Антология Сатиры и Юмора России XX века. Том 31. Ефим Смолин - Несущий Слово

Отец. У ватрушки у этой? А пара кексов за ней бегало— ничего серьезного. А как перца этого увидела — вообще всех забыла…

Сын. Колбасно!..

Отец. Не так уж и колбасно, сынок… Им не катило… У обоих шнурки были против…

Сын. Вот лохи панцирные! Почему?

Отец. Эти шнурки когда-то… один ботинок не поделили. А тут еще наш перец на тусовке подрался с одним сочником, а тот возьми да окажись из того же творога, что и эта ватрушка…

Сын. Чего-то я не въезжаю…

Отец. Ну ты тормоз, сынок! Этот сочник ее брательником оказался! И стал нашего напрягать: мол, видали мы таких болгарских перцев… Ну и наш ему: мол, чего ты тут гонишь — вытащил шпагу и в дубняк вогнал…

Сын. Ой, представляю, какой отстой начался!

Отец. Полный, сынок! Ватрушка переживает…

Сын. Знаешь, фазер… не надо ее так. У нее что — имени не было?..

Отец. Было… Джульетта.

Сын. Так и говори…

Отец. И вот ватрушка Джульетта в полном этом, отпаде: и сочника жалко, на одной сметане все-таки, и этого, перца своего… Шнурки кричат: мол, не бывать этому перцу живым, консервировать его хотят…

Сын. Ну что ты все — «перец, перец»…

Отец. Ну Ромео, Ромео… Ту Джульетту еще стали строить, хотели замуж выдать…

Сын. Ой! За кого?

Отец. За этого… За старого сухарика…

Сын. Смотри, как не покатило им…

Отец. Да что ты! И Джульетта, чтоб от нее шнурки отстали, прикинулась, будто она в полной отключке… А Ромео решил, что она по-настоящему.

Сын. Не въехал? Эх, что же он…

Отец (разводя руками). Ну вот не всосался, сынок, с кем не бывает… И решил, что нет ему жизни без Джульетты… Нюхнул чего там двойную дозу… (заплакав)и с копыт… А она в себя пришла, видит, он в отключке…

Сын. И тоже кольнулась? Эх ты, ну как же…

Отец (разводя руками). Любовь, сынок, она может, один раз приходит… И потерять ее…

Сын. Фазер, не надо меня грузить! «Один раз любовь приходит…» К тебе сколько раз Любовь приходила?

Отец. Один, когда мы с мамой…

Сын. Да? А Любовь Петровна, соседка наша? Сколько раз к тебе, когда мама на даче?

Отец. Э… Э… Дай нюхнуть… (Нюхает порошок.) Ты… ты на себя посмотри! Как ты со своей… люля-кебаб разговариваешь!

Сын. Я больше не буду. Фазер, а можно она к нам придет?

Отец. Конечно!

Сын. Ты нам Шекспира почитаешь?..

Отец (совсем задурев). Да хрен с ним, с Шекспиром! Скажи, пусть лучше с собой еще подружку, какую-нибудь ромовую бабу, берет!

Сын. У тебя ж своя, законная есть! Вы ж вместе тридцать лет…

Отец (заплетающимся языком). Ват именно — тридцать лет! Она уже давно черствая… моя ромовая баба… Увы, мы стареем, сынок. Скоро в отстой. Но мы спокойны за будущее страны — мы оставляем ее замечательным кренделям, сырникам и килькам в томатном соусе!

«Радионяня»

(Действуют два персонажа — Алик Левенбук и Женя Хорошевцев.)

«ГРАНИЦА НА ЗАМКЕ»

А. и Ж. Здравствуйте, дорогие ребята!

Ж. Можете нас поздравить — мы переехали в новую студию! Теперь у нас большая, прос-тор-ная!

А. Да, не то, что раньше: ой, та такая тесная была! Помнишь, Жень? Такая тесная!

Ж. А знаешь, Алик, мне ту, старую, даже немножко жалко… Конечно, тесная! Но, как говорится, жили в тесноте, да не в обиде! Жили, дружили…

А. Не грусти, Женька! В просторной-то дружить еще лучше будет! Ты посмотри, сколько тут всего нового — и кондиционер, и кресла, и даже холодильник — смотри какой!

Ж. Да вижу… Все равно грустно…

А. Что ты видишь — ты внутрь не заглядывал! А я — смотрел! И, скажу тебе по секрету, там — мороженое и еще кое-что!

Ж. Ух ты! Здорово!

А. Ты только представь: скоро лето, жара, а ты себе тут включаешь кондиционер — и тебе прохладно, обдува-

Ж. Хорошо!

А. И ты садишься в кресло… Вот садись!

Ж. Ну — сел…

А. Сидя, не вставая, лениво так протягиваешь руку к холодильнику…

Ж. Ну, протянул…

А. От-кры-ваешь!

Ж. Ну — открываю…

А. А там, рядом с мороженым, холодная «пепси-кола». А? Ну как? Полная бутылка! Видишь?

Ж. Вижу… Была полная…

А. Подожди… Что ты этим хочешь сказать?

Ж. Я хочу сказать — конечно, тебе никто не считает, — но тут полбутылки кто-то уже отпил…

А. Ну и что? Это я просто тренировался к приходу лета! Чтоб оно меня своей жарой врасплох не застало…

Ж. Это как же?

А. Очень просто! Сам себе скомандую: «Жара пришла!»— и бегом к холодильнику с «пепси-колой»… Укладывался в восемь секунд! Представляешь? Это добежать, открыть…

Ж. Выпить…

А. Да что ты все — «выпить, выпить».. Можно подумать, эта бутылка — только твоя! А она, между прочим, общая!

Ж. Жара тоже будет общая, что ж ты меня на эту тренировку не позвал, а? Хорош друг, нечего сказать!

А. Потому и не позвал, что я — настоящий друг! Ведь я, как все настоящие спортсмены, тренируюсь по индивидуальному плану! Как же я мог тебя позвать? А вдруг ты таких нагрузок не выдержишь? Конечно, если б мне было безразлично твое здоровье, я бы сказал: «Женька, давай со мной! Надрывайся! Пей пепси-колу»…

Ж. Ой-ой-ой! Обо мне ты думал, да?

А. А то о ком же? Я как утром проснулся, только глаза открыл, сразу о тебе подумал: «Как там Женька? Ведь в холодильнике бутылка «пепси-колы». Как бы он не выпил»…

Ж. Не бойся! Не все такие, как ты!

А. Да не в том дело! Ты пойми! Сейчас ведь очень много подделок! А вдруг в бутылке гуталин какой-нибудь?

Ж. Ну да! И ты решил на себе проверить!

А. Конечно! Пусть лучше я пострадаю, чем мой друг! Встал пораньше и сюда. Никому ничего дома не сказал, чтоб не тревожились, только на всякий случай записку оставил: мол, если что — ищите меня около холодильника…

Ж. Да и без записки все знают, где тебя искать, — ты все время у холодильника пасешься… Надо, кстати, еще мороженое пересчитать…

А. Да что ж ты меня все попрекаешь? Друг называется! Я ведь тебе ничего не сказал, когда ты в наше общее кресло с ногами забрался!..

Ж. Ой-ой!

А. Думаю, ладно! Раз моему товарищу так удобнее — сидеть в кресле в грязных ботинках, — пусть сидит. Лишь бы ему было