В Эфире. Дилогия (СИ) - Гарцевич Евгений Александрович

И опять вдруг завыл.

Не отпуская меня, он стал озираться по сторонам. Я проследил за его взглядом и увидел в тумане вспышку, затем еще одну и еще. Это напоминало факел, который то затухал, то вновь разгорался, – огромный, в человеческий рост. И всякий раз, когда он вспыхивал, монстр вопил.

Потом стали загораться новые факелы. Они выстраивались вокруг нас ровным кольцом, которое должно было замкнуться на месте разрушенного мною тотема. Вендиго ревел, дергался в направлении то одного факела, то другого. Он понимал, что в его привычном мирке что‑то пошло не так, но не знал, как это исправить.

А потом вспомнил, что у него в руках я, виновник произошедшего.

Все три его черепа разинули пасти, в лицо мне полетели ошметки вонючей гнили, а в живот вонзился кулак. Боль была жуткая. Рог пробил печень, и я сполна ощутил повышенный коэффициент от реализма игры. Раны, несовместимые с жизнью, – так это, кажется, называлось в реале. В Эфире же у меня осталось всего девять процентов здоровья. Я поплыл, теряя сознание.

В таком состоянии я даже не сразу понял, что рядом раздались выстрелы. Зато увидел их результат. Первая пуля пробила боковой череп твари, развалив его на несколько частей. Вторая отстрелила выпирающие зубы центрального черепа, а третья и последующие расколотили то, что осталось.

Вендиго упал, уронив меня на землю.

– Вот только сейчас не заявляй, что ты заработал больше, чем стандартные двадцать процентов. – Крыса подошла ко мне, убрала в кобуру «крысиного короля» и протянула мне сразу две склянки для восстановления здоровья. – О, а мне ачивку дали. Ловля на живца называется, прикинь.

– Крыса… – позвал я ее, едва шевеля губами, а когда она ко мне наклонилась, продолжил так же тихо: – Пошла ты в жопу!

– Ой, какие мы обидчивые. – Она достала еще одну склянку и стала лить содержимое мне на раны. – Ладно, двадцать пять процентов. Именно ты ведь понял, что надо сначала тотемы разрушить.

– Тридцать, и я выбираю первым.

Она что‑то проворчала в ответ, но я не стал слушать – перевалился на бок, запуская руку в тушку вендиго. Сначала хотел забрать кристалл приона (такие здоровые мне раньше не попадались), но потом нащупал еще какой‑то предмет. По форме и по весу тот напоминал мой утерянный мифриловый шар для «кулака обезьяны».

        «Артефакт «Костяное сердце вендиго». Повышенная прочность, масштабируемый вес, накопление приона. Область применения: дробящее оружие, магическое оружие, артефакты, доспехи. Класс предмета: редкий».      

То, что доктор прописал! Одновременно и повербанк, и грузило, причем с усиленной массой в момент удара. Отсутствовала, правда, инструкция, но все получилось и без нее. Стоило зажать сердце в руке и активировать умение, привязка произошла автоматически. Только всплыло уведомление с просьбой подтвердить выбор. Я согласился без колебаний, игнорируя вопли Крысы.

Артефакт в моей руке разогрелся, по телу прошла волна щекотки, а запас приона сократился втрое. Когда я раскрыл ладонь, на ней лежал почти идеально ровный шар с прожилками зеленого цвета и бугорками для усиления урона. Сделав пару замахов, я отправил «кулак обезьяны» летать по орбите вокруг себя и поплелся к краю тумана.

Минут через двадцать, когда я почти восстановился и начал истреблять мелких монстров после респауна на территории храма, меня догнала радостная Крыса.

– Это была славная охота! – Она протянула мне мешочек с монетами и четыре небольших кристалла с прионом. – Тоже твоя доля. Из тотемов.

– Спасибо.

– Ради таких моментов я и возвращаюсь в Эфир каждый раз. Ты ведь не обиделся?

– С чего бы мне обижаться? – Пожав плечами, я показал на озеро. – Пойдем, теперь нам туда. У тебя есть что‑нибудь с заморозкой?

– Пули есть, кумулятивные. Промораживают насквозь, не глядя на броню.

– Заряжай, пригодятся.

– Звучит интересно. Только давай быстрее, я еще час могу, а потом надо бежать на работу.

– С твоими увлечениями в игре даже боюсь предположить, что это за работа.

– Но‑но‑но! Я, между прочим, самый милый парижский риелтор. Даже ачивка есть за клиентоориентированность. Только вот бесят они меня все…

Не то чтобы Крысу понесло – так, небольшой спич минут на десять из разряда тех, что мы часто адресуем сами себе то ли для оправдания, то ли для убеждения. В реале она, мол, и мухи не обидит, а здесь – да, отыгрывает, выплескивает. И вообще, она не Крыса, а Кристин…

Проскальзывало что‑то еще между строк, какие‑то комплексы, детские травмы или, возможно, проблемы воспитания. Но в этом как раз не было ничего удивительного – поколение «альфа» так и не научилось правильно воспитывать детей. Я слушал, кивал, а параллельно пытался понять, как вызвать третье отражение Тиутококана и не успели ли обнулиться первые два.

Подойдя вплотную к озеру, я попытался рассмотреть, что там, на глубине. Но ничего толком не увидел сквозь зеркальную гладь, блестевшую на солнце. Полюбовался разве что собственной физиономией, которая отражалась в воде и была несколько помятой. Волосы, уже порядком отросшие и прикрывающие виски, слиплись и запылились после схватки с вендиго.

Я ободряюще подмигнул отражению.

А оно в ответ бросилось на меня. Схватило за куртку и затащило в озеро.

Ну что вы меня все время роняете‑то?

Бултыхнувшись, я от неожиданности нахлебался воды. Озерный двойник продолжал тянуть меня прочь от берега, на глубокое место. Он был силен, но с вендиго бы не сравнился. Получив от меня три тычка прикладом, он разжал пальцы и со стекленеющими глазами пошел ко дну. Я выскочил обратно на берег, обернулся – и удивленно присвистнул.

За мной из воды полезла толпа.

Это были уже не мои двойники, а самые разные персонажи. Организованностью они явно не отличались, да и уровни имели не страшные – от пятидесятого до двухсотого. Но их было по‑настоящему много.

Выбираясь на сушу, они поводили плечами, хрустели суставами и переходили в атаку. Первым шел двухметровый орк, рядом толстый гном, а копия Крысы целилась в нас, встав на одно колено. Когда же из воды появились двойники самураев во главе с Танакой, стало понятно, что озеро скопировало каждого, кто хоть раз оказывался на берегу. А значит, был шанс дождаться и Тиутококана.

– Экономь заморозку, – крикнул я Крысе, раскрутил «кулак обезьяны» и бросился в бой.

Кистень пробивал тела врагов насквозь, как хрупкие зеркала. Нет, они не разлетались вдребезги, но не видно было ни крови, ни внутренностей. Тела будто подверглись шоковой заморозке перед атакой. И, что самое скверное, нападавших не смущали ни отбитые куски черепов, ни сквозные дыры от разрывных снарядов Крысы.

Но скорость была на нашей стороне. Я израсходовал весь заряд обреза, чередуя выстрелы и удары кистенем, лавировал в толпе, отвлекал монстров от напарницы в моменты ее перезарядки. Сам перезаряжаться не стал – и патроны было жалко, и соскучился по «кулаку обезьяны». Отступил на несколько шагов и, словно игрок в виртуальный сквош, метал тяжелое сердце вендиго в толпу.

Потом и Крыса перестала стрелять, в руках у нее появился небольшой клинок с матовым лезвием, похожий на самурайский вакидзаси, только без гарды. Она действовала так быстро, что мне опять стало завидно, – не только останавливала монстров, уцелевших после моей «площадки для сквоша», но и с кошачьей грацией уворачивалась от кистеня, которым я их лупил.

Мы отбили две волны монстров, причем тяжелее всего нам дался именно двойник Крысы. Такой же бешеный и вертлявый, он успел подранить ее из огнестрела, а потом выманил к толпе и закрутил, подставив под удар третьей волны противников, выбравшихся из озера.

А еще с третьей волной пришел наконец‑то Тиутококан – или, по крайней мере, его очередная копия.

– Теперь твоя очередь приманивать. Заодно попробуй руки ему отстрелить, чтоб щит выронил, – сказал я негромко и, убедившись, что Крыса меня услышала, начал обходить толпу по краю.