Коллективная чувственность. Теории и практики левого авангарда - Игорь Чубаров

The Collective Sensibility: Theories and Practices of the Left Avant-Garde [Text] / I. Chubarov; National Research University Higher School of Economics. – Moscow: HSE Publishing House, 2014. – 344 p. – (Cultural Studies). – 1000 copies. – ISBN 978-5-7598-1095-7 (hardcover).

This book is an anthropological analysis of the phenomenon of the Russian left avant-garde, represented, first of all, in works of constructivists, productivists and factographists, which gathered in the 1920th around the reviews LEF and Novy LEF, and such institutes as INHUK, VHUTEMAS and GAKhN. The book argues that the left avantgarde is a self-reflective social and anthropological practice, which loses nothing of its artistic qualities, because of conscious attempt of its protagonists to solve political and everyday problems of the people, which got a possibility of social liberation after 1917. With appropriate interdisciplinary instruments, the book addresses to such different figures as Andrey Bely and Andrey Platonov, Nikolay Evreinov and Dziga Vertov, Gustav Spet, Boris Arvatov etc. These different authors are united by the discovery of a specific layer of sensibility and of an alternative structure of the subconscious in their works, which are described in terms of a provocative concept of 'new sensibility'. Collectivity means here not an exterior social organization, but an immanent order of images from artworks, which enables them to be simultaneously both useful and purposeful, comfortable and esthetically outstanding.

The book is an open source for anyone interested in the humanities, especially in Philosophy, Literature and Art.

Примечания

1

Ср.: [Беньямин, 2002, с. 31, 165].

2

Ср.: [Подорога, 2006, с. 10].

3

Ср.: «При этом условии Другой возникает как выражение чего-то возможного. Другой – это возможный мир, каким он существует в выражающем его лице, каким он осуществляется в придающей ему реальность речи. В этом смысле он является концептом из трех неразделимых составляющих – возможный мир, существующее лицо и реальный язык, то есть речь». См.: [Делез, Гваттари, 1998, с. 27–29].

4

См.: [Шиллер, 1957, с. 358].

5

Речь идет о проблематике Ж. Батая и Р. Жирара, которую мы далее применяем к материалу русского левого авангарда. Ср.: [Батай, 2006; Жирар, 2000; 2010].

6

См.: [Мазаев, 1975].

7

См.: [Заламбани, 2003; 2006].

8

См.: [Lazaratto, 2002].

9

См.: [Холмс, 2007].

10

Обоснование этого тезиса см.: [Ханзен-Леве, 2001, с. 461–491].

11

[Брик, 1918, № 2].

12

Ср. его: «Учение о подобии» («Lehre vom Ähnlichen») и «О миметической способности» («Über das mimetische Vermögen») [Benjamin, 1972–1999, 1991. Bd. II. S. 204–213]. Далее цит. по рус. изд.: [Беньямин, 2012 (а)].

13

[Беньямин, 2012 (а), с. 164].

14

См.: [Kramer, 2003, S. 29].

15

[Беньямин, 2012 (а), с. 8, 14].

16

См. [Benjamin, 1982, S. 588].

17

Было бы неверно говорить о каком-то разрыве между ранними текстами Беньямина о языке и этими размышлениями 1930-х годов. Последние являются развитием ряда интуций работ «О языке вообще и языке человека» (1916); «Задача переводчика» (1918) и др. Теологические метафоры получают здесь материалистическое истолкование, но ни о каком смысловом противоречии говорить не приходится. Беньямин пишет об эпистемологическом разрыве между эпохой миметических практик и современной эпохой печати и информации. Ср. мнение Г. Шолема по поводу противоречий между мистическим пониманием языка ранних работ и марксистским материалистическим поворотом: [Беньямин, 2012 (а), с. 181]. Известно, что для написания статей о мимесисе Беньямин запрашивал в начале 30-х из архива Шолема свою раннюю статью о языке.

18

Ср. размышления Ницше о становлении моральной памяти в работе «К генеалогии морали» [Ницше, 1990, с. 439 сл.].

19

Ср.: «Подобия между двумя объектами всегда передаются с помощью сходства, которое человек обнаруживает в себе между ними обоими или которое он предполагает как сходство с обоими» [Беньямин, 2012 (а), с. 184].

20

Мимесис приравнивается Беньямином к «дару делать дух сопричастным такой единице времени, в подобиях которой он будет мимолетно проблескивать из потока вещей, чтобы тотчас же погружаться в него вновь» [Беньямин, 2012 (а), с. 172. Ср.: c. 184–185].

21

Ср.: [Беньямин, 2002, с. 14].

22

Таким образом, астрология понадобилась Беньямину лишь как пример нечувственного характера современных миметических практик в той мере, в какой она опиралась на некую аксиоматику, соответствующую определенному календарю. Подобным каноном, по Беньямину, в котором заархивированы исторические модели уподоблений, выступает для современного человека язык.

23

Ср.: «…наивысшим применением миметической способности: медиумом, куда без остатка влились прежние способности запоминания подобного, так что в результате язык представляет собой медиум, где предметы уже не соприкасаются друг с другом напрямую, как было прежде в сознании провидца или жреца, но где встречаются и взаимодействуют их сущности, их мимолетнейшие и тончайшие субстанции, даже ароматы. Иными словами: с течением истории ясновидение передало свои древние силы письму и языку» [Беньямин, 2012 (а), с. 169–170].

24

См.: [Беньямин, 2012 (а), с. 165].

25

Ср.: «Ввиду такой ориентации Беньямин отклоняет те взгляды на язык, которые отмечают интенциональную передачу через него смысла и значения. Его понимание языка, скорее, приводит его всякий раз к распознанию в конкретных языковых фигурах отражений миметической способности, т. е. способности уподобляться и производить подобия» [Kramer, 2003, S. 35].

26

См. его «Московский дневник» [Беньямин, 2012 (б)].

27

См.: Пощечина общественному вкусу [Поэзия русского футуризма, 1999, с. 617].

28

Ср.: «Самовитое слово Хлебникова – это слово, не оторванное начисто от быта и жизненных польз, а слово, противопоставленное им, не ограничивающееся ими, а связанное с “бытом” отношением “дополнительности”, не скованное своими словарными, всеобщими, ничейными значениями и потому способное отрешиться от призраков данной бытовой обстановки, взорвать с помощью словотворчества глухонемые пласты языка, проложить путь из одной долины языка в другую» [Григорьев, 2000, с. 98–108].

29

Ср.: «По Беньямину, необходимая предпосылка такой практики чтения – новое пробуждение нашей способности воспринимать и продуцировать подобия, то, что он называет нашей “миметической способностью” – способностью, с которой современность, по его мнению, в целом обошлась не самым лучшим образом. В качестве защитной реакции на эмоционально болезненные ситуации, характеризующие современность (войны, толпы, новости дня, механизация труда и досуга), мы законсервировали свою готовность отождествлять себя с другими людьми, подражать им, полагаясь вместо этого на автономные, отлившиеся в привычку реакции» [Флэтли].

30

См. добротное представление историко-философского контекста теории мимесиса у Адорно: [Früchtl, 1986, S. 8–29].

31

См.: [Хоркхаймер, Адорно, 1997, c. 30].

32

См.: [Адорно, 2001, c. 82].

33

[Адорно, 2001, c. 84].

34

Ср.: «Человек делает это [то есть изменяет внешние предметы, запечатлевая в них свою внутреннюю жизнь] для того, чтобы в качестве свободного субъекта лишить внешний мир его неподатливой чуждости и в предметной форме наслаждаться лишь внешней реальностью самого себя» [Гегель, 1968–1973, т. 1, с. 37].

35

См.: [Адорно, 2001, c. 15–21].

36

См.: [Жирар, 2000; 2010; Girard, 1990; 2009] и др.

37

Ср.: «Желание стереть репрезентации насилия управляет эволюцией мифологии» [Жирар, 2010, c. 126].

38

См.: [Жирар, 2000, c. 83].

39

Ср. заключение к его книге «Насилие и священное» [Жирар, 2000, с. 391–392].

40

См. главу «Жертвоприношение и самопожертвование» [Бланшо, 1998].

41

За идеей «учредительного насилия» здесь у Жирара маячит Карл Шмитт.

42

На что он сам намекал: [Жирар, 2000, c. 324].

43

[Жирар, 2000, c. 386].

44

Здесь ср.: Якобсон Р. О поколении, растратившем своих поэтов [Якобсон, Святополк-Мирский, 1975].

45

С этого начинается его статья «Литература и жизнь». См.: [Делез, 2002, с. 11–17].

46

Ср.: «Писать – это дело становления, которое никогда не завершено и все время в состоянии делания и которое выходит за рамки любой обживаемой или прожитой материи. Это процесс, то есть переход Жизни, идущий через обживаемое и прожитое» [Делез, 2002, с. 11].

47

[Там же].

48

Ср.: «Становиться – это не достигать какой-то формы (отождествление, подражание, Мимесис), а находить участки соседства, неразличимости, такой недифференцированности, что уже невозможно отличить себя от какой-то женщины, какого-то животного или какой-то молекулы: ни расплывчатых или общих, а непредусмотренных, непредсуществовавших, менее всего определенных по своей форме, ведь своеобразие они обретают в своем виде» [Делез, 2002, с. 11–12].