Концерт Патриции Каас. Далеко от Москвы - Марк Михайлович Вевиоровский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Большущие приветы! И Дементию Кузьмичу, и Евгении Павловне! И еще, Николай Константинович, вот пакет для полковника Гаврилова. Это материалы для легализации Дианы.
– Понятно. Увожу с собой всех трех майоров из следственной бригады. А генерала и его полковников отзывают обратно, в Москву. Какая-то гигантская телега на них пришла, даже Сторнаса запросили – правда ли это? Он подтвердил. Не твоих ли рук дело?
– Ну что вы, Николай Константинович, как можно! Телега – это так несовременно!
– Зато надежно. Слышал, в город прибыли еще несколько следственных групп? Из военной прокуратуры, из штаба внутренних войск, из средмаша, из ГУИН. Кругом летают пух и перья!
– Да, Назар уже жаловался – замучили его. Просил помощи.
– Сделай для него – он мужик хороший. Генерал тебе там оставил на всякий случай охранную грамоту, воспользуйся при случае. Подключится не надо?
– Пока управляюсь. Ну, а если что…
– Ну, бывай! Я скоро вернусь. Тоне привет.
ИЗРАИЛЬ МОИСЕЕВИЧ
– Израиль Моисеевич, это что-то невероятное! Но я же чувствовала его руку, он мне слезы вытирал, я ему в платок сморкалась, наконец! Вот – Толин платок, как он ко мне попал? А мои часы? Как могли мои часы попасть к нему?
– Анатолий? Мы ждем ответа. Как ты это делаешь?
– Кабы знать.
– Очень содержательно! А поточнее?
– То же самое – кабы знать. Не знаю. Я снял эти часы с руки Лены … Я ощущал ее руку, ее лицо…
– Мало того, что он ощущал – он мою руку двигал, когда снимал часы. Двигал! Двигал?
– Двигал.
– Двигал! Вы понимаете?
– Лена, ты успокойся. Тут и без твоих вскриков можно совершенно спокойно сойти с ума … Я ничего сказать вам не могу, ребятки. Это – мне пока недоступно, я этого не понимаю. Хотя верю, что это есть.
– А если попробовать воспроизвести?
– Хочешь попробовать? Почему бы и нет … Лена, иди туда, в ту комнату. Не пугайся, там хороший разгром … А ты пойди в кухню, там сейчас никого нет.
– Лена, попробуй воспроизвести свои переживания и позови меня, ладно?
Лена и Свиридов вышли, а старый Эткин задремал в раздумье.
Лена долго настраивалась, старясь вспомнить свои ощущения и переживания, старалась ощутить себя оскорбленной, униженной, раздавленной … И позвала – мысленно – Свиридова.
#Толенька!
#Да, Леночка?
#Пожалей меня, Толенька! Он меня так унизил! Почему он сказал, что я – твоя подстилка?
#Милая моя, не переживай! Ограниченным людям бывает очень трудно понять, что дружба и близость могут быть без физиологической близости. Для них все секретарши – бляди, все продавщицы – суки, все машинистки – проститутки …
#Разве я давала повод считать меня твоей … любовницей?
У Лены появились слезы и Свиридов опять попробовал их вытереть. Это удалось – он почувствовал влагу на ее лице.
#И неужели я так плохо выгляжу, что он называл меня драной … уж не помню кем?
#Если бы тебе немного поправится, пополнеть – худющая ты очень. А такому бугаю – худая женщина, что больная. Не переживай.
Лена взяла рукой его руку и прижала к своему лицу.
Свиридов с трудом удерживал контакт – он одновременно пытался еще и анализировать происходящее.
#Милый Толя! Как хорошо, что ты есть у меня! Если бы ни вы с Сашей, я бы просто не смогла бы …
Она прижала его руку к своей груди и Свиридов почувствовал теплоту и упругость, и твердость соска, и даже швы на чашечке ее бюстгальтера. А Лена все не отпускала его руку.
#Что ты сейчас чувствуешь?
Мысленно спросил Свиридов. Лена хотела ответить и тут он перестал ощущать ее грудь и ее руку.
#Все пропало, Толя. Теперь – просто мысленный контакт. Пошли к старику?
#Пошли. Я целую тебя.
#Надо было раньше – теперь не получится …
Они вернулись в комнату к Эткину. Тот дремал в кресле, но Лена заметила, что его лицо покрыто крупными каплями влаги.
Она бросилась к нему и встретила хитрый и улыбающийся взгляд.
– Ну, ребята! Это что-то фантастическое! Никогда не думал, что такое вообще может быть!
– Вы что, подключились к нам?
– Как это?
– Все, что я смог и сумел – это незримо поприсутствовать. Сверим?
– Конечно же! Давайте скорее!
– Сперва Лена со всех сил стала жалеть себя и растравлять свою обиду. Потом она позвала Анатолия, и он ей ответил. Потом он вытирал ей слезы, а Лена брала его за руку. Но самое главное, что я видел вас обоих рядом! Это немыслимо – вы были в разных комнатах … Потом Лена взяла руку Свиридова и приложила к своей груди и Свиридов отнюдь не возражал против этого … Что чувствовали вы оба?
– Израиль Моисеевич, это полностью совпадает с тем, что ощущал я. А ты, Лена?
– Да, так оно и было. И лицо он мне вытирал, и руку я его брала, и к груди прижимала. И руку его я чувствовала! Понимаете, чувствовала! И тепло, и движение, и тяжесть руки, и пальцы …
– Израиль Моисеевич, как это может быть?
– Уходите … Я устал … И ничего не знаю …
– До свидания, Израиль Моисеевич …
– Он так слаб. А тут мы еще!
– Даже не представляю, чем поддержать старика.
– Как ты думаешь, нам … не стоит еще попробовать? Попробовать поискать канал, по которому мы связались таким образом? И придумать, что может быть доказательством такого контакта? Как платок и часы в тот раз.
– Обязательно, Леночка. Выберем время и займемся. Обязательно.
Свиридов обнял ее за плечи и поцеловал в щеку.
– А ты говоришь, что нет оснований считать тебя моей любовницей!
– Ну и хулиган же ты!
В ИНТЕРНАТ к ДЕТЯМ
Все семеро мам собрались без опозданий.
– Поехали!
Негромко урча мотором машина тронулась.
Свиридов устроился сзади.
– Я пока посплю немного. Вы на меня внимания не обращайте, мне разговоры не мешают. Сколько нам ехать?
– Минут сорок пять.
– Если сам не проснусь – разбудите заранее.
Свиридов устроился поудобнее на заднем сиденье и закрыл глаза. День клонился к вечеру. По сторонам дороги блестел нетронутый снег, а подальше – темная стена леса. Дорога была хорошо накатана и машина быстро прикатила к шлагбауму КПП. Проверка была короткой, и машина покатила дальше.
В теплой кабине японского микроавтобуса кроме заснувшего Свиридова были только водитель и семеро молодых женщин. Они негромко переговаривались, шутили, смеялись, но даже
