Семь чудес (ЛП) - Сэйлор Стивен

Когда мы подплыли ближе, я увидел прислугу и рабочих, о которых говорил Исидор, целенаправленно двигавшихся по острову, поднимаясь по длинному пандусу, ведущему ко входу на маяк, и солдат, стоящих на парапетах башни. Солдаты были в экзотических доспехах, в которых смешались традиции Греции и Египта. Рабочие носили своего рода специальную одежду, состоящую из облегающей зеленой шапочки и темно-зеленой туники.

Я пытался подробно изучить детали Фароса. Здание было построено из огромных блоков белого камня с украшениями из красного гранита; колонны из этого розового камня обрамляли массивный вход. Башня поднималась в три отдельных этапа. Самая низкая и самая большая была квадратной формы; четыре стены плавно сужались внутрь по мере подъема и заканчивались искусно украшенным парапетом, на каждом углу которого стояли гигантские статуи Тритонов, каждый из которых держал трезубец в одной руке и дул в раковину в другой. Средняя часть была восьмиугольной и не такой высокой, как первая. Последняя башня была цилиндрической и самой короткой из трех. Ее венчал маяк, который, по-видимому, располагался внутри сооружения с колоннадой, мало чем отличающегося от круглого храма. На крыше Фароса стояла позолоченная статуя, такая далекая, что я не был уверен, какого бога она представляла.

Антипатр заметил, что я прищурился. — Это статуя Зевса Спаситель, поскольку его почитают моряки во многих храмах на всех берегах. В одной руке он держит молнию, символ своей абсолютной власти над сушей и морем; нет ничего такого, чего моряк боится больше, чем грозы. В другой руке он держит рог изобилия, символ его благодеяний и плодов торговли; все, кто перевозит грузы через море, ищут благословения Зевса Спасителя.

Я снова прищурился и едва смог разглядеть скульптурное изображение, описанное Антипатром. — Но как вы смогли разглядеть все эти детали? — спросил я, потому что знал, что зрение Антипатра было хуже моего.

Он засмеялся: — Все, что я вижу там, наверху, - это только золотое мерцание на вершине маяка. Но я знаю, что статуя изображает Зевса Спасителя из знаменитого стихотворения Посидиппа, которое ты также должен помнить, молодой человек, поскольку я читал тебе его. Вы его тоже должны знать, Исидор.

— Конечно, знаю, — сказал ученый, начав декламировать его своим элегантным акцентом.

«На острове, Протею посвященном, Состратом Книдосским

Для мира греков был маяк Фаросский им построен.

В местах, где нет ни смотровых площадок и ни горных пиков,

А только лишь коварных скал гряда ютится в гавани Александрии.

Здесь наш Фарос пронзает небо, будто бы торчащий шип

И виден он и днем и ночью, так как горит всегда

И в тот момент, когда корабль подходит к Бычью Рогу,

Спаситель Зевс, взирая вниз, его спасает, указывая путь.»

— Бычий Рог? — спросил я. — Это что?

Исидор посмотрел вперед и схватился за перила. — Я думаю, ты скоро сам узнаешь, Гордиан. А сейчас держись крепче!

Мы с Антипатром последовали его примеру, хотя не видели в этом необходимости. Мы собирались войти в гавань, так как между волнорезами и нами было достаточное расстояние. Насколько я мог видеть, поблизости не было ни кораблей, ни каких-либо других опасностей.

Внезапно высоко над нашими головами я услышал рев рога. Я поднял взгляд и, к своему изумлению, понял, что звук исходил от раковины, которую держала ближайшая из четырех статуй Тритона, возвышавшихся по четырем углам Фароса.  Рог снова загудел.

Судно резко повернуло набок. Нас троих обдало морскими брызгами. Когда я моргнул, чтобы унять резь в глазах, то оглянулся и увидел неровный выступ камня, вокруг которого ловко маневрировал наш капитан. Скала действительно напоминала Бычий Рог, поднимающийся из пенистых волн.

— Что сейчас было? — спросил я

— На Фаросе размещены наблюдатели, которые следят за каждым кораблем, когда он прибывает и отбывает, - объяснил Исидор. — У нашего капитана большой опыт на этом маршруте, но на случай, если у него возникнут какие-либо трудности с обнаружением Бычьего рога, наблюдатель на "Фаросе" подаст специальный сигнал, чтобы предупредить его, когда наш корабль приблизится к опасному месту.

— Но как сделали статую, чтобы она дула в рог?

Исидор улыбнулся: — Это еще одно из чудес Фароса. В библиотеке есть трактат, описывающий работу механизма тритонов, но, боюсь, царь Птолемей ограничивает доступ к таким документам; пневматическая наука, лежащая в основе работы тритонов, является государственной тайной. Но я могу сказать тебе, что каждая из раковин, которые держат четыре Тритона, издает разную ноту. При звучании двух или более рожков в унисон, или при звучании последовательности разных нот, или при удерживании нот различной длительности может подаваться очень много различных сигналов. Опытные капитаны разбираются во всех сигналах, которые они издают… например, этот был простым предупреждением о Бычьем Роге..

— Потрясающе!  — сказал я.

— А ты обратил внимание на подвижные зеркала, идущие вдоль яруса между каждым из четырех Тритонов?

— Нет! — Подняв глаза, я увидел большие листы чеканной бронзы, прикрепленные к стержням вдоль яруса, наклоненные под разными углами.

— Их также можно использовать для отправки сигналов, но, но, в отличие от звуковых сигналов, их сообщения могут быть направлены на конкретный корабль или даже на конкретное здание в городе Александрия с помощью направленных вспышек отраженного солнечного света.

Я посмотрел на Фарос, испытывая еще больший трепет перед этим монументальным зданием, чем когда-либо..

— Скажите, а у вас есть, где остановиться в Александрии? — спросил Исидор.

— Пока нет, — ответил Антипатр.

— Тогда вы должны остановиться у меня. Нет, я настаиваю! Мое жилье очень близко от библиотеки. Условия простые, но у вас будет своя комната. Это предложение является актом эгоизма с моей стороны, поскольку я очень хочу услышать каждую деталь о вашем путешествии к Семи Чудесам. А взамен я обещаю сделать все, что в моих силах, чтобы добыть вам разрешение на посещение библиотеки.

— Великолепное предложение! — заявил Антипатр.

                                                                                                           * * *

Какой еще город мог создать такое замечательное сооружение, как Фарос? Войдя в гавань, мы миновали несколько островов с прекрасными садами и зданиями; они были собственностью царя, продолжением великого царского дворца, занимавшего большую часть берега. Я никогда не видел такой красивой набережной; здания были многоэтажными и были украшены великолепным декором, широкими балконами и воздушными садами. На горизонте города мелькали элегантные башни, крыши храмов, заполненные статуями, и парящие обелиски. На значительном расстоянии над горизонтом возвышался храм, построенный на единственном огромном холме, и он казался таким же величественным, как и все, что мы встречали в наших путешествиях.

В ближайшие дни, и, как оказалось, месяцы, у меня будет достаточно времени исследовать каждый уголок Александрии. Из всех городов, которые я посетил в нашем путешествии, этот был самым впечатляющим. Александр Македонский выбрал это место; архитектор по имени Динократ спланировал город в виде сетки с широкими бульварами, обсаженными пальмами, и величественными перекрестками, украшенными фонтанами, статуями и обелисками. Храм на большом холме был храмом Сераписа, который сочетал в себе атрибуты греческого Зевса и египетского Осириса; для моих римских глаз его храм, как и большая часть Александрии, был одновременно знакомым и дико экзотическим. Я думал, что Мемфис, должно быть, перекресток мира с его пьянящим смешением языков и рас, но Александрия оказалась еще более интернациональной. Любой предмет, когда-либо созданный человеком, где бы то ни было на земле, можно найти на ее многочисленных рынках. Однажды в одной лавке я наткнулась на римский жезл авгура, теребиновую шкатулку из исчезнувшего Карфагена и платье из чистого шелка из далекой Серики.