Сжигая запреты - Елена Тодорова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Правда, Марин!
Сгребая, так сильно сжимает и так крепко целует, что я едва выдерживаю этот напор.
Мама с папой уезжают следом за Тёмой и Лизой в клинику, а мы проводим день вдвоем. Почти не вылезаем из постели. Но не сексуальные игрища нас к ней приковывают. Один нежный контакт на релаксе даже с огромной натяжкой трудно назвать марафоном. Мы просто лежим в обнимку, много целуемся и говорим, говорим, говорим… О том, что чувствуем рядом друг с другом. О том, чего хочется, и о чем мечтается. О том, как каждый из нас представляет будущее.
И нет, мы не спорим.
Прислушиваемся, делимся и загораемся общими идеями.
– Да-а-аня, – протягиваю я с отличительным благоговением. – Класс! Супер! Кайф! Вот я знала, что ты – моя идеальная половина. Ты думаешь, как я! Ты чувствуешь, как я! Иногда я тебя опережаю, иногда – ты меня, а иногда – мы вместе летим, и скорость удваивается. Это так круто, что голова кругом, и в груди бешеный фейерверк! Все-все у нас сходится!
Наваливаюсь сверху, а Даня только сильнее прижимает, давая добро плавиться в своем огне.
– Мне раньше было не особо комфортно озвучивать то, что парит мозг, – не разрывая зрительного контакта, мягко, словно бессознательно, гладит ладонями по моим ягодицам. – А потом ты выдавала свои мысли, и я вдруг понимал, что у тебя тот же пожар. Стало интересно говорить что-то первым и ждать, когда ты дашь реакцию. Интересно и дико стремно, блядь... Как с вертолета в открытое пространство сигануть. Сердце останавливается, пока голову ломаешь: откроется парашют или не откроется. А потом, когда ты во всю силу легких кричишь свое «Да!»… – со вздохом улыбается, и у меня самой клинит та нежная и сверхчувствительная мышца, что призвана не просто качать кровь… Любить. – Маринка, парашют не просто выстреливает… У меня будто крылья вырастают, и я сам взлетаю. Намного выше, чем поднимается гребаная вертушка. И да, согласен, это просто охренеть какая нирвана! Подсаживает и заставляет становиться смелее, рисковать, делать чертов шаг дальше и дальше… А на самом деле – ближе и ближе к тебе, Марин.
– Все, Дань… Я тоже там. Летаю!
Внутри каждая клеточка клокочет и искрит. Готова взорваться.
– Ты авантюристка? – шепчет Даня, ни на секунду не отпуская мой взгляд.
– Да!
– Страшно?
– Черт, да!
– Остановимся?
– Ни за что!
Опухшие губы сливаются в новом поцелуе, но диалог наш словно и не заканчивается. Просто слова в тот миг обретают другую форму. Мы жадно требуем друг у друга любовь, с диким голодом поглощаем ее, с сумасшедшим трепетом приумножаем и взращиваем, а после с безумной щедростью возвращаем.
– Дынька… – смакую чуть позже, поворачиваясь к зеркалу то одним, то другим боком.
Даня стопорит эти движения, прижимаясь сзади и накрывая мои ладони своими.
– Дынька Даринка… – дополняет приглушенно.
Встречаясь в отражении взглядами, улыбаемся вовсю.
– Шатохина… – выдыхаю я.
– Шатохина, – подтверждает он.
– Я тоже скоро буду… – выдаю и краснею.
Не знаю, почему так смущаюсь. Аж в груди горячо становится.
Даня же… Он не просто мою давнюю мечту подогревает. Он ее в очередной раз взрывает.
– Ты уже моя.
Я задыхаюсь, но молчать не могу. Стремительно разворачиваясь, обнимаю своего Шатохина и выдаю эмоции по максимуму.
– Счастье не имеет границ, знаешь?
– Теперь знаю, Марин.
И это факт! Потому что буквально пару минут спустя, когда мы парим на самой высокой вершине и наслаждаемся своими ощущениями, прилетает потрясающая и, несомненно, историческая новость.
Артем *Чара* Чарушин: Новое поколение открыто! Мы – родители!!! Вы – следующие!
Ниже прикреплена фотография – завораживающе счастливые брат с невесткой и розовощекий пухляш между ними.
Только вижу их, сходу начинаю плакать. Даня будто на автомате обнимает. Притягивает к своему боку, не отрывая взгляда от телефона. Очень-очень долго разглядывает снимок, чтобы в конце глухо выдать:
– Черт… Завидую им, прикинь?
Со смехом, любовью и умилением целую своего Бога в подбородок.
– Хорошо, что мы на подходе, да, Дань?
Он откладывает телефон и подхватывает меня на руки.
– Охренеть как хорошо, Марин!
– Я же говорила, что трехочковые – это круто!
– Это я говорил!
– После меня!
– Это дар, Марин. Это судьба, блин. Это жизнь!!! Мать вашу, именно это и есть жизнь!
– Да!!! – воплю на эмоциях я.
– Взлетаю, – констатирует Даня с отсылкой к своему раннему признанию.
И я, конечно…
– Я с тобой!
Сразу за ним. Без раздумий и колебаний. Туда, где нет границ.
49
Это Маринка. А внутри нее Даринка.
© Даниил Шатохин
– Двадцать секунд, – вопит Маринка на всю Чарушинскую дачу.
Пока народ со всех концов сбегается, сама на ноги подскакивает и подрывает с блестящего подноса бокал со своей безалкогольной шипучкой. В Лизкином стекле такая же сладкая бурда. Остальные подхватывают из-под крепкой руки бати Чаруша фужеры с трескучим ледяным шампанским.
Соединяем переполненную тару в центре стола и, замирая взглядами на циферблате, начинаем последний обратный отсчет.
– Десять! Девять! Восемь! Семь! Шесть!.. – горланим мощным хором.
Здесь все: Бойки со своей чудной дочуркой, Филя со своей борзой кунг-фу-пандой Лией, Прокурор со своей анимешной Сонькой, все последующие Лизкины сестры-смущалки… О, они, кстати, тоже с колючим сиропчиком вместо «шампуня» – потому что мелочь совсем. Моя окрепшая и неожиданно расцветшая бабуля совсем без пойла, конечно, зато во главе стола. Ну и, само собой, богичная династия Чарушиных
– …Пять! Четыре! Три! Два! Один! Ноль! Ура!!! – взрываем весь этот чертов мир криками радости. – С Новым Годом!!!
Звон бокалов. Гомон голосов. Перекаты смеха.
Опустошив бокалы, не сговариваясь, разбиваемся по парам. Я свою любимую кобру ловлю. Целую не самым скромным образом. Благо она такие моменты научилась предвещать, ловко прикрывает нас от толпы какой-то лохматой мишурой.
– С Новым Годом, единственный, – шепчет секундами позже.
Глаза в глаза. А там целая отдельная Вселенная счастья.
– С Новым Годом, единственная, – вторю ей я.
После этого разбегаемся, чтобы поздравить
