Ричард Длинные Руки — ярл - Гай Орловский

Будь я подозрительнее, решил бы, что кастелян может ввиду моей слабой сговорчивости попробовать на роль хозяина замка кого-нить из королевской свиты. К тому же можно заручиться поддержкой самого короля…

Но я человек вроде бы не очень подозрительный.

Правда, осторожный.

Где же колдуны, где эти чертовы твари? С момента приезда я их не видел. Лишь сам черный епископ, как его… Рено де Три, появился ненадолго на пиру, что из обеда в честь короля плавно перетек в ужин, пытался и там прощупать меня, вдруг да разомлею от вина, но когда ничего не получилось, исчез так незаметно, что я даже не успел понять, через какую дверь он удалился.

Я некоторое время бродил, как кот ученый, кругами, а потом начал уже как кот со степенью выписывать более сложные фигуры. Слуги затихали при виде моей высокой и напряженной фигуры: у меня нижняя челюсть выдвинута вперед, как ковш шагающего экскаватора, грудь колесом, брови сомкнуты, а глаза ищут, кому бы вдарить. Во всяком случае, надеюсь, что все выглядит так, не зря же все шарахаются, освобождают дорогу издали.

Наконец свернул под прямым углом и пошел по длинному коридору к северной башне, где герцогиня, обе дочери, леди Бабетта… как она там, хотя она-то, наверное, только рада мужскому вниманию.

Всего одна атомная бомба может испортить целый день, неожиданный приезд короля — всю неделю, а то и больше, если монарх изволит возжелать остановиться на дольше. Я надеюсь, конечно, на Вирланда, тот искренне хочет избежать скандалов. Не будь меня, глазом бы не моргнул, если бы подгулявшие вельможи короля вломились в спальни дочерей отсутствующего хозяина, но теперь сам сдерживает своих орлов, что, однако, не мешает ему желать, чтобы я сгинул, исчез, чтоб меня вообще не стало…

Ужин получился хаотический, гонга никто не слышал, все садились за столы, когда изволили, как и покидали их, в остальное время скитались по всем помещениям и задирались с местными. Я стискивал зубы, надо как-то ограничить их передвижение, им же выделили всю восточную башню, там есть где разгуляться, так нет же, нужны приключения, к тому же только такие, на какие способны придворные хлыщи: задирать тех, кто не способен дать сдачи, обижать женщин, насиловать служанок…

По ступенькам поднимается Патрик, левой рукой придерживает лютню, справа на поясе скромно поблескивают простой отделкой ножны достаточно длинного меча. Я так засмотрелся на его меч, что едва не пропустил менестреля мимо. Он вздрогнул с головы до ног, когда я вышел буквально из стены, как ему показалось, уставился на меня расширенными глазами.

— Сэр Ричард, — прошептал он, — как вы меня напугали…

— И ты в этом так легко признаешься? — спросил я. — Ну, Патрик, ты прямо от Тургенева… А зачем тебе меч?

Он бледно улыбнулся мне.

— Сэр Ричард, вам мое спасибо ничего не стоит, но я в самом деле вам бесконечно благодарен, что вы так отважно выступили против решения Его Величества…

— Да, — согласился я, — отважно, но по-дурацки. Не с моим рылом спорить с королями. Ошарашить наскоком могу, но в затяжном бою проиграю. Так что насчет меча?

Он развел руками.

— Сэр Ричард, я не люблю мечи. Я — менестрель, мое дело сочинять песни, баллады. Но сейчас, что делать, вот пришлось надеть. Спутники Его Величества слишком много пьют. Слышите их песни? Развеселились, наверняка пойдут искать забав.

— А ты будешь сторожить двери леди Даниэллы?

— И леди Дженифер, — ответил он и посмотрел на меня чистыми честными глазами. — А что делать? Граф Франсуа похваляется, я сам слышал, что возьмет ее силой.

— А что король?

— Король его потом пожурит, но даст согласие на свадьбу. Потому я буду присматривать за их дверьми.

— Там четверо стражей, — напомнил я. — Мартин отобрал самых крепких.

— Стражей можно подкупить, — сказал Патрик. — Можно напугать…

Я присмотрелся к нему с новым интересом.

— А тебя, значит, невозможно… Впрочем, ты — поэт, это объясняет любое безрассудство. К тому же, как я слышал, вроде бы из благородного сословия? Иначе откуда у тебя меч?

Он нехотя кивнул.

— Да, сэр. Простите, сэр, но я стараюсь об этом забыть. В нашем мире бардов, менестрелей, мизизгейнеров и вагантов мы отличаемся друг от друга только по таланту, по песням. А кто из какого рода…

Он смешался, умолк. Я рассматривал его в упор, он отвел взгляд, но не чувствовалось, что пасует, просто уклоняется от соперничества. Как я сказал насчет короля и себя, слишком разные весовые категории.

— Ладно, — разрешил я, — бди… Но только не лезь в драки. Это смешно звучит, но твоя голова десяти рыцарских стоит!

Он взглянул с недоверием, стараясь понять, в чем моя издевка.

— Сэр Ричард…

— Правда-правда, — заверил я. — Что вельможи, тем более — придворные? Их всех перебить — любое общество только вздохнет свободнее. А вот потеря любого поэта невосполнима.

Он как примерз подошвами к полу, слишком озадаченный, а я прошел по ступеням, мало кого встретив, тихонько вышел во двор. У входа в башни ярко полыхают факелы, но тем темнее середина огромного двора. Костры уже догорают, огня нет, багровые угли подергиваются серым пеплом. Иногда прошмыгнет какой слуга, сокращая расстояние между башнями, но там пьяные вопли только из двух башен: северной и восточной, да иногда скрип или звяк со стороны пристроек.

Прислушиваясь ко всем звукам, я подкрался к накрытой полотном клетке. Мощный запах лесного зверя настолько силен, что я остановился в двух шагах, присел, да не узрят мою умную голову на фоне звездного неба. Кто знает, что за лапы у этого пленника, цапнет, мало не покажется. Не зря же такая клетка…

— Эй, — прошептал я тихонько. — Эй, я друг! По крайней мере, не враг. Ты кто?.. Ты меня слышишь?.. Кто ты, сидящий во тьме? Если можешь, ответь потише, чтобы не услышали…

После долгой паузы послышалось шевеление, звериный запах стал сильнее. Я ощутил, что меня рассматривают даже через плотный покров шкур. Раздался мощный бас, настолько низкий, что почти на грани неслышимости:

— Я… Трор…

— Я — Ричард, — представился я и добавил торопливо: — Люди, что держат тебя, и мои враги.

Судя по голосу, довольно измученному, у пленника грудная клетка размером с треть этой клетки. Невероятно, как такого можно поймать и вообще взять живьем.

— Почему, — проревел бас почти в диапазоне инфразвука, — ты не в клетке?

— Меня не так просто, — ответил я, — как тебя. Меч при мне, а в темный угол меня не загнать. А как тебя, здоровяк?

В голосе пленника послышалась клокочущая ярость:

— Колдовство… Проклятые путы! А когда сумел порвать, уже сковали цепями.