О мысленных разговорах (внутренних диалогах), как виде построения страстных помыслов - Ника

Так, если ничего прискорбного не случается в жизни христианина, и если он находится в естественном душевном покое, то он не только думает о своих делах и потребностях, но и обдумывает что-то, что связано с верой, или повторяет постоянную молитву, например, Иисусову. Если же у христианина во времена естественного покоя нет памяти о Боге, и если он не занимается трезвением над своими мысленными разговорами, при котором он стремится останавливать их и повторять слова молитвы, то он находится в неправом покое — плотском (когда все мысли о мире и его делах).

Если же случается что-то, что задевает человека, то христианские истины и молитва помогают ему прийти в успокоение. Например, христианина укоряют или наоборот хвалят. Если он достиг высокой степени смирения, то остается покоен благодаря уже устоявшемуся в нем убеждению, что он действительно является грешным человеком, который достоин укоров, и не достоин похвалы, и поэтому не возмущается тем, что услышал о себе. Если же это ситуации, связанные с делами мира и возникающими проблемами, то он всегда помнит, что все происходит по благой воле Божией, и от этого происходит его неволнение (смирение, спокойствие) о том, что с ним случается. И все его напоминания себе об этом являются практическими первыми мыслями, возникающими после восприятия происходящего, и он молится Богу или с благодарением или с просьбой о помощи.

Если же христианин еще не достиг такого духовного покоя, чтобы сразу не возмутиться, то он ведет брань.

Каллист Тиликуда (Добротолюбие, т.5): «Если же когда случится возмутиться, надо поскорее покаяться, себя укоряя, и положить строже внимать себе потом, чтобы тихо и с чистою совестью, положив начало, опять призывать Господа Иисуса и божественную Его благодать, в успокоение души своей. Что и получит. И не только это, но душа его получит успокоение и от всех прежде стужавших ей страстей и бесов, и неизреченной возвеселится радостью. Если впрочем они и стужат ей когда, но воздействовать на нее не возмогут; ибо она уже не лежит к ним и никакого не имеет желания ихних услаждений, так как все ее желание устремлено к Господу, дающему ей благодать».

На деле это выглядит следующим образом. В первые секунды, минуты (у каждого разное время по мере опыта) случающегося с ним, он чувствует, что ему что-то не нравится или нравится, и что его душа лишается привычного для нее покоя и начинается внутреннее волнение. Тогда он тут же стремится не раздражиться, не разозлиться, не обидеться на того, кто его укоряет, ругает, и не согласен с ним. А это значит — не начать вести мысленный разговор с кем-то по этому вопросу. И говорит себе, например: «Что ты, душа, возмущаешься? Видать, тот человек задел твою гордыню (самоугодие, сластолюбие, сребролюбие и др.). Вот ты сейчас и видишь в нем врага. Прости меня, Господи, за это, и избави от этого состояния бесовского, Господ помилуй, Господи помилуй меня, грешного…». Таким образом христианин напоминает себе о страстях и молитвой выражает свою волю — избавиться от страстных волнений.

Также, например, он старается не обрадоваться и не получать удовольствие от того, когда его хвалят. При этом он укоряет себя, напоминает христианские истины о том, чтобы не искать похвалы, и что все хорошее от Бога, а не от себя, и молится Господу или о прощении или о помощи относительно своего внутреннего состояния. Вот таким образом приобретается покой через христианские истины и молитву.

Кстати заметить, что многие святые отцы говорят о том, что когда человек недоволен кем-то или чем-то, то покой и мир в душе приходят благодаря самоукорению, а не укорению другого.

Макарий Оптинский (Собрание писем, т.5, п.44): «… (мир) не мог бы нарушаться, когда бы самоукорение не отступало; а как сего еще не стяжали, то по временам покушается быть и возмущение — да смиримся».

Самоукорение должно быть потому что, когда человек чем-то недоволен, то у него всегда виноваты другие, а не он сам. Таким образом, он видит себя праведным, хорошим и правым (что есть гордость), а других плохими и неправыми (что есть осуждение). И для того, чтобы усмирить свою гордость необходимо показать своей душе ее неправоту.

Макарий Оптинский (Собрание писем, т.3, п. 285): «…Тебе враг наносит в помыслах на сестру; его цель сделать между вами возмущение, а ты самоукорением и желанием мира упраздняешь его козни. Это известно …, что враг не престанет наносить вам обеим смущение, представляя немощи каждой не свои, а другой, а свою видеть правость. Ты знаешь, что одно только смирение может сокрушить все силы врага; а если будете доверять своей правде, то не может мир устроиться; что ж в этой правде, какой толк?».

Также нельзя не сказать, что истинное душевное спокойствие — это награда от Божией благодати за труды, подвиги и понесение искушений.

Макарий Оптинский (Собрание писем, т.3, п.199): «Ты желаешь мира и спокойствия душевного, но ведь это награда от Божией благодати за труды, подвиги и понесение искушений… А ты что понесла, а ищешь награды? Смиряйся и считай себя недостойною сего. И напомню от старцев духовных: «кто ищет покоя, он бежит от него; а кто предает себя на крест смиренным мудрованием, обретает покой».

Но дается он Господом не сразу, а с ведением христианином духовной брани.

Феофан Затворник (Толков. на посл. Филипп. гл.4, 7): «Разумения, — понятия, мысли, помышления. Сердца — чувства и расположения. В обычном нашем состоянии мысли толкутся, как порошинки инея, и сердце беспрерывно волнуется то под влиянием мыслей, то от требований самоугодия, раздражительности и заботы. Чем больше укрощаются сии враги наши, тем спокойнее становится сердце и тем меньше бурлят мысли. Когда совсем они прогнаны будут, тогда сердце совсем успокоивается и помыслы улегаются. — Но это не иначе бывает, как так, чтобы, от одного отставая, приставать к другому. Ни мысли без действия, ни сердце без чувств быть не могут. Отучая их от одного, в то же время надо приучать их к другому, противоположному».

Можно очень много говорить о безмолвии и уединении, но мы сейчас не будем этого делать, а только снова отметим то, что важно знать обучающемуся трезвению, независимо от того живет ли они в миру или в монастыре: безмолвие и уединение уменьшают впечатления и позволяют внимательнее следить за внутренними волнениями, происходящими от своих мыслей и за самими мыслями, а также различать страстные и благие помыслы и, сопротивляясь страстным, отвергать их христианскими методами внутренней брани. И это есть подвиг ни одно дня, а постоянный, и упорный.

Ефрем Сирин (Об истинном отречении от мира): «Кто возложил на себя безмолвие и стремится к уединению, тот избрал доброе начало. Но как далек он от беспокойств видимого смятения, так пусть заглянет в душу свою, избавился ли от внутренних мятежей и освободился ли от нападающих во множестве бесов; потому что и в душе бывают возмущения и мятежи лукавых помыслов, по великой злобе сопротивных сил… Посему весь подвиг наш в том, чтобы безмолвствовать внутренне (не разговаривать внутренне — от сост.) и отречься истинных мятежей, волнения помыслов, и сопротивных сил. Иначе напрасно будет отречение и видимое удаление с места. Ибо вот истинное отречение — внутренне пребывать в мире и тишине».

Макарий Оптинский (Переписка, т. 1, п. 147): «…Когда Господь сказал Своим ученикам: мир Мой даю вам, мир Мой оставляю вам (Ин. 14, 27), то как же, получив от Бога такой великий дар — мир, душа не может иметь спокойствия? Но когда кто не имеет спокойствия, то причина тому наши страсти (как греховные стремления и привычки — от сост.), внутри нас кроющиеся и не побежденные и не истребленные деланием заповедей Божиих…. Вот причина, почему душа не имеет спокойствия — наши страсти. А что человеку возможно иметь спокойствие души, то веруйте относительно этого не моим словам, но словам Самого Спасителя и Господа нашего Иисуса Христа; Он сказал: «научитеся от Мене, яко кроток семь и смирен сердцем, и обрящете покой душам вашим» (Мф. 11, 29). Итак, когда нет спокойствия, то явно, что нет и смирения. Если мы исполняем, по-видимому, долг христианский: ходим в церковь, читаем книги и другие обязанности исполняем, и при всем том увлекаемся в высокоумие и мнение о себе, то уже нельзя ожидать мира и спокойствия; но при всем оном исполнении благого надобно быть смиренным и нищим духом, тогда и спокойствие водворится в нас».

Бл. Диадох (Добротолюбие, т.3, Подвижническое слово, гл.26): «Надобно блюсти ум несмущенным, чтоб различать верно помыслы, от Бога ли они или от дьявола. Подвизающимся надобно всегда соблюдать мысль свою неволнующеюся, чтобы ум верно мог различать набегающие помыслы, и различая, добрые и богопосланные влагая в сокровищницу памяти, а непотребные и демонские извергая вон из влагалищ естества».