Маскарад - Бренда Джойс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он поприветствовал их обеих, сев между ними во главе стола. Лизи удалось улыбнуться, но она сразу же отвела взгляд, когда слуги начали подавать ужин. Джорджи оставалась мертвенно-бледной. Она почувствовала, как Тайрел смотрит на нее, затем на ее сестру в недоумении и с растущим беспокойством.
Им подали каре ягненка с жареной картошкой и зеленой фасолью. У Лизи не было аппетита. Она подняла бокал вина, увидела, как предательски дрожит ее рука, и сразу же поставила его на место, украдкой бросив взгляд на Тайрела. Он смотрел на нее прищурив глаза, с подозрением. Она одарила его ослепительной фальшивой улыбкой и взяла нож и вилку.
— Что здесь происходит? — нарушил он тяжелое молчание.
Лизи отложила свои приборы.
— У меня мигрень, милорд, — шепотом солгала она.
Внезапно Джорджи вскочила с места:
— Милорд, Лизи нужно лечь! Пожалуйста, извините нас!
Она ослепительно улыбнулась ему и подбежала к Лизи, чтобы помочь ей подняться.
Тайрел уставился на Лизи, и она немного напряглась, встретившись с ним взглядом.
— Мне просто нездоровится, — прошептала она. — Вы не против, если я лягу, а сестра проводит меня?
Пристально на нее глядя, он покачал головой:
— Конечно же нет. Мне послать за доктором?
Лизи пожала плечами, не в состоянии больше говорить. Джорджи вывела ее из комнаты. Они не разговаривали, пока не дошли до хозяйской комнаты.
— Мне послать за вином? — спросила Джорджи.
Лизи опустилась на диван перед камином:
— Джорджи, что я наделала?
Джорджи села рядом с ней:
— Не знаю. Но ты была так счастлива, Лизи.
— У мамы нет друзей! Никто не приходит в гости — и никто не приглашает! Она точно умрет!
— Это миф, — твердо сказала Джорджи. — Никто не умирает от разбитого сердца.
Лизи посмотрела на нее.
— Что мне делать? — с болью спросила она. — Я опорочила свою семью! Разве это не эгоистично? Разве это не достойно осуждения? Разве это не достойно презрения?
Джорджи заговорила шепотом:
— Лизи, ты же не думаешь бросить его!
Лизи заплакала. Как она может бросить Тайрела, когда она так сильно его любит? Но как она может остаться и вбить тем самым еще больше гвоздей в гроб ее семьи? А как же его свадьба с леди Бланш? До отъезда из «Адара» она слышала молву о том, что свадьба осенью. И еще есть Нэд, который заслуживает право иметь отца.
Все было неверно, кроме настоящей любви, которую она испытывала к мужчине, с которым не должна быть.
Тогда Лизи решила, что и это неправильно. Она не должна бегать за мужчиной, который принадлежит другой.
В комнату вошел Тайрел.
— Мисс Фицджеральд, мне бы хотелось поговорить с Элизабет наедине, — сказал он Джорджи.
Это была не просьба. Но Джорджи стояла и смотрела на него, расправив плечи.
— Милорд, моей сестре нездоровится. Это не может подождать до завтра?
— Нет, не может, — резко ответил он.
Джорджи не двигалась.
Лизи посмотрела на нее, вытирая глаза кончиками пальцев:
— Джорджи, все в порядке.
Джорджи медлила.
— Лиз, если я тебе понадоблюсь, отправь за мной.
— Обещаю, — сказала Лизи, почти не улыбнувшись.
Джорджи бросила на Тайрела предупреждающий взгляд, который он проигнорировал, и вышла из комнаты. Тайрел повернулся к Лизи:
— Ты выглядишь так, словно кто-то умер.
Лизи покачала головой.
— Твой отец приезжал сюда сегодня, — произнес Тайрел. — Что он сказал такого, что ты так сильно подавлена?
Лизи была шокирована тем, что он знает о визите ее отца.
— Элизабет, я должен спросить, если что-то случилось. У тебя был только один посетитель — Смайт сразу же проинформировал меня об этом. Что твой отец такого сказал, что ты сейчас подавлена?
Лизи посмотрела на свои колени.
— Я так люблю папу, — прошептала она.
Тайрел ждал.
— Он знает, что я — твоя любовница. Они все опозорены. Изгнаны из общества. Убиты горем. Я бессовестная, Тайрел! — воскликнула она. — И ужасно эгоистичная!
Он опустился перед ней на колени, взяв ее руки в свои:
— Нет! Это я тебя заставил. Если кто-то и виноват, то только я!
— Я их опозорила, — прошептала Лизи, пытаясь не плакать.
Она хотела наклониться к нему, хотела, чтобы он прижал ее к себе, и в то же время хотела отстраниться и убежать от него, но пока еще могла — если еще могла!
Тайрел прикоснулся к ее щеке:
— Я все исправлю. Их будут приглашать на каждое мероприятие в «Адаре». Теперь не только ты будешь под моей защитой, но и они. Любимая, не плачь!
— Ты можешь это сделать?
Это был небольшой проблеск надежды. Тайрел нежно поцеловал ее:
— Элизабет, конечно же могу. Я поменяю для тебя местами небо и землю, лишь бы успокоить твою боль. Я позабочусь о том, чтобы их принимали в высшем обществе, но ты не можешь бросить меня, — произнес он, его глаза вспыхнули в опасном предупреждении.
Лизи онемела. Он каким-то образом почувствовал, что она готова уйти от него. Будет великолепно, если он поможет ее отцу с матерью вернуться в общество, но это ничего не исправит.
Оставалось будущее, и она больше не могла притворяться.
— Элизабет, — сказал он, словно знал, о чем она думает. — Пожалуйста, посмотри на меня.
Лизи схватила его за руки и подняла глаза.
— Я была так счастлива, — пробормотала она.
— Я знаю, — сказал Тайрел, лишь слегка улыбнувшись. — Я хочу, чтобы ты была счастлива. Позволь мне сделать тебя счастливой! — Его взгляд потемнел. — Позволь мне отвести тебя в постель.
Занятие любовью было последним, о чем она думала, и это не решило бы ничего.
— Ты действительно введешь маму с папой в высшее общество? Это возможно? — спросила она, дрожа и зная, что не должна цепляться за такую крошечную надежду.
Тайрел ответил не сразу. Он нетерпеливо поцеловал ее, и Лизи открылась ему, позволив ему делать все, что он хочет. Наконец, когда ей было больно от бушующего огня, который мог погасить только он, Тайрел отстранился.
— Если я даю слово, то это сделано. Тебе не нужно беспокоиться о родителях.
Он поцеловал ее снова, на этот раз его рука скользнула под корсет к груди.
Желание боролось с моральной дилеммой, которую она надеялась разрешить. Если ее родителей примут в обществе, разве папа не простит ее? Разве мама не будет счастлива? Даже если она останется в Уиклоу с Тайрелом в качестве его любовницы всего лишь на некоторое время?
— Элизабет! — воскликнул Тайрел.
И это была просьба, потому что он чувствовал: она отдает ему только свое жаждущее тело, а не внимание. Он обхватил ее лицо, и ей пришлось посмотреть в его разгоряченные строгие глаза.