Россия на историческом повороте: Мемуары - Александр Керенский

В области экономической и социальной реформы главным вопросом был, конечно, вопрос о земле. Меры, предложенные Временным правительством, носили революционный характер, ибо предусматривали полную передачу земли тем, кто ее обрабатывает. Всего через три недели после падения монархии новое правительство опубликовало декрет об аграрной реформе. Он был подготовлен новым министром сельского хозяйства членом либеральной партии кадетов Л. И. Шингаревым. Временное правительство стремилось предоставить разработку важнейших деталей реформы именно тем, кто в ней был более всего заинтересован. Для этого был создан Главный земельный комитет с отделениями по всей стране, члены которых выбирались на основе нового избирательного закона. И пока вырабатывались детали реформы, всеми текущими делами, связанными с землей, занимались эти местные комитеты.

20 мая Главный земельный комитет опубликовал директиву об общих принципах, лежащих в основе будущей реформы: «В соответствии с новыми потребностями нашей экономики, с пожеланиями большинства крестьян и программами всех демократических партий страны основным принципом предстоящей земельной реформы должна стать передача всей обрабатываемой земли тем, кто ее обрабатывает».

Это недвусмысленное решение в пользу крестьян вызвало ярость крупных помещиков, и их стремление сорвать земельную революцию стало одним из тех мотивов, которые стояли за попыткой свергнуть в августе Временное правительство. Большевики со своей стороны, пытаясь помешать мирному ходу земельной реформы, всеми силами стремились вызвать в этот переходный период анархию и замешательство в крестьянских массах. Действуя по инструкциям Ленина, им удалось летом и осенью 1917 года побудить наиболее отсталые и невежественные элементы в деревне взять осуществление закона в свои руки, что вылилось в разграбление помещичьих усадеб, уничтожение и разворовывание зерна.

Естественно, Временное правительство, опираясь на поддержку всех демократических и социалистических партий, стремилось положить конец, прибегая в редких случаях к силе оружия, злонамеренному подрыву этой, величайшей в истории Европы, аграрной реформы. Некоторые весьма влиятельные деятели демократических и социалистических партий, как внутри России, так и за рубежом, позднее писали, что Временное правительство проводило в жизнь земельную реформу «слишком медленно». Но они так и не смогли объяснить, как ее можно было осуществить быстрее на бескрайних просторах России, в разгар ужасной войны и в самую горячую пору сбора урожая, от которого в предстоящем году зависело продовольственное снабжение армии, да и всей страны.

Ожидалось, что к осени земельные комитеты завершат подготовительную работу и правительство внесет законопроект о земельной реформе на утверждение Учредительного собрания. А весной 1918 года земля законным путем будет передана крестьянам и они не станут, как это случилось позднее, рабами одного-единственного земледельца — государства.

Трудовое законодательство Временного правительства предоставило рабочим независимость и беспрецедентные права. Все эти права им предстояло утратить при большевистском режиме «рабочих и крестьян». Несмотря на военное время, Гучков немедленно ввел на всех государственных оборонных предприятиях 8-часовой рабочий день. В результате его инициативы этот распорядок стал нормой и на промышленных предприятиях всего частного сектора. По предложению министра торговли и промышленности А. И. Коновалова владельцы частных предприятий пришли к соглашению с Петроградским Советом о введении 8-часового рабочего дня. Были созданы арбитражные суды, а рабочие комитеты[95] и профсоюзы получили практически полную автономию. Временное правительство сделало все, что было в его силах, чтобы обеспечить равноправное положение организованной рабочей силы и промышленников.

В заключение хотел бы сказать несколько слов о деятельности Временного правительства при решении трудного вопроса о национальных меньшинствах. Временное правительство признало, что свободная демократическая Россия не может оставаться централизованным государством, и немедленно осуществило практические меры для отказа от политики угнетения, которую проводил старый режим в отношении нерусских народов империи. В первые же дни после падения монархии оно провозгласило независимость Польши и восстановило полную автономию Финляндии. Летом автономия была предоставлена также Украине. Несколько ранее, в марте, к участию в работе новой администрации на Кавказе, в Туркестане и в Балтийских губерниях были привлечены представители различных национальностей всей империи. В начале июля была создана комиссия для выработки необходимых законов в целях преобразования России на основах федерализма.

Из этих кратких заметок о внутренней политике Временного правительства можно видеть, что установление в России политической демократии одновременно привело к торжеству социальной демократии. По возвращении в Россию в 1917 году Ленин сказал, что «…Россия сейчас самая свободная страна в мире из воюющих стран…», где отсутствует насилие над массами.[96]

Если вся деятельность правительства, те реформы, которые я описал выше, в конечном счете не дали результатов, то это в огромной степени объясняется тем, что Временное правительство оказалось неспособным решить проблему создания стабильного демократического режима для осуществления и закрепления этих реформ.

В этой связи характерно третье заседание Временного правительства, состоявшееся днем 4 марта, о котором я сохранил самые живые воспоминания. В тот раз мы впервые собрались вне стен Таврического дворца, вдали от революционного водоворота, бурлящего вокруг здания Думы. Вместо этого мы встретились в министерстве внутренних дел, где находилась резиденция князя Львова.

Я помню ту торжественную тишину, которая царила в просторном конференц-зале, где мы сидели, ощущая на себе тяжелые взгляды дюжины прежних министров старого режима, чьи портреты висели на стенах. Полагаю, именно там, в окружении портретов прежних властителей, а не восторженной революционной толпы в Думе, каждый из нас вдруг впервые осознал всю меру своей причастности к тому, что произошло в России за последние несколько дней, и чудовищную тяжесть лежавшей на нас ответственности.

Князь Львов еще не приехал, однако никому из нас не хотелось, как это было всегда прежде, вести какие-либо разговоры. Наконец из внутренних комнат появился князь Львов с кипой телеграмм в руке. Не поздоровавшись по своему обычаю с каждым в отдельности, он направился прямо к своему креслу и, положив перед собой телеграммы, сказал: «Поглядите, что происходит, господа. Со вчерашнего дня подобные телеграммы в огромном количестве поступают со всех концов Европейской России. И это не те послания с выражением поддержки, которые все вы читали. Это — официальные сообщения из губернских центров и многих более мелких городов. В них говорится примерно одно и то же: после первого известия о падении монархии местная власть, начиная с губернатора и кончая последним полицейским, разбежалась, а те чиновники, особенно в полиции, которые или не захотели, или не успели убежать вовремя, арестованы всякого рода самозваными революционными властями и общественными комитетами».