Том 2. Дипломатия в новое время ( 1872 - 1919 гг.) - Владимир Пугачев

После вручения этих нот германская, дипломатия принялась убеждать турок, что для; них самое лучшее — скорее выполнить союзные обязательства и. начать войну. Тогда в отношении: стран Антанты вопрос, о капитуляциях отпадёт сам собой; с державами же Тройственного союза Турция всегда сможем договориться. Со своей стороны и дипломатия Антанты не отказывалась обсуждать вопрос о капитуляциях: лишь бы Турция обещала соблюдать нейтралитет. Переговоры о капитуляциях продолжались в течение всего сентября.

После поражения немцев, на Марне стало очевидно, что война затянется. Это привело к тому, что работа по вербовке союзников стала ещё более напряжённой. В октябре Германия предоставила Турции заём. При этом было условлено, что Турция вступит в войну тотчас же по получении части этих денег. Антанта всё это узнавала через русское правительство, разведка которого сумела добыть соответствующие достоверные данные.

Но многие члены турецкого правительства всё ещё не освободились от страха перед войной. В их числе был сам великий визирь. Поражение Германии на Марне и успехи русских войск в Галиции ещё более усиливали их опасения. Ввиду этого Энвер, в согласии с немецким командованием', решил поставить свою страну перед свершившимся фактом. 29 и 30 октября 1914 г. турецкий флот под командой, немецкого адмирала Сушона обстрелял Севастополь, Одессу, Феодосию и Новороссийск. В тот же день, 29 октября, русский посол в Константинополе получил предписание затребовать свои паспорта.

Турецкое правительство было перепугано провокационными действиями Энвера и Сушона. Великий визирь грозил подать в отставку. Его с трудом уговорили остаться во избежание международного скандала. 1 ноября по поручению визиря к Сазонову явился турецкий посланник Фахреддин. Министр встретил его словами: «Я собирался послать вам ваши паспорта». «А я приношу вам мир», — заискивающим тоном заявил турок. Он прочитал Сазонову телеграмму великого визиря, в которой тот выражал своё сожаление о случившемся. Сазонов ответил, что первым условием восстановления мира должно быть немедленное выдворение из Турции всех немецких офицеров. Этого требования великий визирь уже не мог выполнить, если бы и хотел. Послы Антанты покинули Константинополь. 2 ноября 1914 г. Россия объявила Турции войну. 5 и 6 ноября за ней последовали Англия и Франция. Так германские империалисты и их агент Энвер-паша ввергли турецкий народ в губительную авантюру.

Выступление Турции отвлекло часть сил России и Англии от германских фронтов. Другим последствием участия Турции

в войне явилось закрытие проливов и для торговых судов. Это прервало морскую связь между Россией и её союзниками через Чёрное и Средиземное моря. На Балтике господствовал германский флот. Не считая долгого пути на Владивосток с его незначительной пропускной способностью, связь с Англией и Францией могла поддерживаться лишь через Архангельск. Дороги на Мурманск ещё не существовало. Пути через Румынию, Сербию и Грецию были очень ненадёжны даже в первый период войны. В конце 1915 г. эта связь была совершенно прервана австро-германским наступлением на Сербию.

Выступление Италии. Борьба за привлечение союзников распространилась и на Италию. Итальянское правительство с самого начала сомневалось, на чью сторону склонится победа. А между тем «шакал», как однажды назвал Италию Бисмарк, всегда старался следовать за тем из крупных хищников, у которого вернее можно поживиться куском добычи. Ввиду этого Италия не торопилась с выполнением своих союзнических обязательств. 3 августа 1914 г. итальянский король сообщил Вильгельму II, что с итальянской точки зрения возникновение данной войны не подходит под формулировку casus foederis в тексте договора о Тройственном союзе. Король пошёл дальше. Он сделал угрожающий намёк, заметив, что имеются в Италии люди, которые склонны начать войну против Австрии. На полях депеши короля Вильгельм в собственноручной пометке обозвал своего коронованного собрата «мерзавцем». В тот же день, 3 августа, итальянское правительство опубликовало декларацию о нейтралитете. Однако итальянский министр иностранных дел маркиз ди Сан-Джулиано тут же доверительно сообщил германскому послу, что если бы Италию достаточно вознаградили, то она готова была бы «изучить способы оказания поддержки своим союзникам». На другой день, 4 августа, итальянское правительство столь же конфиденциально сообщило Сазонову о позиции, занятой им по отношению к центральным державам. При этом, свидетельствует Сазонов, ему было заявлено, что «ввиду малой надежды получить желаемое от Германии и Австрии Италия могла бы вступить в обмен мнений с нами на означенной почве».

Итальянское правительство, таким образом, не ограничилось тем, что принялось шантажировать центральные державы. Оно вступило в переговоры и с Антантой, выясняя, сколько та ей даст за объявление войны Германии и Австрии. Начался длительный торг. Уже в августе правительства Антанты предложили итальянцам Трентино, Триест и Валону. Антанте было легче набавлять цену: притязания Италии в первую очередь распространялись на австрийские территории, на Албанию и Турцию, т. е. на такие страны, которые Антанте не принадлежали. Положение Германии было сложнее: для Италии самыми ценными приобретениями были бы именно австрийские владения, уступка которых, разумеется, наталкивалась на сопротивление со стороны союзного австро-венгерского правительства. Германия могла зато щедро раздавать земли в Северной Африке за счёт Франции. Кроме того, она сулила Италии Ниццу, Корсику и Савойю. Пока шли все эти переговоры, итальянский «шакал» не дремал. В октябре 1914 г., не теряя времени, Италия захватила остров Сасено, расположенный у входа в Валонский залив. В декабре она оккупировала Валону.

Премьер Саландра дал своеобразное политическое и даже «моральное» обоснование принципам итальянской дипломатии. В сентябре 1914 г. он публично заявил, что итальянское правительство устранило из своей политики «всякую заботу, всякий предрассудок, всякое чувство, которые не были бы внушены исключительно лишь одной безграничной преданностью родине, итальянским священным эгоизмом». Бюлов в своих мемуарах несколько иначе и в менее возвышенном стиле охарактеризовал сущность политики Саландры. «Он просто хочет в большой мировой сумятице что-нибудь заработать для своей страны», — лаконически отметил германский дипломат.

Ввиду военно-морской зависимости от Антанты Италия благоразумно воздерживалась от войны на стороне центральных держав. Для неё дело шло о том, соблюдать ли нейтралитет, или же воевать на стороне Антанты против своих союзников. Решался этот вопрос итальянцами в зависимости от того, кто больше даст и у кого больше шансов на победу.

Наступление немцев через Бельгию в августе 1914 г. поддерживало в Италии склонность к нейтралитету и к переговорам с Германией. Битва на Марне и приостановка немецкого наступления изменили положение, и переговоры Италии с Антантой оживились. Правительство Саландры, проводя свою политику «без предрассудков», требовало, чтобы Антанта набавила цену. Большие затруднения чинила Антанте Сербия, которая противодействовала удовлетворению итальянских притязаний на Далматинское побережье, населённое преимущественно славянами. Однако и Австрия не проявляла уступчивости. Саландра стал угрожать своим союзникам, что «общественное мнение» вынудит его стать на сторону Антанты. Вследствие этого германское правительство усилило свой нажим на Вену. В декабре в Рим был послан со специальной миссией князь Бюлов, который был когда-то послом в Италии и обладал там большими связями. В своих мемуарах Бюлов повествует о тех переговорах, которые он вёл в итальянской столице. «В день моего приезда в Рим, — пишет он, — я посетил в Копсульте министра иностранных дел Сиднея Соннино. В этом роскошном дворце тогда помещалось Министерство иностранных дел. Когда я вошёл в приёмную министра, я очутился там лицом к лицу с тремя послами Антанты: Баррером, сэром Реннелем Роддом и Крупенским. Их отношение ко мне было характерно для духа их народов. Добрый Крупенский бросился ко мне и стал заверять меня, что его личное чувство дружбы ко мне нисколько не изменилось. Умный и утончённый Родд протянул мне руку и сказал по-английски: «Жму вашу руку и прошу вас передать мои наилучшие пожелания княгине Бюлов». Из всех троих послов Антанты Камилл Баррер был моим самым старым другом. Но когда он увидел меня, он, с присущим всем французам актёрским талантом, с ужасом посмотрел на меня, затем закрыл глаза руками и отвернулся». Далее, Бюлов излагает существо своего разговора с Соннино. «Соннино с самого же начала ясно и откровенно изложил мне свой взгляд на создавшееся положение. Антанта предлагает Италии в качестве военной награды все населенные итальянцами австрийские области. Чтобы избежать военного столкновения между Италией и Габсбургской монархией, Австрия также должна со своей стороны предложить уступки в конкретной, связывающей её форме. Эти уступки должны быть предложены приличным образом. Их нельзя бросать Италии, как подачку надоедливому нищему. И прежде всего это нужно сделать как можно скорее. Минимум таких уступок представило бы Трентино».