Сказки о Силе - Карлос Кастанеда
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Прошлой ночью ты в первый раз взлетел на крыльях своего восприятия. Пока ты все еще боязлив и отважился только на полосу человеческого восприятия. Маг использует эти крылья, чтобы коснуться и иных ощущений. Например, вороны, койота, сверчка или порядка других миров в этом бесконечном пространстве.
– Ты имеешь в виду другие планеты, дон Хуан?
– Конечно. Крылья восприятия могут унести нас в отдаленные пространства нагваля или в невообразимые миры тоналя.
– И что, маг может, например, отправиться на Луну?
– Конечно, может, – ответил он. – Но он не сможет принести оттуда мешок камней.
Мы посмеялись и пошутили об этом, но его заявление было сделано совершенно серьезно.
– Мы прибыли к окончанию объяснения магов, – сказал он. – Прошлой ночью мы с Хенаро показали тебе две последние точки, образующие целостность человека, – нагваль и тональ. Однажды я говорил тебе, что эти две точки находятся вне нас, и в то же время это не так. Это парадокс светящегося существа. Тональ каждого из нас является просто отражением неописуемого неизвестного, наполненного порядком, а нагваль каждого из нас является только отражением неописуемой пустоты, которая содержит все.
Теперь ты должен сидеть на месте предрасположения Хенаро до сумерек. К тому времени ты камня на камне не оставишь от объяснения магов.
Теперь у тебя нет ничего, кроме силы жизни, которая связывает пучок ощущений.
Он поднялся.
– Задача завтрашнего дня в том, чтобы броситься в неизвестное тебе самому, а мы с Хенаро проследим за тобой, не вмешиваясь, – сказал он. – Сядь здесь и выключи свой внутренний диалог. Ты можешь собрать силу, необходимую для того, чтобы развернуть крылья восприятия и полететь в эту бесконечность.
Глава 14
Предрасположение двух воинов
Дон Хуан разбудил меня на рассвете. Он вручил мне флягу с водой и сумку с сухим мясом. Около двух миль до места, где я два дня назад оставил машину, мы прошли молча.
– Это путешествие – наше последнее путешествие вместе, – спокойно сказал он, когда мы подошли к машине.
Я ощутил в животе сильный толчок. Я знал, что он имеет в виду.
Пока я открывал дверцу, он стоял, прислонившись к переднему бамперу, и смотрел на меня с таким чувством, какого я в нем еще не знал. Мы сели в машину, но прежде чем я завел мотор, он сделал несколько замечаний, которые я прекрасно понял. Он сказал, что есть еще пара минут, чтобы посидеть в машине и коснуться некоторых чувств очень личного характера.
Я сидел спокойно, но мне было не по себе. Хотелось сказать что-нибудь такое, что помогло бы мне хоть немного успокоиться. Но напрасно я искал подходящие слова, формулировку, которая выразила бы то, что я «знал» без слов.
Дон Хуан заговорил о маленьком мальчике, которого я знал когда-то, и о моих чувствах к нему, которые не менялись со временем и расстоянием. Дон Хуан сказал, что он уверен, что всегда, когда я думаю об этом мальчике, моя душа радостно вздрагивает и я без следа эгоизма и мелочности желаю ему всего самого лучшего.
Он напомнил мне о той истории, что я рассказывал ему когда-то. Истории, так понравившейся ему и в которой он находил глубокий смысл. Во время одной из наших прогулок в горах близ Лос-Анджелеса маленький мальчик устал идти, и я взял его на плечи. Волна бесконечного счастья охватила нас тогда, и мальчик кричал во все горло слова благодарности солнцу и горам.
– Это был его способ прощания с тобой, – сказал дон Хуан.
У меня болезненно сжалось горло.
– Есть много способов прощания, – сказал он. – Наилучший способ – это удержать конкретное воспоминание радости. Если ты живешь как воин, то тепло, которое ты ощущал, когда мальчик был на твоих плечах, будет свежим и неизменным все время, пока ты живешь. Это способ прощания воина.
Я поспешно включил мотор и поехал быстрее, чем обычно. Мы ехали по каменистой дороге до тех пор, пока не попали на грунтовую.
Небольшое расстояние мы проехали, а остальной путь прошли пешком. Примерно через час мы пришли к роще. Дон Хенаро, Паблито и Нестор уже ждали нас там. Я поздоровался. Казалось, все они были счастливы и полны энергии. Я посмотрел на них и на дона Хуана, и меня охватило чувство глубокой привязанности к ним всем. Дон Хенаро обнял меня и ласково похлопал по спине. Он сказал Нестору и Паблито, что я прекрасно выполнил прыжки на дно ущелья. Держа руку на моем плече, он обратился к ним громким голосом.
– Да, господа, – сказал он, глядя на них. – Я его бенефактор и знаю, что это было истинным достижением. Это было венцом многих лет жизни воина.
Он повернулся ко мне, положив мне на плечо и другую руку. Глаза его были сияющими и спокойными.
– Мне нечего сказать тебе, Карлитос, – сказал он, медленно произнося каждое слово. – За исключением того, что у тебя необычайное количество экскрементов в кишках.
После чего он и дон Хуан взвыли от смеха так, что, казалось, они вот-вот потеряют сознание. Паблито и Нестор нервно посмеивались, не зная, как себя вести.
Когда они успокоились, Паблито сказал мне, что он не уверен в своей способности пойти в неизвестное самому.
– Я на самом деле не имею понятия, как это сделать, – сказал он. – Хенаро говорит, что ничего не нужно, кроме неуязвимости. А ты как думаешь?
Я сказал, что знаю еще меньше, чем он. Нестор озабоченно вздохнул. Потом нервно задвигал руками и ртом, как будто собирался сказать что-то важное, но не знал, как это сделать.
– Хенаро говорит, что вы оба сделаете это, – наконец сказал он.
Дон Хенаро взмахом руки показал, что мы уходим. Они с доном Хуаном шли впереди в нескольких ярдах от нас. В полном молчании мы шли горной тропой почти целый день и ни разу не останавливались. Все мы несли с собой сухое мясо и фляги с водой, значит, в этом путешествии мы должны были есть. В каком-то месте тропа явно стала дорогой. Она обогнула горы, и внезапно перед нами открылся вид долины. Это было захватывающее дух зрелище – длинная зеленая долина, отсвечивающая под лучами солнца. Над ней повисли две великолепные радуги, и повсюду над холмами были видны полосы дождя.
Дон Хуан остановился и вздернул подбородок, указывая дону Хенаро на что-то внизу. Дон Хенаро покачал головой. Это не было отрицанием или согласием, простой кивок. Оба они стояли неподвижно, долго глядя в долину.
Мы сошли с дороги, пойдя напрямик, пока не спустились до более узкой и неровной тропы, ведущей в северную часть долины.
