Зов крови - Швайкерт Ульрике

— Ложись, — грубо сказал Хиндрик.

— Ты злишься на меня?

Таким мрачным Алиса еще никогда не видела его.

— Я — нет. Я понимаю, что вы очень юные и имеете право действовать необдуманно, но меня пугает мысль о том, что с вами могло произойти. Вы чудом избежали уничтожения.

— Меня это тоже пугает. Как только такое могло произойти? Уже несколько месяцев эти охотники на вампиров бесчинствуют в Риме и на их совести полдюжины Носферас, а графу не удается покончить с ними.

Алиса схватила Хиндрика за руку. Они были в спальне совсем одни.

— Что он делал все это время? Я слышала о патрулях, но они, судя по всему, созданы только для отвода глаз. Был ли он до сих пор особенно сердит, что пропадал то один, то другой неудобный старец? А теперь еще и нечистокровная. Что в том такого? Рафаэлу можно легко заменить другой! — В ее голосе звучала горечь.

Хиндрик пожал плечами.

— Я тоже задавался подобными вопросами. Я думаю, что беда в медлительности его натуры. Но последние события могут его расшевелить. В любом случае я буду следить за ним. Если он и дальше не будет предпринимать действенных мер, то я сообщу госпоже Элине. И возможно, нам придется окончить школьный год раньше, чем было запланировано.

— Что? Ты отправишь нас в Гамбург? — возмутилась Алиса.

— Если ваша безопасность будет под угрозой, то да!

— А другие ученики? Они могут спокойно пасть от серебряного меча охотника на вампиров или быть сожженными солнцем в его подземелье!

— Ах, академия уже дала результаты! — Он улыбнулся.

— А разве ты не заботишься о юных членах других кланов?

— Ну, по крайней мере, о паре из них, — заявил Хиндрик. — Что касается остальных, то я не буду слишком страдать.

Алиса скривилась в гримасе.

— В любом случае я могу говорить только о моих Фамалия, — продолжил Хиндрик. — Что произойдет с другими, зависит от решения глав их семей.

В этот момент вернулся профессор Ругуччио, прервав их разговор. Хиндрик быстро накрыл ее крышкой и положил сверху тяжелый каменный квадр, хотя Алиса и так не обладала достаточной силой, чтобы поднять крышку. Так она осталась в своем каменном саркофаге одна. Как и каждое утро, она сложила руки на груди. Только сейчас было не утро и она не впала в привычное оцепенение. Уже скоро Алиса беспокойно металась из стороны в сторону. Она не слышала ни малейшего звука. Неужели все ушли в театр? Или просто крышка полностью задерживала звуки? Раньше она совсем не замечала этого.

Какой длинной может показаться такая ночь, если ее спутниками будут одни только мысли! А еще голод, который когда-нибудь точно придет! А как переносят наказание другие? Для Лучиано мучения точно невыносимы. А Дракас, наверное, слишком высокомерны, чтобы проявить хоть малейшую слабость. А Иви? Она боялась за Сеймоура, обрабатывала его рану и приносила ему еду. И снова Алиса удивилась тому, что граф удовлетворил просьбу подруги. Несмотря на то что Сеймоур был верным спутником и прекрасным зверем, он всего лишь волк, о котором в течение этих трех ночей мог легко позаботиться любой слуга. Странно, очень странно. Алиса любила Иви, но на многочисленные вопросы, возникавшие у нее в связи с подругой, она не находила ответов. Точно так же, как человека окружала аура тепла, Иви, казалось, была окутана аурой таинственности.

Его шаги были абсолютно бесшумны, когда он приблизился к двери маленькой комнаты. Он еще чувствовал кровавый след волка и запах Иви над ним. Франц Леопольд прижал кончики пальцев к грубому дереву и сконцентрировал внимание на пространстве за дверью, пока не услышал ее голос. Казалось, Иви взволнованно ходила по комнате, поэтому слова звучали то громче, то тише.

— Я не прошу прощения! Да, это было легкомысленно с моей стороны, неужели ты серьезно требуешь от меня, чтобы я подвела своих друзей? Ты тоже не подозревал, какому риску мы себя подвергаем! То, что мы были на волосок от гибели, пугает, но все же мы спаслись и, к счастью, здоровы — за исключением тебя, конечно. Тем не менее я не собираюсь давать тебе никаких клятв, ибо даже не знаю, смогу ли сдержать их!

Ее голос стал мягче. Наверное, Иви остановилась.

— Только в одном могу поклясться тебе: я не успокоюсь, пока ты полностью не выздоровеешь, мой защитник.

И вдруг Иви крикнула:

— Франц Леопольд! Я чувствую твои мысли! Исчезни, причем немедленно, и больше не смей подслушивать мои разговоры!

Ее гнев поразил его так неожиданно, что ему пришлось сжать виски. Не контролируя свои движения, Франц Леопольд пошатываясь отошел назад и ударился затылком о стену. Затем он пощупал голову. Нет, крови не было. И что себе вообразила эта девчонка? Никто не смел разговаривать с ним в таком тоне! Никто! Он попытался разжечь в себе гнев, но ему это не удалось, и он тут же погас. Он поднял руку, на которой еще были видны следы ее глубокого укуса, и коснулся щеки.

— Лео, — прошептал он и не удержался от улыбки.

— Что ты тут делаешь?

Голос профессора Ругуччио грубо вырвал его из мечтаний.

— Я строго предупредил Матиаса. Как ты осмелился уклониться от справедливого наказания? — И, не дав ему возможности ответить, заявил: — Если ты сейчас же не отправишься в свой саркофаг, я лично продлю твое заточение еще на три ночи.

Франц Леопольд предпочел послушаться. Это было не первое его поражение за эту ночь.

ЗАСЛУЖЕННОЕ НАКАЗАНИЕ

Это было еще хуже, чем Алиса себе представляла. Ее никогда прежде не запирали на три ночи! Уже на вторую ночь ей показалось, что она не сможет вынести жажду крови. Зная, что это бесполезно, она все-таки попыталась приподнять каменную плиту на плечах. Потом она барабанила по ней руками и ногами, но крышка гроба не сдвинулась ни на йоту. За все свое тринадцатилетнее существование она не чувствовала себя такой жалкой. Временами гордость брала свое и она, стиснув зубы, лежала неподвижно, однако потом снова начинала стонать и метаться, словно раненый зверь. Неужели и с другими было то же самое? С каким удовольствием она бы поменялась местами с Иви и ухаживала сейчас за волком! Она страдала не только от голода, который разрывал ее тело, затуманивая чувства, но и от одиночества. У Иви был Сеймоур, и ощущение мягкого меха под рукой наверняка действовало очень успокаивающе.

В третью ночь уже и гордость не помогала. Алиса царапала ногтями внутреннюю поверхность каменной крышки. Этой ночью она готова была на все, лишь бы кто-нибудь освободил ее из заточения и дал ей хоть немного крови. Но не было никого, кого она могла бы умолять. Кто хоть немного утешил бы ее.

«Это неправда, я здесь. Ты — не одна!»

Алиса подавила стон и прислушалась. Она все еще ничего не слышала, но совершенно отчетливо почувствовала ее.

— Иви?

Алиса прижала ладони к крышке гроба. Да, это была она.

«Раздели со мной свою боль и свое одиночество. Отдай мне свое отчаяние, чтобы я могла смягчить его».

Ее мысли пронизывали камень. Появилось ощущение, будто Алису мягко окутывает теплое облако. Мгновение Алиса пыталась сделать вид, что все в порядке и подруге не нужно беспокоиться о ней, но боль была слишком сильной.

«Да, отпусти ее. Не держи боль в себе. Только так я могу разделить ее с тобой, и тогда тебе будет легче переносить страдания».

«Как такое возможно?» — подумала Алиса, отмечая, что она на самом деле чувствует себя лучше. Одиночество развеялось, и даже жажда крови больше не была такой мучительной. Она знала, что руки Иви находятся прямо над ней. Каменная плита явно не могла сдержать поток энергии.

«Попытайся расслабиться. Да, выпрямись и снова ложись на спину. Скоро наступит утро и принесет тебе забвение. А когда ты снова проснешься, уже все пройдет».

Было легко повиноваться голосу, звучавшему в ее голове. «Да, вот так. А теперь я проведаю других».

Алиса поняла, что Иви отошла от нее, но чувство облегчения осталось.