Елизавета Петровна. Императрица, не похожая на других - Франсина Доминик Лиштенан

В 1739 году, когда заключали Белградский договор, границы между Россией и Турцией стали предметом исследования для нескольких комиссий. В результате была образована нейтральная территория, не принадлежащая никому, «ничья земля», протянувшаяся от Миуса к низовьям Дона и Азовскому морю. Она находилась под властью России, но юридическая сторона этого вопроса не уточнялась, в административном плане южные степи не приравнивались к русской провинции. Необитаемые пространства, свободные от присутствия каких бы то ни было войск, позволяли в ту пору и казакам, и татарам свободно заниматься там своими делами, но это вызывало между ними непрестанные конфликты{644}. Уже в эпоху Петра Великого славяне, пришедшие с Балкан, потянулись на южную Украину. Многие из них добивались, чтобы их приняли на русскую службу. Петр навербовал в свое войско немало сербов, после злополучной русско-турецкой войны 1711 года он создал для них особый гусарский полк. Возбудившие жажду реванша события этой войны настроили русских против казаков, и царь отнял у них южноукраинские земли, ранее им принадлежавшие{645}. После Белградского мира появился целый ряд полков подобного рода, набранных из балканских уроженцев. Критерий набора был один: православная вера новобранца, получавшего возможность дослужиться хоть до полковничьего чина и приобрести дворянское достоинство.

Эти степи были не защищены от набегов и мошеннической колонизации. Поляки и украинцы оспаривали друг у друга каждый клочок территории. Несмотря на распоряжения Сената, семья Разумовских хозяйничала в окрестностях Цибулева как вздумается{646}. Повторные нападения татар и пожары на пограничных с Турцией территориях в 1743 году побудили Сенат запланировать здесь строительство форта. Французскому инженеру Дюбоске было поручено вычертить топографические карты и хорошо изучить демографическую ситуацию. Три года спустя вдоль границы Украины с Турцией расположили несколько полков. Зона, которую они взяли под контроль, тянулась на две с лишним сотни километров между Бугом и Днепром. Ради защиты были построены форты, однако предполагалось также использовать здешние земли в сельскохозяйственных целях{647}. Для этого к воинским частям присовокупили некоторое число крепостных крестьян, сообразуясь с объемом предстоящей им работы. Когда межэтнические противоречия обострялись, Сенат выпускал грозные указы, на которые никто не обращал внимания: урегулированию территориальных конфликтов они не способствовали. Тогда Елизавета решила провести границу, неоспоримую раз и навсегда: тамошние нескончаемые беспорядки задевали ее тем сильнее, что она считала одной из своих основных задач защиту православных, а в той местности они жили бок о бок с мусульманами, язычниками, униатами и католиками.

В начале 1750-х годов татарские набеги на земли казаков участились. На тамошней сцене возникло новое, неожиданное действующее лицо — французский консул Лансе, который, желая ослабить охрану границы, подстрекал хана крымских татар Арслана Гирея к налетам на пограничную зону. Франция не забыла вмешательства России в войну за австрийское наследство на стороне Марии Терезии, дипломатические отношения между Версалем и Санкт-Петербургом все еще были прерваны, даром что шпионы сновали туда-сюда, стремясь выяснить, каковы шансы их возобновления. В конечном счете Людовик, как покровитель Порты и Польши, хотел сохранить активную позицию в этих уязвимых регионах; он все еще мечтал вытеснить Россию за пределы круга европейских держав{648} — разве не она, ослабившая султана, была повинна в нарушении равновесия сил на континенте{649}? Экономические соображения здесь также были заметаны: Черное море и его проливы сулили прибыльную торговлю, но Франция была исключена из игры, поскольку Россия давила на Порту{650}, а исключительные привилегии предоставлялись британским купцам.

Французское консульство в Крыму, в Бахчисарае стало очагом шпионских козней, призванных ослабить Елизавету, помешать какому бы то ни было сближению Петербурга с Константинополем, а там и спровоцировать разрыв дипломатических отношений между ними{651}. Версаль не скупился на траты: после Польши Крым стал их главным объектом, секретные агенты вкладывали значительные суммы, финансируя военные маневры хана, направленные против России. Поначалу Гирей противился, отвергал эти подачки, ссылаясь на то, что узы общей веры связывают его с султаном, ввязаться в войну наперекор его воле было бы попранием священных заветов. К тому же если он па это пойдет, ему придется столкнуться с противодействием крымских мусульман. Пока же, стремясь выиграть время, он осыпал французского представителя дарами, в числе коих было позолоченное ружье{652}.

Начиная с 1750 года болезнь польского короля Августа III и вероятность, что вскоре на его место потребуется преемник, обострили напряженность. Хан Арслан Гирей должен был помешать русским навязать Варшаве своего ставленника. Он в конце концов уступил нажиму французов и направил войска для наблюдения за пограничными зонами русских, в то время как татары продолжали нападать на эти территории{653}. Напряженность в отношениях между Петербургом и Константинополем достигла предела. По мнению Бестужева, источником зла являлась Польша, которую следовало удержать под контролем русских. Но императрица отказывалась от какого бы то ни было вооруженного конфликта. Чтобы избежать провокаций Арслана Гирея, отнюдь не задевая султана, она избрала тактику самозащиты.

Тут возникла оказия, исходящая от империи Габсбургов. В 1750 году Мария Терезия ликвидировала в Венгрии части пограничной охраны, состоявшие в ту пору из сербов, потерявших свои земли и привилегии. Прослышав о том, как радушно Россия принимает южных славян, братья Иван и Дмитрий Хорваты в декабре 1750 года явились к Михаилу Бестужеву, брату первого канцлера, бывшему в ту пору русским послом в Вене, и предложили ему свои услуги. Иван хотел направить 3000 человек в район Батурина (это южная Украина), он даже был готов взять на себя дорожные расходы, прокорм лошадей и содержание обоза с условием, что получит в собственность земли на Украине. Серб требовал для себя также чина гусарского полковника, который дал бы ему право на наследственный дворянский титул.

Михаил Бестужев сделал ему встречное предложение: лучше расселить этих славян вдоль южной границы с Польшей от Новоархангельска до Крюкова, что на Днепре (дистанция около 150 километров), чтобы защитить Россию от крымских татар и Оттоманской империи. Коллегия иностранных дел, придя поначалу в восторг от этого плана, затем сочла уместным поинтересоваться, как на него отреагирует Вена. По-видимому, Австрия не собиралась чинить никаких препятствий подобной колонизации, напротив, она была рада-радешенька избавиться от этих воинственных славян. Обрезков, ведавший русскими делами в Константинополе, получил приказ выяснить, не может ли появление этих колонистов спровоцировать дипломатический или военный конфликт с турками. Он отвечал, что взятки и подарки утихомирят брожение в умах. Итак, русская держава пообещала сербам на протяжении года снабжать их деньгами, строительными материалами и провиантом. Хорват, не теряя времени, через три месяца уже прибыл в Киев, с ним были 208 колонистов, включая женщин и детей. Вскорости он отправился в Петербург, чтобы представить свой проект высочайшей инстанции государства. Иван предлагал привести на Украину 10 000 солдат; Россия должна будет взять на себя большую часть их содержания. Заметив, что сенаторы, внимающие ему, настроены благоприятно, он выдвинул дополнительные условия: крепостные крестьяне должны помочь в строительстве фортов и поселений, а вдовам и сиротам будет назначена пенсия. Рекрутский набор нуждается в поощрении: за сто переселенцев мужеска пола вербовщик получает капитанский чин, за семьдесят пять — чин поручика, за пятьдесят — ундера (младшего), то есть подпоручика. Хорват был не промах, он смошенничал: оговорил, что чин капитана получит его сын за то, что сам завербовал сто человек. А сыночку-то было всего шесть лет! Но это служебное повышение мальчика приносило дворянский титул и земельные владения — редкая удача для не обремененного щепетильностью родителя{654}.

Первый указ, дающий сербам, македонцам, болгарам и валахам право пребывания в России при условии, что они являются православными и составят пограничные конные и пехотные полки, датируется 14 декабря 1751 года. А указом от 11 января 1752 года уже была создана провинция Новая Сербия: там должны были обосноваться 16 000 солдат со своими семействами. Местным жителям, запорожским казакам, указ повелевал радушно встретить колонистов, оказывать им поддержку и не позволять себе в отношении их ни оскорблений, ни обмана{655}. Сербам, в свою очередь, надлежало придерживаться воинского устава и не заниматься в России никакой торговлей. В мирное время солдату причиталось половинное жалованье, а чтобы восполнить недостаток средств, он должен был обрабатывать свой клочок земли.