Сербский генерал Младич. Судьба защитника Отечества - Лилиана Булатович

Нам, господа, война не нужна. Ни раньше, ни сейчас. Я здесь не для того, чтобы призывать к войне. Война нам навязана, и мы вынуждены были обороняться. С нас войны хватит. Не потому, что мы устали, а потому, что мы увидели много ужасов. Позволю себе ознакомить вас с одним из них. Оказался я в селе Дринячи, когда там проходил конвой УВКБ из Сребреницы — около 10–15 грузовиков, в которых ехали 850 мусульманских женщин и детей. Случилось так, что два милиционера не смогли удержать мать 11-летнего мальчика Слободана Стояновича, которого известная мусульманка Косовка Мула из Власеницы заставила выкопать себе могилу в селе Касаба, а после этого самым зверским образом убила, отрубая ему палец за пальцем, а затем… Что было дальше, не могу даже говорить. Это я вам рассказал, чтобы вы на фактах поняли, что на нас напал самый страшный враг, потому что мы его не ждали. Мы не хотим решить исход войны в Боснии и Герцеговине военным путем. Военное решение может быть катастрофическим, намного хуже той катастрофы, которая до настоящего времени произошла на просторах бывшей Югославии. Мы не желаем вовлекать другие народы в новые несчастья. Мы хотим помочь найти политическое решение мирным путем, политическое решение, которое приемлемо и не ущемляет ни один народ. Эту карту начертили представители Ватикана и те, кто планировал распад Югославии. Для нашего руководства и Главного штаба, как и для меня лично, эти планы не были неожиданностью. Такие планы существуют и в землях, восточнее наших, и поэтому мы не можем их принять. Это пространство — не хорватская земля. Ведь есть карты, которые свидетельствуют о том, что в течение 400 лет сербы здесь платили подати.

В бывшем Босански-Броде я видел ещё один из ужасов этой войны. Во время освобождения города в спортивном зале я увидел более 2000 комплектов детской, женской и мужской одежды — их владельцев больше не было в живых. Из всех журналистов только один японский корреспондент это сфотографировал, но нигде его фото не было опубликовано. В Босански-Броде в 1991 г. проживало 4140 мусульман, 11 844 сербов и 3609 югославов, которые, как правило, в большинстве своём были сербами. Если известно, что хорватов было 13 923 человека, то ясно, что сербов было больше. Больше всего их было в Дервенте, Модриче и Шамаце. Вот в Орашье большинство составляли хорваты, и мы не требуем, чтобы оно было нашим. Это сербская земля и тут не может быть никакого коридора. Коридор был бы, если бы мы шли через Орашье, потому что это их земля. Нам чужого не надо, но и своего мы не отдадим.

Господа, это пространство в Герцеговине, в долине Неретвы, заняли не мусульмане и хорваты из Боснии. Это пространство захватили вооружённые силы Хорватии после отхода воинских частей ЮНА на территорию СР Югославии, а предварительно они сосредоточивались на территории Конавле, которая находилась под защитой сил ООН. Здесь 38 сербских сёл полностью стёрты с лица земли, как и Пребиловцы, где захоронены кости наших мучеников Второй мировой войны. Хорватия объединила хорватский народ в Междугорье, провозглашая, что на одной из вершин явилась Богородица. На том месте десятилетиями собирались священники из Ватикана и со всего мира, как и усташеские эмигранты, отцы которых совершили злодеяния, истребив сербский народ на этой территории и в западной Герцеговине. На той горе, где появилась Богородица, видно девять ям, в которые сбрасывали сербов, и в каждом было не меньше тысячи наших страдальцев. Мы ничего не могли об этом узнать, так как свидетели были сброшены в эти рвы, и это несчастье нашего народа, ибо войны уносили от нас тех, кто младшим поколениям мог бы поведать о своём осознании войны. Поэтому нашей целью не является разгром хорватов и мусульман. Наша цель — сохранить свой народ, не позволить, чтобы его снова бросали во рвы. Впрочем, и СООНО на пространстве бывшей БиГ не может защитить себя без сотрудничества с руководством Республики Сербской.

Господа депутаты, Америка — великая держава, мы не можем ей грозить пальцем, а НАТО ещё большая сила, ей мы ещё меньше можем угрожать, но могу вас заверить, что и они не могут нам тыкать пальцем в глаз.

Господин президент, господа, мы отдали аэродром Сараево, нашу территорию, я оттуда вывел наши бригады. Тонны гуманитарной помощи поступают каждый день, но у нас нет данных, получают ли её сербские заложники, а их в Сараево насчитывается от 70 000 до 100 000 человек. А каково положение в других городах, находящихся под контролем хорватов, об этом мы знаем ещё меньше. Не соглашусь с теми, кто говорил: «Вы — победители». Мы не желаем быть победителями, и наша цель — не победа над мусульманами и хорватами, наша цель — спасти свой народ, заблокированный в Сараево, Тузле, Зенице, Мостаре, вплоть до Загреба. В Загребе сербы — не люди. Они там объект для отстрела. В Томиславграде, т. е. в селе Рашчаны, сербы вначале были окружены, а затем ограблены и убиты. В селах Горни-Губер и Дони-Губер под Ливно, в самом Ливно и в селе Засинье проживало более 4000 сербов. Немногим удалось спастись, бежав на нашу территорию. Никто не спрашивает, есть ли у них пища, вода, свет. Я только удивляюсь тому, что господин Босильчич и господа депутаты с Илиджи меня не критиковали, а ведь они имеют на то право. Ни один сербский раненый с Илиджи, с того часа как мы передали аэродром СООНСЗ, не вызволен оттуда, не спасён, ибо для оказания квалифицированной медицинской помощи мы должны были везти его 13 часов. Не было у нас столько крови, чтобы они могли выдержать такой тяжёлый путь. Ни одного нашего раненого СООНО не вызволили, а в конфликте коалиции СООНО выполняли роль перевозчиков то для Алии, то для Туджмана и Бобана. А тот генерал Стюарт, англичанин, хвастается, как со своим батальоном выносил из-под огня убитых и раненых. Когда он вынес убитого или раненого серба? Нет, господа, никогда! И мы от них этого не требуем. У них нет на то мандата. Был у них мандат защищать сербский народ в розовых[67] зонах. Не защитили его. Не было мандата идти любой ценой в Сребреницу. Пошли. Пустили мы их не потому, что боялись международной интервенции, наш народ не боится никакой интервенции, против нас здесь ведётся тотальная война, ибо у врагов нет милости ни к слабым, ни к детям. Если кого-нибудь схватят, то изрежут на куски самым жестоким образом. СООНО отсюда вывезли тысячи мусульман, а сербы по-прежнему остаются в заточении и не могут рассчитывать на их помощь. В центральной Боснии оказывают медицинскую помощь и одной, и другой стороне (и мусульманам, и хорватам. — Прим. переводчика). Как тогда мы скажем нашему народу, что СООНО будет защищать его на этой территории? Поверьте, что здесь нет ни одного здравомыслящего человека, который способен в это поверить. План Вэнса — Оуэна предусматривает прогрессивную демилитаризацию на этих территориях, но предполагается сначала разоружить сербскую армию, по тому же принципу, как была разоружена армия Республики Сербской Краины. А я Вас прошу поинтересоваться, или я вас сам проинформирую в ваше свободное время о том, каковы были ужасные последствия этого. На Масленичком мосту, на аэродроме Земуник или в треугольнике рек Крка и Чикола. Я вас благодарю за внимание. Я рассказал вам об этом не для того, чтобы повлиять на ваше решение. Армия Республики Сербской и наш народ знают, что наши депутаты сделают всё, чтобы защитить свой народ».