Бизнес-приключения. 12 классических историй Уолл-cтрит - Джон Брукс

В этот момент Сондерс объявил в прессе, что готов «побить профессионалов Уолл-стрит в их собственной игре» кампанией скупки акций. Сам он никоим образом не был профессионалом; в самом деле, до того как его компанию внесли в список биржи, Сондерс никогда в жизни не владел ни одной акцией, котирующейся на Нью-Йоркской фондовой бирже. Нет никаких причин считать, будто, затевая кампанию по скупке акций, он имел намерение совершить монополизацию; более вероятно, что объявленный им мотив — неоспоримое желание поддержать цену акций ради защиты своих инвестиций и инвестиций своих акционеров — был его единственным намерением. Как бы то ни было, он навалился на медведей с характерной для него энергией, дополнив собственные капиталы 10 млн долл., одолженными у банкиров Мемфиса, Нэшвилля, Нового Орлеана, Чатануги и Сент-Луиса. Бытует легенда, будто Сондерс набил свои 10 с лишним млн в крупных купюрах в чемодан и сел на идущий в Нью-Йорк поезд с карманами, оттопыренными купюрами, не влезшими в чемодан, и явился на Уолл-стрит, чтобы дать генеральное сражение. Сам Сондерс впоследствии эту легенду опроверг, утверждая, что руководил кампанией из Мемфиса, посылая телеграммы и разговаривая с нью-йоркскими брокерами по междугороднему телефону. Но где бы он ни был на самом деле, Сондерс нанял около 20 брокеров. Среди них находился Джесси Ливермор, он стал старшим в этом боевом подразделении. Ливермору, одному из самых известных американских спекулянтов нашего столетия, было тогда 45 лет, но он упрямо продолжал называть себя кличкой, которую заслужил за 20 лет до этого, — «взрыватель Уолл-стрит». Так как Сондерс считал игроков Уолл-стрит вообще и биржевых спекулянтов в частности паразитирующими негодяями, стремящимися обесценить его акции, можно предположить: он очень неохотно прибегал к помощи Ливермора, но сделал это только для того, чтобы получить в свой лагерь видного представителя противника.

В первый день схватки с медведями Сондерс, действуя под прикрытием брокеров, купил 33 000 акций Piggly Wiggly, по большей части у спекулянтов, игравших на понижение. В течение следующей недели он довел число купленных акций до 105 000 — больше половины из 200 000 выставленных на продажу акций. Между делом, спуская пары и совершенствуя стиль, Сондерс начал публиковать объявления в газетах Запада и Юга, в которых писал все, что думал об Уолл-стрит. «Должен ли шулер править бал? — гневно вопрошал он. — Вот он едет на белом коне, покрытый кольчугой лжи, скрывающей малодушное сердце. Его шлем — обман, шпоры звенят изменой, а стук копыт возвещает разрушение. Должен ли добрый бизнесмен бежать от него? Должен ли он трястись от страха? Станет ли он добычей спекулянта?» Тем временем на Уолл-стрит Ливермор продолжал скупать акции Piggly Wiggly.

Эффективность кампании Сондерса была очевидной; к концу января 1923 года цена акции поднялась до 60 долл., то есть стала выше, чем до начала кампании. Потом, словно чтобы подогреть нервозность медведей, пришли вести из Чикаго, где тоже шли торги акциями: Piggly Wiggly стала монополистом, и спекулянты, игравшие на понижение, не смогут возместить стоимость взятых в долг акций, не обратившись к Сондерсу. Эти слухи немедленно опровергла Нью-Йоркская биржа, руководство которой объявило: повседневного предложения акций Piggly Wiggly пока вполне достаточно. Но эти сообщения, вероятно, внушили Сондерсу некую идею. Он совершил любопытное и на первый взгляд загадочное действие, в середине февраля в одном из своих растиражированных в газетах объявлений предложив на продажу 50 000 акций по цене 55 долл. В объявлении особо подчеркивалось, что с акций будут начисляться дивиденды по доллару четыре раза в год, то есть больше 7 %. «Это быстрое предложение, его отменят без дополнительного уведомления, — спокойно, но весомо предостерегало объявление. — Возможность воспользоваться предложением предоставляется немногим и только раз в жизни».

Каждый, кто хоть немного знаком с современной экономикой, спросит себя, что сказала бы комиссия по ценным бумагам и биржам, которая обязана следить за тем, чтобы все финансовые объявления были выдержаны в деловой, безличной и неэмоциональной тональности, по поводу навязывания продажи в последних двух предложениях объявления Сондерса. Но если первое объявление о предложении акций Сондерса заставило бы членов комиссии побледнеть, то второе, напечатанное четыре дня спустя, скорее всего, вызвало бы у них апоплексический удар. На целой полосе красовался кричащий заголовок:

НЕ УПУСТИТЕ СВОЙ ШАНС! НЕ УПУСТИТЕ СВОЙ ШАНС!

В вашу дверь стучат! В вашу дверь стучат! В вашу дверь стучат!

Вы слышите? Вы слушаете? Вы понимаете?

Явился ли новый Даниил и львы не пожирают его?

Явился ли новый Иосиф и загадки раскрывают свои тайны?

Родился ли новый Моисей для новой земли обетованной?

Почему тогда, спрашивает скептик, КЛАРЕНС СОНДЕРС проявляет такую щедрость?

Дав понять, что он продает непривилегированные акции, а не шарлатанское снадобье, Сондерс повторил свое предложение продажи акций по цене 55 долл., а дальше объяснил: он проявляет такую щедрость, потому что как дальновидный бизнесмен хочет, чтобы Piggly Wiggly принадлежала его покупателям и другим мелким инвесторам, а не акулам Уолл-стрит. Многим, однако, показалось, что щедрость Сондерса граничит с безумием. Цена на акции его компании на бирже только что перевалила за 70 долл. Казалось, Сондерс гарантировал любому, имевшему в кармане 55 долл., шанс без всякого риска получать ежегодно по 15 долл. Явления нового Даниила, Иосифа и Моисея никто пока не видел, но обещание и вправду манило.

На самом деле, как заподозрит любой скептик, за всем этим скрывалась какая-то ловушка. Делая дорогое и неделовое предложение, Сондерс, новичок в монополизации, совершил самый ловкий ход в хитрой игре. Одна из главных опасностей монополизации всегда заключается в том, что, даже если игрок наносит поражение противникам, он вскоре осознает, что одержал пиррову победу. После того как спекулянты, игравшие на понижение, будут обобраны до нитки, выигравший монополист обнаруживает: груда полученных акций повисает на его шее мертвым грузом. Если он снова выбросит акции на рынок, то цена немедленно упадет едва ли не до нуля. Если же он, как Сондерс, занял у банков большую сумму, то кредиторы ополчатся против него и, возможно, не только лишат всей прибыли, но и доведут до банкротства. Сондерс видел эту угрозу с самого начала, едва вступив в борьбу за монополию, и решил избавиться от части акций не после, а до победы. Проблема в том, чтобы помешать проданным акциям снова попасть в повседневное предложение и уничтожить плоды монополизации. Решение — продажа 55-долларовых акций в рассрочку. В февральском объявлении он поставил условие, согласно которому акции можно купить, лишь заплатив сразу 25 долл., а остаток — тремя платежами по 10 долл. к 1 июня, 1 сентября и 1 декабря. Кроме того — и это очень важно, — он заявил, что не вручит покупателю сертификат до тех пор, пока не внесен последний платеж. Так как ни один покупатель не мог продать сертификат акции, не получив его, биржа не могла воспользоваться акциями Сондерса для восполнения повседневного предложения. Таким образом, у Сондерса было время до 1 декабря, чтобы отобрать все до единой акции у спекулянтов-медведей.