вообще ни при чем, — возражает Скиппи. — Да и как он узнает, что я к ней иду?

Услышав это, Деннис, который чуть ли не целый день приставал ко всем с вопросом, не кажется ли им странной вся эта история со Скиппи и Лори и не будет ли это настоящей пощечиной Карлу, резко умолкает и уходит на поиски Рупрехта.

С той самой ночи эксперимента, когда Деннис облучился, он стал таким ревностным поклонником и помощником Рупрехта, что всем, кто его знал раньше, кажется это почти сверхъестественным. Деннис приносит Рупрехту пончики, когда они допоздна засиживаются в лаборатории, выслушивает его долгие рассуждения о математике, он даже тянется за ним следом на репетициях квартета, играя только те ноты, которые велено (Рупрехт сократил их объем примерно до половины).

А еще ему отведена ключевая роль в тайном замысле пронести установку в женскую школу. Сегодня днем сестра Найелла принесла план здания Сент-Бриджид, и теперь их замысел (которому Рупрехт дал кодовое название “Операция ‘Кондор’”, отклонив, хоть и с благодарностью, предложенное Марио название “Операция ‘Могильник’” и Деннисову “Операцию ‘Непорочное внедрение’”) переходит на новую стадию подготовки.

Судя по плану женской школы, проникнуть туда не намного проще, чем в другие измерения. Главные ворота школы запираются в пять часов, и остается единственный пешеходный проход — прямо под окном сторожки, где сидит печально знаменитый своей неусыпной бдительностью сторож Броуди, а также Кусака — маленькая, но кровожадная собака Броуди. Тот, кому удалось бы пройти незамеченным под самым носом у этой парочки, обнаружил бы, что входная дверь в здание школы заперта, а черный ход привел бы его в административную зону, где расположены кабинеты декана пансионерок, директора школы, секретариат и комната отдыха для старост, ответственных за порядок, — одним словом, львиное логово.