Мракобой - Дино Динаев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ноги врезались в противника, и тот вылетел в обратную сторону как пробка. Мало того, Вершинин продолжал падать дальше и упал на следующую стену, по пути окончательно смяв несчастно прапора.
Баженов бессильно наблюдал, как некто в белом аки паук пробежал по отвесной стене в сторону лестницы.
В дальнейшем он об этом честно указал в своих показаниях, что стало главным доказательством негодности его к службе.
Обратной дороги нет.
Эву Вершинин нашел там же и в том же беспомощном состоянии. Она пребывала без сознания. Он прижал руку к ее шее, но как всегда ничего не услышал кроме собственного пульса, передающегося через пальцы. Его всегда умиляло, как герои фильмов навскидку определяли:
— Есть пульс!
Или:
— Нет пульса!
Даже нормальное биение трудно не спутать с собственным. А что говорить об ослабленном. Или как в кино:
— 1 удар в 200 секунд!
Это как уловишь.
Вершинин нес девушку, уверенный, что не донесет ни за что. Это только чисто внешне девицы воздушные существа, а на самом деле у них может и кость тяжелая оказаться.
Вершинин сдох уже через 10 шагов. Остановился, перехватил. Вообще то он планировал эти действия шагов через сто. Ага.
Так он и плелся, отдыхая через каждые несколько шагов. Он взмок и задохнулся мгновенно. Как говаривал незабвенный Жорес Самуилович Равва «Можешь прикидываться молодым, а лестница сдаст всех!».
Он надеялся, что девушка очнется при удалении от границы блокировки-она не очнулась. Из последних сил он дотащил ее до того места, где подземный ход упирался в кремлевскую стену. Достал из рюкзака Эвы и запалил новый стержень. Перед ним вздымалась лестница и ступенек в ней было миллион.
Застрелиться что ли, подумал он обреченно. Было не из чего.
Он взвалил Эву на плечо и начал путь на Голгофу. Он мечтал о засаде или погоне. Без разницы, откуда застрелят, спереди или сзади. Лишь бы прекратили его мучения. В глотке пересохло. Грудь горела огнем, там было поражение легких много процентов.
Некоторое время он шел вообще без сознания. Когда немного оклемался, обнаружил себя уже в горизонтальной шахте, но без Эвы. Пришлось вернуться и подобрать девушку.
Он никак не мог отдышаться, и от кислородного голодания у него случились глюки. Проходя мимо бокового ответвления, увидел в глубине огромного ушастого уродца. Хорошо пистолета не было, стал бы палить без разбора и сам бы застрелился, а так прошел мимо как мимо пустого места.
Глюк на то и глюк не стал его преследовать.
Вскоре он дошел до склепа шиншиллы. Остановился, аккуратно опустил Эву на землю. Затем отогнул дощечку, за которой открылась глубокая сухая ниша, и сунул туда сканер.
Думали, купили Вершинина, шпионы недоделанные, ругнулся он. Хрен вам, а не Вершинина.
Свой рюкзак он потерял рядом с саркофагом. Там же остались отобранные образцы. Так что память сканера со снимками это единственное, что у него оставалось. И все это по праву принадлежало России, а не каким-то там еврогомикам.
Он вернул дощечку на место, присыпал землицей, как будто, так и було. Оставалось занятная сцена-встреча с его европейскими коллегами по продаже родины.
Бой в экзосфере.
И все-таки он дошёл! Дошел да конца. Дошел пока не уперся в тупик. Пока не понял, что дальше идти некуда, и он находится под лачугой отшельника. Саданул в потолок последним и давно погасшим стержнем, сверху этого и ждали, откинулся полог, протянулись руки. Только как поется в песенке «Я уже давно не тот». Не смог он им протянуть Эву, да и сам растянулся на земле и чуть не заснул.
Вниз спрыгнули Мориц и Рафаэль. Видно на правах молодых. Боб не стал заморачиваться и пачкать руки. Это было обидно. Он ради него родину продал.
Первой они подняли Эву, как гражданку бывшего ЕС, а ныне гражданина европейского кластера империи. Потом очередь дошла и до презренного раба империи Вершинина.
Свет дико резал глаза, хотя наступил вечер.
Эва в себя не приходила, Вершинин был готов последовать за ней, однако Боба, как старшего группы, подобные мелочи не интересовали. Он прошел мимо них словно мимо урн с мусором и взялся потрошить рюкзак Эвы.
Тайра проявила человечность, протянула Вершинину бутылочку воды.
— Спасибо, добрая душа!
Никогда он не пил ничего более вкусного. Подозревал, не киндзмараули ли ему подсунули под видом воды обыкновенной.
Боб тем временем закончил потрошить рюкзак Эвы и повернулся к Вершинину.
— Где ваш рюкзак?
— Он остался в пещере! Я не успел ничего! Там была засада!
Еврогомики переглянулись с нехорошим пониманием, Вершинин напрягся.
— Гуд! Рюкзак вы допустим оставили, но где образцы? Это совсем маленький контейнер!
— Я же говорю, я не успел ничего! В меня стреляли!
Боб подтянул табурет и подсел к Вершинину, который без сил сидел на земляной койке. В глазах у него появился сплав доброжелательности и полного понимания.
— А я знал, Жак, что ты ничего не принесешь! С самого начала знал! — усмехнулся Боб. — Жак, ты отличный парень! Патриот империи! Я много слышал хорошего про тебя в разведшколе Бундесвера в Обераммергау! Естественно, тебе не хочется никого предавать! А я тебе скажу, и не нужно! Это всего лишь соскоб с каменного гроба, который никому не нужен!
— Ага, а вам то нужен! — вырвалось у Вершинина.
Глаза Боба сжались в щелочки. Палыч попытался отпить воды.
— Заберите у него воду! — скомандовал Боб.
Тайра выдернула у Палыча бутылку.
— Все равно ты хорошая! — улыбнулся он. — А что тебе еще рассказывали в твоей разведшколе?
Мориц и Рафаэль кинулись на него, схватили с двух сторон. Боб обыскал его лично.
— Я же говорю, ничего нет! Вот Фома неверующий!
— Нихт ферштайн Фома! — сказал Боб. — Говори, где образцы?
И впервые за долгое время службы в следственном комитете и участия в командировках в горячие точки Солсбери, Парижа, Алеппо, Вершинина ударили по лицу. Боб ударил. Больно и расчетливо. Твердой как доска ладонью. Во рту стало солоно от крови, и в носу нехорошо захлюпало.
— А вы профессионал бить стариков! — произнес Вершинин.
— О, вы не есть старик! — возразил Боб. — Бить мы вас нихт! Мы вас будем пытать!
Он повернулся к Тайре:
— Битте, цанге[54]!
Что здесь происходит.
— Was passiert hier?
Поначалу никто не
