Наука быть живым: Диалоги между терапевтом и пациентами в гуманистической терапии - Джеймс Бьюдженталь

Массовая культура — фильмы, романы, телепередачи — создала образ целительного эффекта, который оказывает на человека вне­запный инсайт, новый взгляд на свою жизнь. Это привело к тому, что я называю "детективным" направлением в психотерапии. Многие пациенты относятся к себе таким образом и охотно иссле­дуют собственные действия, слова, оговорки, сновидения и все остальное, чтобы отыскать улики, на основании которых можно было бы выстроить дело. Различие между "инсайтом", к которо­му приходят (терапевт, пациент или оба) с помощью детективной психотерапии и через осознание внутреннего чувства, таково же, как и различие между искусственным освещением и солнечным светом. Первый может показывать нам вещи, которые мы иначе не увидели бы, но только последний обладает всеми свойствами, которые необходимы нам для жизни и роста.

Внутреннее зрение — человеческое осознание, преодолевающее световой барьер. Это непосредственное осознание нашего субъек­тивного бытия. Оно становится видимым в своих содержаниях и эффектах. "Я хочу кусок пирога" — эту фразу можно выразить более точно: "Я есть желание куска пирога".

Но, конечно, как только я облекаю его в слова, оно больше не является внутренним чувством, которое я описываю, а объек­тивированной работой моего внутреннего видения. Только в мо­мент дорефлективного понимания желания во мне живо осознание. Сейчас я есть писание этих строк. Нет, даже не так; сейчас я есть осознание новых дословесных мыслей, которые становятся слова­ми в моих внутренних ушах.

Я— гребень волны, который всегда сдвигается к тому времени, как мы можем увидеть саму волну.

Короче говоря, мой поиск привел меня к пониманию того, что у каждого из нас есть внутреннее чувство, орган восприятия на­шего субъективного мира, но что слишком часто нас не учат це­нить и использовать этот жизненно важный элемент нашего бытия. В результате мы теряемся в пустыне объективаций, лишенные путеводной звезды нашей идентичности, которая подсказала бы нам правильный курс к подлинному воплощению.

Подняв колоссальную важность этого внутреннего зрения для нашего повседневного существования, я начал осознавать, что оно может также вести к другим важным следствиям, лежащим за пре­делами повседневного.

Я убежден, что мы не живем в подлинном согласии со своей глубочайшей природой.

Наоборот, мне кажется, что мы живем образами самих себя. Они искажены и снижены. Мы мыслим себя в качестве машин и животных и принимаем это за свойства нашей природы, когда это всего лишь простейшие средства достижения наших целей.

Люди, которых я описал в этой книге, как и многие другие, с кем я работал, научили меня тому, что наша природа гораздо глуб­же и гораздо менее изучена, чем мы обычно предполагаем. И боль­шую часть своей жизни мы проживаем, имея ограниченные пред­ставления о самих себе. Когда Ларри рассматривал себя исключи­тельно с точки зрения действия, он пережил опыт небытия, поте­ряв возможность что-либо делать. Когда Кейт рассматривала себя как личность, неспособную к изменениям и подлинным отноше­ниям, она была вынуждена идти на отчаянные поступки, чтобы подавить свое пробуждающееся осознание текучести и потребнос­ти во мне. Представьте себе племя дикарей, которые еще не научи­лись ходить прямо и передвигаются на четырех ногах. Их образ человека делает их пленниками точно так же, как образы Ларри и Кейт ограничивали их возможности.

Все это очевидно. Мы обычно упускаем из виду, что каждый из нас проживает жизнь в соответствии со сложившимся у него образом того, что возможно. Когда нам говорят, что мы живот­ные и такие идеи, как "свобода и достоинство", являются иллю­зиями, мы можем усвоить этот образ самих себя. Разумеется, это правда: мы животные, так же, как правда и то, что мы можем хо­дить на четвереньках. Большой угрозой для человека являются навязываемые нам взгляды бихевиористов, но не потому, что они ошибочны. Господство действительно ошибочных взглядов на природу человека было бы относительно коротким. Нет, опасность не в том, что Скиннер и его коллеги ошибаются, а в том, что они правы. Они правы, но их правота умышленно односторонняя и разрушительная.

Голубей можно научить ударять по шарику для пинг-понга, что­бы этот шарик прыгал туда-сюда по маленькому столику. Скиннер это сделал. То, что не понимает Скиннер и упускают из виду популярные издания, сообщающие о его работе: Скиннер не на­учил и не может научить голубей играть в пинг-понг. Скиннер добился только того, что превратил голубей в маленькие машины, ударяющие по мячу. Однако голуби могут играть, но, разумеется не столь механическим и искусственным способом.

Человека можно низвести до уровня белой крысы или голубя. Человека можно превратить в машину. Редуцированный образ че­ловека можно использовать, чтобы им управлять, как это хочет сделать Скиннер. Но останется ли человек человеком, если пре­вратить его в голубя, гоняющего мячик для пинг-понга?

Когда я думаю о том виде психотерапии, который больше все­го поглощает меня сейчас, я обнаруживаю, что пользуюсь слова­ми, которые звучат непривычно в таком контексте: я в основном занят работой с теми пациентами, которые разрешают мне разде­лить с ними поиски бога в самих себе. (Для тех, кто до сих пор воспринимает слово "бог" как препятствие, можно заменить его словом "творчество" (креативность), но значения этих слов не до конца совпадают, во всяком случае, для меня.)

Я убежден, что осознание каждого отдельного человека — уни­кальная часть Вселенной. Каждый человек является частью суще­ствующей материи, и в этом смысле каждое осознание подобно растению, животному или даже реке или горе. Каждое существо получает некоторую порцию потока бытия (солнечный свет, силу тяготения, химический состав воздуха) и использует его в соот­ветствии со своей собственной природой (обменом веществ, уяз­вимостью перед вниманием, воздействиями и разрушением), вно­сит свой вклад в общую космическую систему (выделяя углекислый газ, отражая свет). Во время этого цикла материя космоса меняет форму, но она не прибавляется и не убавляется. Мы называем это "законом сохранения вещества".

Но индивидуальный человеческий разум не только похож на животное, реку или гору. Каждый человек также имеет возмож­ность внести во Вселенную что-то новое, что-то ранее не существо­вавшее. В области значений человек не только воспроизводит по-новому существующие понятия, но может в некоторых случаях создать поистине новые смыслы и значения. Если это подлинное творчество есть дар Божий, то создание новых значений, новых визуальных образов, новых отношений, новых решений свидетель­ствует о божественности нашего глубочайшего бытия.

Можно добавить еще кое-что к этому расширенному представ­лению о роли человека во Вселенной. В основном, насколько нам известно, мир и космос существуют как совершенные часы, ко­торые были заведены однажды и теперь идут и будут идти вечно. Из конденсированной влаги формируются облака, которые проли­ваются дождем на районы, где увеличивается масса зелени, спо­собствующей конденсации влаги и т.п. Вся конструкция замеча­тельно продумана, чтобы работать, не вскрывая фабричной печати.

Конечно, иногда человек вмешивается и срывает печать (съе­дает яблоко), и тогда великие часы останавливаются или меняют ритм, по крайней мере на один удар. И, тем не менее, человек является частью этого замысла. Но он — нечто большее. Человек— особый элемент системы, элемент, имеющий знание обо всей системе и о самом себе. Совершенно ясно, что человек не знает всего — или, может быть, даже не знает большей части — о сис­теме и о себе, но сам факт, что он нечто знает, полностью меня­ет весь ход вещей. В широкой перспективе (сто лет, миллион?) это может быть лучше или хуже (для кого и для чего?), что он зна­ет, но дело не в этом. Дело в том, что человек знает.

И это другая совершенно реальная божественная способность, которой обладает человек: мы участвуем в великом деле творения. Мы создаем не только новые смыслы и образы внутри нашего субъективного мира. Мы также — насколько нам известно — един­ственные создания во всей космической системе, которые созна­тельно выбирают из бесконечности возможностей те элементы, которые осуществляются в действительности. Мы, люди, служим архитекторами действительности, постоянно переделывая реаль­ность и более или менее удачно приспосабливая ее к своим нуждам.

Так что, когда я говорю о поиске бога, скрытого в человеке, я имею в виду, совершенно буквально, что верю в божественную силу, скрытую в каждом из нас, — в способность к творчеству и осознание нашего участия в определении облика мира.

Этот творческий процесс исследования и открытия моего осоз­нания является рискованным приключением, последствия которого трудно предвидеть; а его долгосрочные результаты неисчерпаемы. Из такого путешествия я могу извлечь гораздо больше, чем реше­ние проблемы или осуществление трудного выбора. Хотя степень решимости и способности различных людей пройти этот путь очень различна, многие достигают обновленного ощущения собственной идентичности, силы и возможностей, открывающихся перед ними. В тех случаях, когда мы отваживаемся заглянуть в глубины нашего бытия и не исказить увиденное, мы возвращаемся с чув­ством, что видели Бога.