Странник поневоле - Борис Долинго

– Досточтимый шейх, – Богдан, наконец, осмелился задать вопрос, зудевший в голове, – я вот знаю, что по Корану пить вино нельзя. Почему у вас тут вино пьют?

Шейх усмехнулся и несколько секунд задумчиво рассматривал клинок своей сабли, которую пока не выпускал из рук. Богдан напрягся, внимательно следя за каждым движением аль-Хасима.

– Знаешь, – сказал шейх, – слушая твой рассказ, я уже собирался пригласить своего палача Хамидуллу, но вот этот вопрос заставляет меня отнестись к твоим словам более внимательно. Никто из чужестранцев не может знать подобных положений Корана, поэтому, возможно, ты говоришь правду…

– Разумеется, – кивнул Богдан, – я не готов знакомиться с Хамидуллой, хотя во всех отношениях это может быть и уважаемый мужчина.

– Не перебивай! – Аль-Хасим почти добродушно погрозил саблей. – А то ты с ним познакомишься. Пока же я, так и быть, отвечу на твой вопрос. Мы не знаем замыслов Всевышнего, ибо он – Аллах, но Пророк, хотя и являлся посланцем Аллаха, оставался человеком и, стало быть, мог ошибаться…

У Богдана слегка приподнялись брови. Удивительное дело: приверженец ислама выражает сомнения в абсолютной непререкаемости высказываний Мухаммеда!

– Пророк Мухаммед, да дарует ему Аллах все милости свои в райских садах, никак не упоминал о возможности того, что произошло с нами. Учёные муллы просмотрели много раз все суры, но не нашли ничего, что могло бы указывать на подобное. Да, Аллах вывел нас сюда, но раем, который обещал Пророк всем правоверным, данное место при всех его прелестях назвать никак нельзя. Ведь не мог же Аллах поселить в раю китайцев, не признающих ни Мухаммеда, ни самого Аллаха!..

– Я думаю, вы совершенно правы, – вставил Богдан, скрывая кривую усмешку за почтительным поклоном. – Откуда в раю могут быть китайцы, я сам недоумеваю?! Не должно их быть в раю!

– Не перебивай! – Аль-Хасим снова дёрнул саблей. – Многие могут подумать, что Всевышний ошибся, но это не так, ни в коем случае! Это лишь свидетельствует, что при земной жизни Пророка Аллах даже ему не раскрывал всех своих замыслов. Пить вино нельзя в больших количествах и пребывая в пустыне – тут Пророк был совершенно прав, но в местностях с умеренным климатом, где мы сейчас находимся, среди лесов и рек, это вполне можно делать. Нашему первому халифу, святому Абу Омару, возглавившему новое объединение арабских племён, оказавшихся в этой благословенной земле волей Аллаха, сотворившего данный мир, как и все другие миры, открылись ещё многие откровения, которыми он и дополнил Коран. Впрочем, это отдельный вопрос. Говоришь, ты знаешь, где находятся врата на другие грани этого мира и назад в наш прежний мир?

– Не всё так просто, – попытался юлить Богдан. – Врат, ведущих на Землю, то есть в ваш бывший мир и мой нынешний, насколько я знаю, на гранях нет. Здесь есть врата, ведущие с грани на грань, и все они односторонние…

– Так, а где есть врата, ведущие на Землю? – Аль-Хасим прищурил один глаз.

Понятно, ничего хорошего в том, чтобы открывать информацию о точках перехода местным жителям, не было, но у Богдана не оставалось выбора. Начни он снова врать про затерянные в предгорьях страны, наверняка мог подвергнуться пыткам. Поэтому пришлось рассказывать почти правду, которая убедила шейха именно своей необычностью.

Судя по всему, аль-Хасим ему поверил. Если теперь он откажется рассказывать нечто правдоподобное о «вратах», снова могут возникнуть предложения пообщаться с местным штатным садистом Хамидуллой. В любом случае, зная больше, чем он станет рассказывать, Богдан будет иметь некоторое преимущество перед этим допотопным арабом, если только шейх не проявит каким-то образом пресловутую «восточную хитрость».

Богдан вздохнул, делая вид, что говорит через силу, и поведал в общих чертах о точках перехода во дворце, не раскрывая подлинную сущность этой резиденции неизвестного Творца данного мира. Он рассказал о точках перехода на грани Азии, и о том, что далеко не все точки ведут во дворец. Карта и резервные копии остались в мешке, спрятанном в кустах рядом с местом, где он строил челнок, поэтому ориентироваться теперь он и сам мог лишь по памяти. Впрочем, Богдан хорошо запомнил, где здесь расположена прямая точка перехода во Дворец, а где точка, ведущая на грань Африки.

– Значит, с нашей грани в этот дворец можно попасть только через врата, лежащие в землях китайцев? – уточнил аль-Хасим.

Было видно, что он о чём-то напряжённо размышляет.

– Именно так, о шейх! – с напускным подобострастием заверил Богдан.

Аль-Хасим встал и прошёлся по шатру из угла в угол, поглаживая бороду – при этом он не выпускал из руки саблю и постоянно держал Богдана в поле зрения. В этот момент Богдан заметил, как одна из стенок шатра слегка качнулась, словно на неё чуть надавили снаружи. Выглядело всё так, как если бы там кто-то задел натянутую ткань.

Шейх, казалось, не замечая странного колыхания стенки, остановился напротив Богдана и поднял свободную руку вверх, выставив указательный палец.

– Я должен обдумать подарок судьбы, который Аллах преподнёс мне в твоём лице…

Неожиданно аль-Хасим, оборвав свою тираду на полуслове, резво подскочил к стенке шатра и рубанул по ней. Ткань лопнула, и клинок полоснул по склонившемуся человеку. Хлынула кровь, и шпион повалился на землю, схватившись за окровавленную сторону лица – клинок снёс ему часть уха и раскроил плечо.

Шейх заорал, и стража втащила истекающего кровью шпиона в шатёр, швырнув его на землю перед аль-Хасимом.

– Как смел ты подслушивать?! Ты, которому я доверял! – крикнул шейх, топая ногами.

Изувеченный человек корчился от боли и скулил, елозя в крови, уже пропитавшей земляной пол шатра.

Несмотря на малую привлекательность зрелища и гнев шейха, Богдан не удержался от вопроса:

– А кто этот человек, достопочтимый аль-Хасим?

Шейх махнул саблей, и Богдан решил, что голова несчастного вот-вот слетит с плеч.

– Это Мансур, один из моих старших интендантов, представляешь?! Я ему доверял важные дела, а он вздумал подслушивать! В пользу кого ты шпионил, говори? – Аль-Хасим пнул раненого красным сапогом с загнутым носком.

– Пощади, господин! – прохрипел Мансур. – Я умираю…

– Нет, ты не сразу сдохнешь, собака, обещаю тебе! – продолжал изливать свой гнев шейх. – Я взял тебя из племени пастухов, дал тебе всё, ввёл ко двору халифа. И чем ты платишь мне – предательством?! Я уже догадывался, что ты получаешь деньги от китайских торговцев, но не думал, что ты станешь подслушивать, о чём беседует твой господин. Что теперь тебе потребовалось выведать, говори?

– Умоляю, господин, пощадите! Я просто… хотел лишь… хотел узнать, откуда этот странный человек…

– Для чего тебе это знать, жалкий слизняк? Или ты желаешь самостоятельно выслужиться перед халифом? Может быть, тебе захотелось получить высокую должность при дворе?

– Нет-нет, господин, что вы! – хрипел раненый. – Как вы такое можете думать? О, я умираю!..

В этот момент в шатёр как раз вбежал Абдаллах с обнажённым клинком, лицо его пылало гневом и готовностью выполнить любое приказание своего господина. Завидев Богдана, стоявшего почти рядом с аль-Хасимом, Абдаллах сделал движение броситься на землянина, но шейх остановил своего верного слугу недовольным жестом.

– Не переусердствуй, Абдаллах, юноша тут ни при чём. Займись-ка лучше вот этим предателем!

Он ещё раз пнул Мансура и вдруг заорал:

– Забери эту падаль, кому сказал, и отдай Хамидулле! Пусть узнает у него всё, пока собака не сдохла!

– Для начала, если мой господин не возражает, я сам немного допрошу его, – поклонился Абдаллах. – Боюсь, под руками Хамидуллы он сразу испустит дух и не успеет многого сказать.

Шейх скривил губы:

– Хорошо, нужно чтобы он признался, для кого собирал сведения. Займись им, Абдаллах.

Стражники под надзором Абдаллаха выволокли Мансура из шатра.

– Ты видел, как я поступаю с предателями? – шейх многозначительно посмотрел на Богдана.

Землянин внутренне поёжился, но вслух только хмыкнул:

– Я ему не завидую, но я-то вас не предавал и не предам, поскольку пока и не присягал на верность!

Аль-Хасим секунду смотрел на Богдана, а потом захохотал, хватаясь за живот – по-прежнему не выпуская из рук окровавленную саблю. Землянин только слегка пожал плечами.

Шейх закончил смеяться, вытер глаза и озабоченно вздохнул:

– Видишь, что творится? Вокруг так много предателей! Хорошо ещё, что есть такие слуги, как мой верный Абдаллах.

Богдан кивнул, подумав, что гнев Абдаллаха выглядел слишком уж театральным, но кто их знает – может, здесь именно так и принято демонстрировать искреннюю преданность?

– Так на чём мы остановились? – наморщив лоб, проворчал шейх.

Богдан, рассчитывая на то, что чем больше он беседует с аль-Хасимом, тем больше узнаёт об обстановке в арабской части грани Азии, поклонился и демагогически протянул: