Девушка под сенью оливы - Лия Флеминг

– Помни, – предупредила девочку Пенни, – мы идем в горы за зеленью. Немножко попетляем вначале, на тот случай, если кто-то наблюдает за нами в бинокль. Веди себя спокойно. Старайся не привлекать внимания. В горах тысячи глаз, поэтому нам нужно быть очень осмотрительными. Ты моя помощница, и только. Если встретим кого-нибудь в горах, не говори ни как тебя зовут, ни где ты живешь. Ты уже взрослая девочка, Оливия, и не хуже меня знаешь, какова расплата за болтливый язык. Кто-то похвастался не подумав, а потом всю деревню сожгли вместе с ее жителями дотла. Такое уже не раз бывало.

Оливия слушала наставления с широко распахнутыми глазами, явно гордясь и собой, и своей миссией. «Должна же я предупредить ребенка, – думала Пенни, – мало ли что». Она знала, что разрозненные формирования партизан за долгие зимние месяцы блуждания по горам соскучились по свежим новостям и даже самым обычным сплетням. Мало ли что может ляпнуть ребенок не подумав, горя лишь желанием порадовать незнакомых людей.

В горы они отправились в обход, через дальнюю кипарисовую рощу. В лесу еще было полно снега, но он стремительно таял, обнажая землю с первыми зелеными побегами. Пахло свежестью и талой водой. Как хорошо сейчас в горах! Пенни с наслаждением вбирала ноздрями чистый горный воздух. Она вдруг подумала, что похожа сейчас на несмышленыша-жеребенка, которого впервые выпустили на волю, на простор лугов и долин. Ей тоже хотелось резвиться, скакать, перепрыгивать с камня на камень, нестись как угорелой вниз со склона. Но рядом шла маленькая помощница, с трудом карабкающаяся вверх под тяжестью пусть и небольшой, но все же собственной поклажи. Для подкрепления сил девочка даже извлекла из кармана несколько орешков и изюминок и с удовольствием отправила их в рот.

Но вот наконец раздался условный свист: значит, их приближение заметили. А потом между деревьями замелькали фигуры людей. Мужчины улыбались, приветственно махали им руками. Один за другим они возникали из пещеры, подобно горным троллям, обросшие, бородатые, давно небритые, с почерневшими от дыма лицами, в лохмотьях, которые, впрочем, были лучше любого самого затейливого камуфляжа, идеально сливаясь с серыми скалами и бурыми проталинами. Последним на свет вышел молодой человек и тут же зажмурился от яркого солнца. Он снял шапку и с удовольствием тряхнул белокурой гривой.

Пенни вгляделась в его бородатое лицо и тут же замерла от изумления. Да это же ее давний знакомец, завсегдатай афинских баров, любитель археологии и пылкий ухажер, от навязчивых знаков внимания которого она отбилась с таким большим трудом. Стивен Леонидис собственной персоной! Да, но что он здесь делает? Помнится, многие его высказывания, как и его политические пристрастия, ставили ее тогда в тупик. Она почувствовала замешательство. Хорошо, что Стивен не заметил ее. Пенни осторожно подтолкнула Оливию вперед и тихо сказала ей на ухо:

– Ступай, детка, забери корзину. А я пока посмотрю, что у меня с ногой. Видно, камешек попал в башмак.

Она наклонилась к земле, попутно поправив шарф. Сдвинула его пониже к глазам и туго перевязала под подбородком на манер того, как это делают вдовые матроны. Сердце глухо колотилось в груди. Что здесь делает Стивен? И как он тут оказался?

Один из партизан, тот, который забирал у нее корзину, весело сказал, обращаясь к ней:

– Пойдем, Афина, я познакомлю тебя с нашим новым товарищем, Ставросом. Он, между прочим, тоже из Афин. Поговоришь с ним.

– Да некогда мне! – с испугом отпрянула она от мужчины. – Еще хворост надо собирать.

Она схватила Оливию и потащила ее вниз. Жаль, конечно, было уводить ребенка так скоро. Бойцы обступили девочку со всех сторон и явно не хотели отпускать: кто-то гладил ее по головке, кто-то ласково потрепал по щечке. Ведь все они так давно не видели детских лиц. А что, если Оливия успела проболтаться? Похвалилась незнакомцу, что тетя Афина когда-то работала медсестрой в Афинах. Нет, надо поскорее уносить отсюда ноги.

Еще никогда Пенни не неслась домой на такой скорости. Она мчалась вниз, подгоняемая неожиданным, совершенно необъяснимым страхом, вызванным встречей с давним поклонником. Нет, что-то здесь не то – но что? С какой стати Стивен вдруг возник в этих местах, явившись, можно сказать, из ниоткуда? Она постаралась припомнить их давние разговоры и дискуссии на политические темы. Помнится, он тогда очень гордился своей арийской внешностью: светловолосый, голубоглазый. Уж если кто тогда и симпатизировал фашистам, причем совсем не таясь, так это он. И вдруг этот пылкий апологет фашизма объявляется у них в горах в качестве британского подданного, уже несколько лет находящегося в бегах. И это тогда, когда практически все британские подданные давным-давно покинули Крит. С его великолепным знанием языка он бы тоже мог давно эвакуироваться. Если только… О боже, нет! Неужели он заброшен к ним в качестве подсадной утки и работает на врага?

Да, но где доказательства, что это так? Вполне возможно, за годы блужданий по острову он достаточно насмотрелся на зверства фашистов и переменил свои взгляды. Людям ведь свойственно меняться, разве не так? Однако как ему удалось так близко подойти к их высокогорной деревне? Забраться в эти места без посторонней наводки практически невозможно. Пенни терзалась сомнениями всю ночь. Одного ее слова, сказанного Ике и его людям, будет достаточно для того, чтобы уже к вечеру Стивен Леонидис был мертв. Но как она станет жить потом с сознанием, что отправила на смерть, быть может, невинного человека? И все же, коль скоро она узнала его, то и он тоже опознает в ней ту, кем она является на самом деле. Англичанку по имени Пенелопа Георг. Нет, она должна немедленно предупредить Андреаса. А еще ей нужно найти Брюса и тоже рассказать ему о своем афинском знакомом. Сердце подсказывало ей, что этот парень шпион, и никто больше.

Утром она проснулась от страшного кошмара и тут же облегченно вздохнула. Слава богу, это всего лишь сон, и пока все ее друзья живы и в безопасности. Но интуиция! Интуиция подсказывала ей, что творится что-то непонятное и нехорошее и надо разобраться во всем до конца. Ведь если она не права, то тогда Стивена казнят зря, но если права, то жизнью поплатятся другие, гораздо более дорогие ее сердцу люди.

Иногда решение приходит внезапно, как озарение, и оно в одночасье круто и бесповоротно меняет все. Так случилось и с Пенни в то утро. Она немедленно разыскала Ике и сказала ему, что решила снова вернуться в монастырь. Не вдаваясь в пространные объяснения, она лишь добавила:

– Спасибо вам за все, Ике! Но мало-помалу я начинаю превращаться для вас в обузу. К тому же если случится что-то непредвиденное, то мое присутствие в доме только усугубит ваше положение, поверьте мне!

Заметив искреннее огорчение на его лице, она сказала:

– Пожалуйста, прошу вас! Будьте осторожны! Не впускайте себе в дом кого попало. Сейчас по горам блуждает множество всяких подозрительных типов, не теряйте бдительности. Если кто будет интересоваться Афиной, немедленно укажите ему на дверь. За исключением Панайотиса, конечно. А ему передайте, что я вернулась в Ханью.

– О чем ты пытаешься предупредить меня, дочка? – участливо поинтересовался у нее Ике. – Ведь до сего дня у нас не было секретов друг от друга.

– Пока сама не могу сказать. Не знаю. Но нутром чувствую беду. Мне все нужно проверить самой, а потом я обязательно обо всем расскажу.

– Мы привязались к тебе, и нам будет сильно недоставать тебя, дочка! – совершенно растрогался Ике.

– Я вернусь! – поспешила заверить его Пенни, чувствуя, как слезы наворачиваются на глаза. – Как только все закончится, я обязательно вернусь.

– Да, возвращайся! И не одна, а вместе со своими детками. Все эти годы ты, Афина, была нам как родная дочь. Да хранит тебя Господь! Счастливого пути! Kalo taxidi…

Прощаясь с Катриной, Пенни вложила в ее руку небольшой сверток и попросила передать его при случае Йоланде. В драгоценный носовой платок, вышитый для нее когда-то Йоландой, она завернула страницу, вырванную из старой брошюры, единственный лист бумаги, который смогла обнаружить в доме. Между строк она на классическом греческом языке написала подруге несколько слов, предупреждая ее о том, что среди них находится немецкий шпион.

– Пожалуйста, передай это Йоланде. А если не получится непосредственно ей, то любому члену ее семьи. Я сообщаю ей кое-что важное. И еще раз прошу вас, дорогие мои, остерегайтесь улыбчивых незнакомцев.

Расцеловавшись с Катриной, детьми и Ике, Пенни побежала на дорогу, молясь лишь об одном: хоть бы сегодня на Ханью шел автобус.

* * *

Между тем родители Андреаса не могли нарадоваться на своего нового помощника. Ставрос не чурался никакой работы на ферме, всегда был на подхвате, всегда при деле. Адонис говорил, что афинянин просто исполин, самый настоящий герой, учитывая его городское происхождение.